Я вспомнила все, что случилось совсем недавно в чужом доме, и жарко покраснела. Ильх улыбнулся, заметив мое смущение.
— Насколько я знаю, для жителей фьордов такая близость ничего не значит.
— А для тебя? — спросил Рагнвальд.
Я хотела бы сказать то же самое, но промолчала. Пожалуй, хватит на сегодня слов. Ильх отбросил тряпки и развернул меня.
— Руки надо промыть холодной водой, — увидев, что я все еще стою, хмыкнул: — Или тебе помочь раздеться?
Фыркнув, я бросилась за дверь. За ней вилась каменная лестница, которая привела меня прямиком в купальню риара. Здесь я стянула платье — снова! И опустила руки в воду. Плавать, конечно, не стала, лишь быстро освежилась. Подумав, натянула нижнее платье, прихватила остальную одежду и вернулась в комнату. Рагнвальд сидел на лавке, привалившись к стене и закрыв глаза. И сейчас я видела, какое уставшее у него лицо. Когда он спал последний раз? Или ел? Ладони ильха были раскрыты, и на них темнели глубокие порезы. Ритуал на площади дался Рагнвальду непросто… и откуда только взял силы на свой… Зов!
Хотела подойти тихо, но ильх все равно услышал и открыл глаза. И сразу поднялся, взял мою руку, потянулся к чистым тряпицам.
— Тебя самого перевязывать надо, — негромко сказала я. Он пожал плечами, отметая мои слова. Нанес на мои руки густую мазь, быстро и аккуратно забинтовал. Узкие куски ткани ровно и красиво ложились на ладонь, и я замерла, прислушиваясь к ощущениям. Мне было… приятно. И эта забота, и внимание ильха, и его желание… Словно ощутив это, Рагнвальд провел пальцем по моему запястью — там, где бился ток крови.
Закончил, но руки не отпустил. Я подняла голову, и наши взгляды встретились. И снова стало жарко. Он вздохнул и, кажется, хотел что-то сказать, но лишь кивнул на кровать.
— Ложись. До рассвета осталось немного, тебе надо поспать. — Улыбнулся криво и насмешливо. — И мне тоже.
А потом просто развернулся и ушел в купальню. Я потопталась на месте, пытаясь изгнать из своего воображения картину того, что сейчас происходило в каменной чаше. Нет, я не буду об этом думать. Не буду!
Ну и что мне теперь делать? Проявить своеволие и отправиться спать к Тофу? Но кто сказал, что она обрадуется? Может, прислужница и не одна этой ночью, я догадалась, что сегодня мало кто из жителей Карнохельма будет смотреть сны. Большинство займутся совсем другим делом!
А я ужасно устала. Это был очень длинный и насыщенный день.
— Ладно, ничего со мной не случится, — пробормотала я.
Как была — в нижнем платье, так и юркнула под тяжелое меховое покрывало. Широкая кровать риара оказалась просто огромной. От подушки и тюфяка пахло снегом и сухими травами. Я замерла на самом краю. Интересно, Гудрет уже покинул город? Скорее всего. Я ведь ясно дала понять, что не пойду с ним.
И не заметила, как уснула.
…Вокруг была смерть. Ужас. Хаос. Город пылал и в то же время был покрыт ледяной коркой. Крики боли, плач, вой, рычание… я сжимаю в руке нож, я не боюсь… и пусть я слишком мал, но я воин… Воин… Ледяной дракон совсем рядом. Он склонил огромную голову. Я вижу его глаза — голубые кристаллы, что смотрят прямо в мое лицо. Этот хёгг похож на искрящуюся фигурку из старого сундука, только в разы огромнее… Фигурок было четыре — из черного железа, светлого дерева, красной глины и прозрачного камня. Их подарила мать, рассказывая о хёггах. И ему всегда нравилась последняя фигурка… Но не сейчас.
Хёгг рассматривает меня, словно ему интересно, что за глупый червяк стоит на его пути. Я поднимаю свой нож, я не отступлю! Я не позволю ему… Хёгг открывает пасть. И я вижу серый язык… клыки, с которых капает кровь… Чешую, отливающую тусклым серебром в свете факелов… крылья разворачиваются, открывая… деву в когтях зверя. Ее черные косы тоже в крови… И лицо бледное. Слишком бледное… Она не двигается… Она больше не двигается… Почему она так неподвижна? Разве может быть так неподвижна великая воительница Аста? Та, в ком жизнь всегда кипела, словно огонь в Великом Горлохуме?
Сейчас она похожа на бледную морь из морской пучины, ни одной краски на бледном лице…
Чудовище выпускает ледяной воздух, он касается и меня… словно самый лютый холод впивается сотней игл… А потом зверь открывает пасть, намереваясь отгрызть кусок женщины… Почему-то я точно знаю, что произойдет дальше…
Проснулась я с воплем. Ужас, увиденный во сне, все еще жил во мне, кошмаром терзая душу. Сильные руки рывком прижали меня к мужскому телу.
— Тшш, — прошептал Рагнвальд. — Не бойся.
— Сон… я видела сон! Такой страшный… там был хёгг… Лёд! Это был Лёд… — я замерла, осознавая. Моргнула, возвращаясь в реальность. Разрушенный город остался в прошлом, а сон… Кажется, он был не моим. Я увидела сон Рагнвальда, мужчины, что сейчас обнимал меня, баюкая и согревая. Это ему снился кошмар, в котором Лёд разрывает его мать. Только в отличие от меня ильх не издал ни звука. Эти кошмары были для него привычны.
— На фьордах верят, что сны — это тоже часть незримого мира, — чуть слышно произнес Рагнвальд. — Там можно заблудиться, угодить в кошмар или грезу, и то и другое — плохо. Лишь хёгги и совы могут безбоязненно жить в обоих мирах.
Я замерла, все еще всхлипывая. И осознавая себя. В его кровати и в его руках. В тесных объятиях, которые он не размыкал. От Рагнвальда слабо пахло кедровым мылом… и на нем не было одежды. Совсем никакой.
Он медленно провел рукой по моей спине. То ли успокаивая, то ли… нет. Чуть переместился и потянул наверх ткань платья, собирая ее складками на бедре. Я не двигалась, пытаясь понять, чего хочу — чтобы он остановился или чтобы не останавливался…
— Боишься дурных снов? — с тихой насмешкой произнес он. — Я здесь.
Я хотела буркнуть, что видела не свой сон, а его, и вообще, какого хёгга он делает? Но в это время Рагнвальд почти невесомо коснулся губами моего виска. И дыхание мужчины изменилось, потяжелело. Он снова провел рукой по моей спине, а я уткнулась ильху в шею. Сонно зевнула, вдруг осознав, что отодвигаться мне совсем не хочется. В его руках было уютно, тепло и безопасно. Над моей головой раздался смешок.
— Вот уж не думал, что дева в моей кровати будет зевать, — хрипло произнес он. — Или не слышать Зов. Не уверен, что мне это нравится. Спи, чужачка.
И я действительно уснула — легко соскользнула в грезы, на этот раз — приятные.
А едва солнечный свет коснулся Карнохельма, меня разбудили.
— Вставай, дева. Вёльды не спят до полудня, — насмешливый голос Рагнвальда прогнал сон, и я открыла глаза. Узкое окно без стекла едва посветлело от зарождающегося дня.
— Но еще ночь! — возмутилась я, зевая.
Рагнвальд — чистый и одетый, с заплетенными снежно-белыми волосами — стоял у двери.
— Я жду тебя снаружи. У тебя пять минут.
Дверь хлопнула, а я скатилась с кровати. Суматошно метнулась в купальню, выбежала обратно, схватила платье. Так и слышался насмешливый голос ильха: вёльды не путаются в завязках! Или — вёльды легко находят выход в лабиринтах коридоров! Ну или еще кучу всяких важных дел, которые делают вёльды!
А ты не вёльда, Энни, ты неуклюжая дева, и место тебе там, где укажут!
Ну уж нет! Раз за свободу надо сражаться, я научусь и этому!
Шипя и ругаясь, я кое-как влезла в платье, схватила плащ и вылетела из башни. Ладони под тряпицами совсем не болели, то ли помогла мазь, то ли снова подействовал Зов.
Рагнвальд окинул веселым взглядом мои растрепанные волосы — конечно, я не успела их заплести, болтающиеся завязки платья и пояс в руках.
— По дороге завяжу! — бодро пояснила я. — Куда мы пойдем?
Губы Рагнвальда дрогнули, но он лишь молча обогнул башню и указал на висячий мост, соединяющий уступ и… пустоту! Второй конец шаткой опоры над пропастью утопал в мареве тумана и темноте. Я сглотнула сухим горлом. Идти туда? Прямо над бездной? Жуть какая…
Ильх насмешливо приподнял брови, явно ожидая, что я испугаюсь. Поэтому я повыше задрала нос, расправила плечи и, пытаясь не трястись, устремилась к висячему мосту.
— И куда он ведет?
— Увидишь, — Рагнвальд сделал приглашающий жест, пропуская меня вперед.
Прикусив щеку, я ступила на мост. Он был не больше шага в ширину и слегка дрожал под ногами. Не глядя вниз, на серо-белое марево, я пошла вперед. Перил или хотя бы веревок у этой конструкции не было. Но я упрямо двигалась, спиной ощущая пристальный взгляд Рагнвальда и почти видя его насмешливую улыбку. Не сдамся! Не дождется!
Мост закончился как-то неожиданно, и я ступила на каменный уступ — еще один.
И в этот момент вершины горы коснулся луч света, и она засияла оранжевым контуром. А потом очень медленно из-за склона показался огромный диск солнца. Оно поднималось величественно и неторопливо, освещая розовым и золотым ущелье, мост, площадку. Свет растекался ровными полосами, нарезая лентами чернильную тьму. И кажется, я забыла, что надо дышать, потому что никогда в жизни не видела ничего более грандиозного, чем рассвет в Карнохельме.
Смаргивая подступившие от восторга слезы, я повернулась к Рагнвальду. И смутилась. Отступив в тень, он смотрел на меня. Но глаза прятались в полоске тьмы, скрывая чувства. О чем ильх думал, я не знала, лишь ощущала внутри тянущее непонятное чувство.
Я отвернулась, не понимая, как вести себя с новым риаром Карнохельма. Рагнвальд никак не показывал своего отношения к тому, что произошло ночью, он снова стал собой — колючей глыбой льда! Обжигающая страсть заковалась в броню отстраненности, и у меня даже на миг возникла мысль, что и ритуал на площади, и чужая купель, и жаркие стоны мне просто приснились!
Но нет. Все это было.
Смутившись, я оглянулась.
— Где мы?
Мы стояли на широкой площадке. Позади виднелись заброшенные дома и кусок разрушенного каменного моста, который некогда соединял это место с основной частью города. Но сейчас здесь остались лишь покрытые ледяной коркой развалины, было пусто и тихо. Ильх снял свою безрукавку, положил на камень. Я отвела взгляд от широких пластин его груди.