Показался Айк. Он осмотрелся, почувствовал недоброе и снова скрылся, не захотел вмешиваться во всё это. Молодец.
Па посмотрел на меня внимательнее.
– А ну-ка, Бакс, отойди, – спокойно велел он.
Я сделал шаг назад. Ма хотела схватить ловца, но Па удержал её.
– Тут что-то не то, – сказал Па. – Не надо это трогать. Может, оно отравлено…
– А что это вообще? – спросила Ли.
– Елизавета, – серьёзным голосом сказал Па. – Иди, пожалуйста, в свою комнату.
– Но почему…
– Иди в комнату! – теперь уже рыкнул Па.
Ли послушно отправилась наверх. Па достал из кармана платок и накрыл ловца снов. Я отошёл к дивану. Во рту у меня было неприятно, я собрал слюну и выпустил её на паркет.
– Что это? – Ма кивнула на платок. – Это человеческие челюсти? Она ведь совсем… совсем…
Па присел над платком.
– Успокойся, это не человеческие челюсти, – сказал он. – Когда я был маленький, мы делали такие штуки. Не из челюстей, конечно, из соломы и веточек. Мы называли их… Забыл, как называли… Такие штуки притягивали хорошие сны. А эта я не знаю чего притягивает…
– Убери её! – нервно сказала Ма.
Отец взял в камине щипцы, подхватил ловца и понёс его вниз, в подвал. Ма отправилась за ним. А меня в подвал не пустили. Но я выбежал на улицу, обошёл дом и стал смотреть в подвальное окошко.
Они разговаривали возле бойлера. Па развёл огонь и бросил в него челюсти с перьями.
– Это он, – сказала Ма. – Это он сделал.
– Что сделал? – Па закрыл дверцу печи.
– Эту гадость. Эту дрянь.
Па вздохнул.
– Ты не понимаешь, что говоришь, – сказал он. – Бакс собака, а это сделал человек. Собака не может такого, у неё нет рук. Единственно, что я думаю… Он мог притащить – собаки любят тухлятину. Просто увидел и подобрал…
– Лиз, кажется, испугалась, – сказала Ма.
– Я сам испугался…
– Ты знаешь, что это за вещь?
Па не знал.
– Такими вещами наводят порчу. После таких вещей в доме умирают!
– Дорогая! Я же тебе уже говорил! Оставь ты эту мистику! Это ничто. Это просто дрянь с перьями – и всё! Какие-нибудь дураки делают, чтобы народ пугать. А Бакс нашёл и притащил…
– Ничего просто так не бывает, – Ма смотрела в огонь. – Что тут вообще происходит… Ты же видел – он на неё кинулся! Он на неё кинулся, Лиз испугалась. Он и на тебя рычал! Он рычал, этого раньше никогда не было!
Па открыл дверцу, посмотрел, как горит.
– Ты знаешь, – шёпотом сказала Ма. – Я сегодня видела чёрную собаку.
– Что?!
В голосе Па я услышал страх. Обычно Па никогда ничего не пугался. А тут вдруг голос его задрожал.
– Что ты видела? – переспросил он.
– Чёрную собаку, – повторила Ма. – Сегодня я видела чёрную собаку.
– Может, ты…
– Я не ошиблась! – почти выкрикнула Ма. – Я ни черта не ошиблась! Там, возле холма! Я видела её!
Па приложил руку к бойлеру и тут же отдёрнул.
– Это может ничего не значить… – Он подул на палец. – Это может совсем ничего не значить…
– Ты прекрасно знаешь, что это может значить! Ты же помнишь! В последний раз, когда мы видели чёрную собаку, умер отец…
– Хватит! – Па ударил кулаком по бойлеру. – Хватит! Я устал от всей этой чуши! Тебе надо лечиться! То тебе чёрные собаки мерещатся…
– Её видела и Лиз, – сказала Ма.
Па умолк.
Интересно, что это за чёрная собака? Я никогда про таких не слышал. Впрочем, я не очень хорошо знаю все эти приметы. Единственная примета с собакой – это если собака воет ночью под окном.
Ма сказала Па:
– Не знаю, что и делать…
– Ты предлагаешь его усыпить? – прямо спросил Па.
– Нет… – сказала Ма. – Нет, ты что?! Я не хочу так. Но я и не знаю, что нам делать. Мне кажется, он может в любой момент стать неуправляемым… Мне кажется, он начал за нами следить.
– У тебя просто нервы распустились. – Па прибавил газу в котёл, пламя вспыхнуло веселее. – Ничего такого нет, тебе на самом деле кажется…
– Мне кажется, что проблему всё-таки придётся решать радикально…
Па выбил трубку о котёл.
– Давай поступим по-другому, – он закурил. – У меня есть один сослуживец, а у него отец живёт на Севере.
Из котла шёл удушливый запах мертвечины.
Глава 17Струна
Сегодня утром ко мне пришла женщина. Это была совсем непримечательная женщина. Лет сорока. Белая куртка, белые джинсы, и сама весьма похожа на моль.
Сторожа почему-то не наблюдалось, и вдруг открылась дверь, и вошла эта женщина. Она приблизилась к моей клетке и остановилась.
Ничего не сказала и не смотрела мне в глаза. Это очень плохой знак, когда тебе не смотрят в глаза. Стояла метрах в двух и всё мялась.
Почему-то мне вдруг захотелось встать. Я встал и тоже подошёл поближе. Женщина посмотрела мне в глаза. Я ничего не увидел в её глазах. Она сунула руку в сумочку и достала револьвер.
Я думал, что сейчас она чего-нибудь скажет. Но она молчала, только целилась. Прямо мне в лоб. Хотя целиться у неё получалось плохо, руки дрожали, оружие в них прыгало, пуля никак не могла остановить свой выбор – куда укусить? В правый или в левый глаз?
Вся жизнь промелькнула у меня перед… Ха, ничего подобного. Никакая жизнь никуда передо мной не пролетала, просто я смотрел, как пляшет по прицельной линии её зрачок, и не моргал.
Всё это продолжалось, наверное, минуты три. Потом женщина опустила оружие и так же молча удалилась. И я сразу же вспомнил, кто она. Я видел её в одной антисобачьей передаче, их сейчас много показывают. Она там сидела с точно таким же расплющенным видом и односложно отвечала на вопросы ведущего. Бродячие собаки, стая. Меня ещё тогда очень удивила эта история. Обычно у бродячих собак отсутствует агрессия по отношению к человеку. Во всяком случае, первыми они никогда не нападают. У них и так слишком много проблем в жизни, чтобы интересоваться ещё и человеком. Но так вот случилось.
И эта женщина собралась меня застрелить.
Но убить кого-либо, пусть даже собаку, очень тяжело. Я-то знаю. Это лишь на первый взгляд кажется, что нажать на курок просто. Эта женщина не смогла. Не знаю, хорошо это или плохо.
В дверь заглянул Чеснок. Быстренько осмотрелся.
– Ну, я не виноват… – пробормотал он. – Сама не смогла… Я свою часть выполнил честно… Больше никого не пущу. Деньги небольшие, а риск велик… А мой сын должен поступить в университет…
– Это точно, – сказал я.
– Чего лаешь? – спросил он. – Не понравилось, когда пистолетом в морду тычут?
Я не удостоил его ответом. Мне надо было подумать.
Сегодня меня пытались убить во второй раз в моей жизни. Не получилось. А в третий раз получится. Природа любит число три, в третий раз меня достанут. Это точно. В первый раз меня пыталась убить Роза.
Она попыталась меня убить. Никто не видел. Они пошли гулять к морю. Ма, Ли и Айк. Я хотел пойти с ними, но Ма меня не пустила.
– Пусть Бакс лучше дома побудет, – сказала она. – А то у него нервы шалят. Ещё как кинется на кого-нибудь. А завтра мы его снова к ветеринару сводим. А Айк может вполне с нами прогуляться, он заслужил.
Ли подмигнула мне и развела руками – что поделаешь, Бакси, ты на самом деле наказан. Так что сиди в саду. Охраняй дом. Изнывай от жары.
Я обиделся и на самом деле отправился в сад. Целый час бродил между деревьями. Слушал старые и молодые запахи, вспоминал. Потом решил навестить кроликов. Я знал, что они ушли, но всё равно на что-то тупо надеялся. А вдруг кто-нибудь из них остался?
Кролики исчезли. Их подземные лабиринты опустели, они прорыли ход куда-то в сторону ручья. Исчезли. Все. Взрослые кролы, крольчихи и совсем маленькие крольчата. Потому что вокруг воняло красным.
Я сидел, глядя в осыпающиеся чёрные дыры в земле. Мне было грустно. Даже плакать хотелось. Будущее, сытое, тёплое и доброе, это будущее растаяло. Теперь впереди одна неизвестность. Чёрная кроличья нора, осыпающаяся по краям. Вот так.
Я даже попробовал заплакать, но у меня ничего не получилось, я ведь никогда раньше не плакал. Нос зачесался, и я попробовал его почесать… Я допустил ошибку. Глупую ошибку, такую не допускают опытные псы. Моё расположение было выбрано крайне неудачно – я сидел носом к забору, а за спиной у меня лежал сад и дом. И ветер со стороны забора, и я не мог чуять, что происходит у меня за спиной.
И когда я услышал надвинувшийся на меня запах мертвечины, было уже поздно. Я начал разворачиваться…
Это была тонкая стальная проволока. Она резко сошлась на моей шее и пережала дыхание. Я рванулся. Проволока держала крепко. Она прошла через шерсть и впилась в кожу. Я рванулся сильнее и упал в траву.
Мгновение я лежал, разглядывая землю перед своим носом. Я запомнил её, эту землю. Прелые травинки, песок, кусочки коры, муравьи тащат украденные где-то кусочки сахара, у каждого по кусочку за спиной, улитка по стебельку, мой сорвавшийся с ошейника серебряный медальон в виде доллара… Затем меня легко выдернули с земли и перевернули на спину. Как щенка.
Надо мной стояла Роза. На её руку была намотана длинная стальная удавка, такими отлавливают бродячих собак. Роза смотрела на меня и шевелила ноздрями. Глаза у неё изменились, зрачки превратились в две больших чёрных дыры, с чёрными же набухшими сосудами на белках.
Роза поставила мне на горло ногу и придавила. С виду весу в ней совсем немного, от силы килограммов тридцать пять, да и тех, наверное, не было. Мне же показалось, что на шею мне наступил по крайней мере слон. Но шея у меня мощная, шея выдержала. К тому же мне удалось вильнуть вправо, и нога Розы соскользнула, я вывернулся и попытался вскочить на ноги. Роза молча прижала меня к земле.
Со стороны это, наверное, выглядело весьма комично – щуплая девчонка одной рукой вжимает в землю здоровенного чёрного пса. Но мне было не до смеха, её пальцы, как железной перчаткой, сжимали загривок, а удавка всё глубже впивалась в шею. Всё это происходило в полной тишине, я даже слышал, как, собирая обед, гремит посудой Селёдка. Перед глазами поплыли серые круги, и на несколько мгновений я выключился.