– Первая проблема. Время на раздумья – десять минут. – Я весь превратился в слух. – Докажите целесообразность существования вашей академии.
Приехали! Что-то мне подсказывало: все три проблемы мне ой как не понравятся. Точнее, первая уже не понравилась. Что бы я ни говорил, как бы ни убеждал – никто не согласится с существованием «академии чудовищ». Мы переглянулись. Лицо Владиса оставалось непроницаемым. О чем он думал? Гарден в облике Ленора, наоборот, метал глазами молнии. Если бы кто-то из зрителей знал тихого, спокойного Ленора достаточно хорошо, сразу бы заподозрил подмену.
– Что будем говорить? – склонился он ко мне.
– Понятия не имею. То есть я-то знаю, зачем нам академия. Но все наши доводы для судей – мыльный пузырь.
– Но не будем же мы молчать! Дагеор, ты же комедиант. Придумай что-нибудь.
– Зачем придумывать? – вмешался Владис. – Скажем так, как есть. Что иначе эти ребята погибли бы.
– Не сгущай краски, – попытался отвертеться я.
– Что погибли бы, то погибли, – неожиданно согласился Кир. – Особенно те, что сейчас на трибуне. Ты, конечно, сделал глупость, когда притащил их в академию, Дагеор. Но сейчас расставаться с ними уже как-то жалко. Пусть они и преступники.
Мы с Владисом уставились на Гардена. Он, конечно, рассуждал в своей манере, но для него и такой итог – прогресс. Глядишь, Киримус станет больше похож на человека.
– Время истекло, – огласил распорядитель, чтоб его богиня наказала. – Первым отвечает Ладем. Если кто-то хочет высказаться против того, что будет сказано, поднимает красную карточку. Во время речи команду перебивать нельзя. Кто будет говорить?
– Давай, Дагеор, – прошипел Гарден.
– Почему сразу я?
– Ну не я же!
Влад молчал, но с Гарденом не спорил. Значит, считает так же.
– Отвечает Аланел эр Дагеор, ректор Ладемской академии магии, – огласил Гарден.
Специально небось вызвали нас первыми, чтобы мы опозорились. Не тут-то было!
– Ладемская академия магии существует пятый год, – заговорил я. – Она была основана в качестве эксперимента в городе Кардеме. Туда попали ребята со всей Арантии, которым был вынесен приговор «магическая аномалия». На самом деле, ничего страшного в этих словах нет.
На трибунах и среди зрителей поднялся шум, но Лессан призвал всех к молчанию.
– Да, нет ничего страшного, – громче продолжил я. – Согласен, есть очень опасные аномалии, а есть совсем безобидные, но при должном обучении все их можно контролировать. Проблема в другом. В отношении общества. Когда я пришел преподавать в академию, то боялся. Боялся, потому что, как и все, не понимал природу аномалии. Но не прошло и месяца, как я понял, что моя жизнь никогда не станет прежней. Потому что я ошибался. Аномалия – не приговор, не повод для ненависти. Это беда, с которой надо бороться. И побеждать. Три потока студентов закончили академию за это время. Ни один из них никому не причинил вреда своей аномалией. Для этого и существует Ладемская академия магии. Чтобы никто не страдал от аномалии. Ни возможные жертвы, ни сами их обладатели. У меня все.
Верналь тут же поднял карточку.
– Господин эр Дагеор, – раздался голос Дилона дер Гардена, – позвольте с вами не согласиться.
Не «ректор», а «господин». Тонкий намек, что меня не признают в определенных кругах.
– Сколько студентов закончили вашу академию? – спросил он.
– Если брать только факультет уникальной магии – пятьдесят два, – ответил я.
– А сколько в Арантии аномальных магов, которые не могут контролировать свои силы? Тысячи. И мы не можем каждого из них затащить в академию. Многие даже не захотят туда пойти, потому что их устраивает ощущение вседозволенности. Не будете ведь вы отрицать, что среди ваших первокурсников, которых мы видели на этом поле, все пятеро – преступники? Есть среди них и убийцы, и воры, и государственные изменники. Замечательный набор. Собрались перевоспитать? Не удастся.
Я начинал злиться. Но пока что держал себя в руках.
– А сколько человек закончило вашу академию за историю ее существования, господин дер Гарден? – спросил я.
– Около двадцати тысяч, – Дилон не понял, к чему я спрашиваю. Его брови взметнулись вверх.
– Так вот, ко мне пришли преступники – и я надеюсь, что их жизнь изменится после академии. А вот среди ваших выпускников тоже есть и убийцы, и воры, и государственные изменники. Список можно продолжать до бесконечности. Значит ли это, что вы научили их быть такими?
Гарден позеленел. Киримус чуть не зааплодировал – я видел, как взметнулись его руки. Три оставшиеся академии решили не вмешиваться в спорный вопрос, но Верналь не унимался.
– Подождите, любезный, – заговорила Гадина-мать. – Вы утверждаете, что магическую аномалию можно контролировать. Но все мы знаем, что на аномалии влияет эмоциональное состояние человека. Кто даст гарантии, что одного из ваших студентов не выведут из себя? Кто даст гарантии, что они не потеряют контроль?
– А кто даст гарантии, что они его потеряют? – спросил я в ответ.
– У нас перед глазами множество примеров, – госпожа Гарден покосилась на Дарентела, намекая присутствующим, что с магией крона тоже не все так чисто, – когда аномалии причиняли невосполнимый вред. И ни одного примера, когда они кого-то спасали.
– Потому что люди всегда запоминают плохое и никогда не помнят хорошего, – я посмотрел Гадине прямо в глаза. – А еще люди боятся. И когда их сын или дочь чем-то отличается от общепринятых норм, они в лучшем случае отказываются от ребенка, а в худшем – избавляются от него. Не так ли, госпожа дер Гарден?
Гадина сравнялась цветом с мужем. Они бы с радостью убили меня, да сидели далековато.
– Увы, не могу знать, – прошипела она. – В моей семье такого не случалось.
Врет и не краснеет.
– А в моей случалось, – настаивал я. – Один из моих родственников был аномальным магом и спас мне жизнь. И мои студенты не раз защищали меня тогда, когда все другие отворачивались. А ведь у меня нет аномалий.
Вернальцы молчали. Третий участник их группы вообще не знал, куда деться. Он косился то на ректора, то на его жену.
– Мой дядя, – прошептал Гарден, заметив мой взгляд. – Редкостное ничтожество.
– Раунд окончен, – огласил распорядитель.
Вмешиваться в ответы других академий я не считал нужным – они ничем меня не задевали. Зато эту роль взяли на себя Владис и Гарден. Гарден с удовольствием прошелся по Меремской академии, когда те заявили, что их выпускники занимают высочайшие государственные должности. И намекнул, что должности-то получены не за знания, а за деньги. А Владис отыгрался на Вернале. Вообще, сама речь Гардена-старшего была хороша. Он упомянул о многовековых традициях академии, ее именитых выпускниках, особой силе и пользе ментальной магии на поле боя. Я даже заслушался. Что-что, а вешать лапшу на уши семья Гарден умела хорошо.
Но Владис нашел к чему придраться.
– Вы говорите, что ментальная магия исключительно полезна, – заметил он. – Но на поле боя, как вы выразились, находится слишком много людей. И чтобы убедить их остановить кровопролитие, понадобится не один, не два, а сотня ментальных магов. При этом менталистика – особенность вашей семьи. А для студентов она приобретенная, и потому слаба. Максимум, что они смогут, – поставить блок. Не все, но многие. Эта магия не атакующая и не защитная. И, увы, используется не в благонадежных целях. Так стоит ли учить посторонних такому опасному искусству?
Зрители зашушукались. Вообще, хороший вопрос. Зачем Арантии сотни менталистов? Один Гаденыш сколько натворил. Я покосился на Гардена, но тот тоже был увлечен спором с отцом и не слушал мои мысли.
– Ментальная магия – это еще и искусство защиты разума, – ответил его отец. – На каждого из нас можно оказать воздействие. И важно знать, как его блокировать.
– Но вы учите не только блокировать, но и нападать.
– Без понимания одного невозможно другое.
Главное, чтобы драться не кинулись. Я уже готовился усадить Кира на место, когда тот сказал:
– Увы, боюсь, Арантии еще придется узнать, что такое ментальная магия в неограниченных количествах.
И сел на скамейку. Тогда я еще не подозревал, что много лет спустя его слова окажутся пророческими. Но какое-то смутное предчувствие зашевелилось в груди.
– Вторая проблема, – между тем огласил распорядитель. – Правильно ли лишать мага его магии?
А это в чей камень огород? Не в наш, хоть мои ребята и щеголяли ограничителями. С тех пор как исследования увенчались успехом, были даже случаи, когда к Дару обращались аномальные маги с просьбой выдать им ограничитель.
– Что он имел в виду под лишением магии? – спросил у коллег.
– Новое исследование, – ответил Гарден. – Если мага признают особо опасным, его магию могут просто выжечь. То есть сделать его обычным человеком без каких-либо способностей.
– А вы за или против?
– Я за, – ответил Гарден.
– И я, – согласился Владис.
– А я, кажется, против.
Представил своих ребят. Все они – особо опасные. Правильно ли будет выжечь их магию? Может, многие на это согласились бы. Многие, но не все. И потом, я так понял, эта процедура далеко не добровольная.
– Побочные эффекты есть? – спросил у Гардена.
– Гибель, – подтвердил тот мои опасения. – Но если ты выскажешься против, Дагеор, очка нам не видать.
– Если выскажусь за, перестану сам себя уважать. Не беспокойся, бросаться в крайности не буду.
– Давай лучше отвечу я, – вмешался Владис.
– Как знаешь, отвечай.
– Первым отвечает Приграничная академия.
Конечно, они высказались за. Как и Меремская академия. И Верналь. Мы отвечали предпоследними.
– Мы считаем, что нельзя лишать мага его магии. Но в крайних случаях, если угроза для жизни окружающих слишком велика или преступление повлекло массовые жертвы, это допустимо.
Молодец, Владис. Я не сказал бы лучше.
– Что вы считаете крайним случаем? – спросил ректор меремцев, высокий, сухощавый, как ствол дерева.