- Кто принес?
- Я Светку посылал к Петуху. Он ей передал.
- Петух - это Николай Петухов, что ли?
- Ну да, Петух, Петухов, один черт.
- А теперь, щенок, соберись с мыслями и отвечай, как на духу. Иначе я из тебя точно душу вытрясу...
- Пошел отсюда, лягаш вонючий! - прервал он меня не дав возвести конструкцию угрозы.
Я отвесил ему звонкую оплеуху. Саньку перенесло к дивану, уложило, но, кажется, не подействовало; выражение лица осталось прежним, хотя смысл речей изменился тут же.
- Ну что тебе ещё надо? Ходят тут... С утра допрашивают.
- Ты сейчас один?
- Один.
- А где Света?
- Домой пошла. У них из-за смерти кормильца с утра митинги идут.
- Ладно. Отвечай! Кто такой Ангелок или Ангелочек?
- А не пошел бы ты!.. - немедленно попытался он вернуться к привычной интонации.
Я, помахивая ладонью на отлете, стал приближаться.
- Ладно, скажу, - согласился он. - Так в детстве звали моего папашу. Ангелочек. Детское прозвище. В семье так звали, он же младший был, а дядя старший. Старший и умный. Папаша был ангелочком, а дядя был умный.
Я не ожидал. Логика моих креминальных построений рушилась. Краеугольный камень оказался фикцией и все строение рассыпалось, как карточный домик.
Во-первых, он не мог быть организатором покушения, потому что давно труп. Если верить, конечно...
- А где твой отец? - спросил я.
- Во дает! Там же где и дядюшка, - без смеха затрясся Санек, ехидно наблюдая за моей растерянностью.
Нет, что-то тут было не то. И в этом отсутствии логики, скорее всего и была, так сказать, зарыта собака.
Но я ни черта не понимал!
И как же он был мне противен!
- Ты знаешь, по чьему приказу убит твой отец?
- Я же говорил, что знаю.
- Это ты убил своего дядю? - быстро спросил я.
Санька хитро погрозил мне пальцем. И промолчал.
- Ну так как?
- Нет, не я.
- Ты знал, что это Михаил Семенович отдал приказ убить твоего отца?
Он смотрел на меня и что-то пытался сообразить. Наверное, взвешивал "за и против". Наверное, пытался сообразить, чем я могу ему быть опасным? Эти мысли, судя по всему, требовали таких невосполнимых для него затрат энергии, что он сдался, махнул рукой, встал и заковылял к никогда не пустеющему столику.
Вернулся с пивом и сигаретой.
- Если ты думаешь, что это я пришил дядюшку, то ошибаешься. Я был в отрубе.
- Иван был здесь?
- Я был в отрубе.
- А Дмитрий?
- Я был в отрубе.
Ну и черт с тобой, ублюдок. Я встал и вышел за дверь. Подойдя к машине, открыл дверцу и сел внутрь.
Машина стояла в тени огромной липы. Солнце едва пробивалось сквозь ветки, лишь легкий ветерок с разбегу шевелил листву, и тогда пятнистый горячий свет пробегал по капоту, доставая сквозь ветровое стекло и мои колени.
Я опустил стекло дверцы и курил, стараясь ни о чем не думать. Посещение Александра оставило неприятный осадок. Я не понимал, почему? Конечно, не только потому, что здесь вчера убили Курагина. Гнусный дом, гнусный хозяин.
Я посмотрел на часы. Двенадцать двадцать семь. Я вдруг вспомнил, что с утра ничего не ел. Лена предлагала утром, но я смотреть не мог на еду. А вот сейчас засосало под ложечкой.
Решил съездить в деревню, благо сам находился рядом. Но прежде позвонил Андрею и взял номер телефона Николая. У того, разумеется, тоже был мобильный. Позвонил.
- Ало! Это Николай? Фролов звонит.
- Давно не общались? - пошутил он. - Что тебе?
- Я хотел спросить... Александр говорил, что ты его снабжаешь наркотой.
- А тебе зачем? Тоже требуется? Ничего не выйдет, мне хозяин приказал выдавать только племяннику.
- Я знаю. У меня к тебе просьба. Ты сегодня уже передавал ему зелье?
- Нет еще.
- Не мог бы попридержать? Я сам хотел бы ему передать.
- Вообще-то... Ладно. Наплевать мне на него. Особенно теперь. Давай. Я пока в доме. Еще час-два буду.
Я отключил телефон, убрал. Где-то рядом свистели, перекликались иволги. Большая темная бабочка села на ветровое стекло. Послышался легкий топот и рядом резко всеми четырьмя лапами затормозил хозяйский дог (надо, все же, узнать, как его зовут); быстро мотнул тяжеленной головой, скользнул мокрыми губами по высунувшейся в окно руке, больно задел мизинец твердым клыком - поздоровался, - и уже скользил прочь, словно белое пятнистое привидение.
Я завел мотор и стронул машину с места. Ангелочек. Сообщение Александра вернуло меня к истокам моего расследования. Неспешно продвигаясь по тенистой дороге, я думал об этом Ангеле. Ангелочек, фигурирующий в похищении Ирины, конечно, никак не мог быть усопшим братом Курагина. Если только Сергей Семенович Курагин действительно умер, как утверждают все. И непонятно реакция Михаила Семеновича на эту кличку. Что заставило его прийти в такую ярость? Почему он озлился на племянника? Жаль, что теперь его уже не спросишь. Что-то скрывает Семен, я чую. Придется, конечно придется с ним ещё раз побеседовать.
Собирая все факты вместе, я не мог найти в них смысла. Курагина могли убить три человека: Дмитрий, погнавшийся за ним с мечом, Иван, который вполне мог поехать с отцом на машине, и сам наш наркоман. Известно ведь, как легко наркоману со стажем прикинуться находящимся в кайфе. Он мог дождаться, когда Дмитрий и Иван уберуться (отец мог их отослать) и перерезать дяде горло. Бритвой, например, это сделать очень даже легко. Спрятать орудие убийства ещё легче, не в городской квартире живет, в лесу. А повод убить тоже был. Повод у всех был. Все ненавидели Михаила Семеновича Курагина в меру своих сил и способностей. Дмитрий ревновал к жене, Иван злобился, что отец отдает в делах предпочтение старшему (хотя я лично этого не понимал, на мой взгляд Иван более рассудочен). Поводов много. Конечно, все эти поводы не настолько весомы, чтобы убивать отца, но ведь и я не Курагин, слава Богу. Надо пожить среди больших денег и большой власти, чтобы понять их безусловную ценность. Слава Богу, что мне этого не дано. Насмотрелся на службе, чем это кончается: буквально сводки с театра военных действий: трупы, трупы, трупы...
Бормоча ругательства, я, забывшись, надавил на газ. Машина, взревев, прыгнула вперед, едва не угодив в огромную придорожную лужу. Не хватало только завязнуть. Правда "Вольво" машина надежная, хорошая машина, ну да и наши русские дороги славятся в веках.
Я чувствовал, что похищение Ирины (сам факт присутствия этого Ангела, говорил сам за себя) и смерть Курагина связаны между собой. Однако, если похищение нужно готовить, то убийство Михаила Семеновича произошло спонтанно: внезапно и грубо. Подобное может совершить бытовой алкоголик или... Да, здесь отлично подходит Санек. Но бритва? Если убийство задумано любящими сыновьями, то, кроме ревности, мотивом могли бы служить деньги. И Дмитрий, и Иван были в курсе всех дел (или почти всех) отца, поэтому сразу могли бы влиться в систему его бизнесса. Недаром Иван на утреннем допросе так горячился. Да, убить могли за все что угодно.
Впереди показалась деревня. Я выругался. А крепостные? Вчера я убедился, насколько сильно они, мягко говоря, не любили хозяина. И я их отлично понимаю. Недолгое знакомство с Курагиным могло уничтожить всякую к нему симпатию. Хотя уважение он вызывал, это не отнять. Однако, узнай я, что Курагина убил староста, или моя Ленка, я не знаю, как бы поступил сам.
Я поехал прямо к дому Лены. Заглушил мотор возле калитки палисадника. Вышел, хлопнул дверцей, запирать не стал. Когда вошел в калитку, навстречу выскочила свеженькая, сияющая Ленка в шортах с бахромой и с такими свежими точеными ножками, что в тот же миг понял, как бы поступил, узнай я в ней убийцу Курагина. Впрочем, я был уверен, что она не замешана.
Лена словно ждала меня. На столе мигом очутились тарелка окрошки, салат "аливье", соленые грибы, вчерашний поросенок, подогретое тушеное мясо - все, разумеется, со вчерашнего стола, но от этого не менее вкусное. А когда я хлопнул сто пятьдесят из запотевшего холодного стакана, мне этот обед вмиг стал и вкуснее и милее.
А Лена, подперев подбородок кулачком, готовая сорваться с места по любому моему желанию, молча смотрела на меня. Сама она есть не хотела, сыта была. Чтобы просто так не сидеть, оторвала крылышко ципленка и стала жевать, больше наслаждаясь (я чувствовал, видел!) моим аппетитом.
Я предпочел запить все великолепие бутылкой пива. Благо, пиво было на здешней территории всех сортов и поставлялось централизовано на кухню главного корпуса, откуда неведомыми путями распространялось повсюду.
В этот момент зазвонил телефон в кармане. Я извлек аппарат.
- Ало! Иван Сергеевич? Это Андрей Куликов говорит.
- Да, слушаю, - благодушно отозвался я. - Чем порадуешь?
- Дмитрий нашелся.
От моей благодушной расслабленности не осталось и следа.
- Где?
- В Боткинской больнице.
- Что с ним? Как он там оказался?
- Его подобрали на улице не так уж далеко от места аварии. Ни документов, ни денег - ничего. Кто-то наверное, ограбить успел. Недавно очнулся в реанимации, и просил позвонить жене. Они со мной связались.
- Кто-нибудь ещё знает?
- Ирина Константиновна. Я ей сразу сообщил. Она хотела сразу ехать, но её Иван Михайлович отговорил.
- Он тоже знает?
- Да, он был в её апартаментах, когда я звонил. Он и Николай Петухов. Николай тоже не советовал сейчас ехать. В больнице сказали, что состояние ещё тяжелое. Может к вечеру будет лучше. Советовали завтра приехать.
- Прекрасно! А я сейчас съезжу.
Лена уловила только то, что я уезжаю. Поскучнела, погруснела. Я выяснил у Андрея номер корпуса и палаты, где возвращали к жизни теперь уже старшего Курагина и нажал кнопку сброса.
Конечно, чувствовал я себя хорошо. Сто пятьдесят грамм водки, бутылка пива - это кое-что. Но для другого. Мой могучий организм не заметил такой дозы, тем более, что поел я очень плотно.