— Возьми в руки бразды правления, — настаивал Филип. — Откройся миру, и Олимпиос снова станет твоим.
«Вот и нашлось применение для моей прекрасной пленницы», — подумал Адам.
— Когда будет вечеринка?
— Через месяц, — ответил Филип. — Главное, чтобы папаша до этого времени продержался.
Лучше бы он не питал особых надежд. Как известно, у Филипа с отцом были сложные отношения. А подробностями трое друзей делились скупо.
— Я буду, — произнес Раф. — Почему нет.
— Ты придешь с девушкой?
— Нет, конечно!
— Я буду с девушкой, — сказал Адам негромко.
— Ты? — не скрывая удивления, переспросил Филип.
— Да. И я очень рассчитываю на свое последнее приобретение.
— Адам… Что ты натворил?
— То, что обычно творят чудовища.
Белль остолбенела, когда ее привели не в подземную камеру, а в изящно обставленную спальню, где стояла кровать с балдахином, задрапированная парчой и украшенная подушками.
— Мне казалось, я пленница? — обратилась она к слуге.
Ее заставили отдать телефон, но, как ни странно, все обращались с ней любезно. Конечно, за исключением принца. Любезное обхождение — это не про него.
— Во дворце достаточно комнат, чтобы содержать в удобстве даже пленников, — сухо ответил слуга.
— Вы не одобряете поступков принца… Не так ли?
Мужчина повел плечами.
— Он не нуждается в моем одобрении. А в неодобрении и подавно.
— Он… сумасшедший? — выдохнула она.
Калека, придумавший ее отцу изощренную месть и принявший ее саму в качестве платежа, вряд ли имел здравый рассудок. Но все-таки она хотела выяснить, с кем имеет дело.
У принца, похоже, имелся план. Он собирался как-то ее использовать, чтобы вернуться под свет софитов. Оставалось лишь надеяться, что ее наказанию есть предел…
— Мозг принца не повредился при аварии, которая оставила эти шрамы, — осторожно проговорил слуга. — Больше ничего не могу сказать.
— Ладно, — ответила Белль, задрожав, и скрестила руки на груди. Ей вдруг стало холодно. Она повернулась к окну, но вместо него в стене была прорублена маленькая узкая щель, через которую виднелось море, освещенное фонарями. — Мой отец уже уехал? — спросила она, но слуга исчез.
Белль вдруг остро ощутила оторванность от мира. И одиночество. Холод пронизывал ее до костей и доходил до сердца. Она согласилась остаться здесь, с этим безумцем, на неопределенное время. Никто за нее не заступится. Отец явно уже уехал, да он и не смог бы помочь. Ему нужно лечиться.
Интересно, принц сообщил отцу, что она заняла его место?
Внутри у Белль все сжалось. Вполне возможно, никто не знает, где она. Она не сообщила Тони, куда именно направляется, иначе он бы ее остановил.
Ни одна живая душа не догадается, что Белль заперта в средневековом замке. А вдруг ее и искать не станут?..
Она тут же отбросила эту мысль. Судя по словам принца, он намерен вывести ее в свет. А значит, ее заключение не останется тайной.
Но что подумает отец? Что он предпримет?
И что предпримет Тони, когда узнает, что ее держит в замке принц-чудак? Она представила, каким был бы их разговор… Тщедушный Тони не шел ни в какое сравнение с мощным сложением Адама.
Адам был…
Не успела она развить мысль, как принц вынырнул из тени. Суровое лицо в шрамах… Сильное тело… Белль вздрогнула.
Ее сердце забилось чаще, а по коже пробежали мурашки. Какой-то необычный страх. Страх, который лился по венам, как пламя.
Страх, от которого вовсе не страшно.
Она услышала тяжелые шаги и поняла, что не закрыла дверь, выставив себя на обозрение. Она метнулась к двери. Но недостаточно быстро.
Адам был уже внутри.
Наверное, впервые в жизни она встретила настолько крупного мужчину. Не меньше двух метров роста, широкоплечий и мускулистый. В ярком освещении его лицо казалось еще более пугающим.
Она снова подумала о том, каким же красавцем он был до аварии.
— Я тебя пугаю? — спросил принц.
— Разве ты не этого добиваешься?
— Отчасти.
Снова никаких подробностей.
— Так я предстану перед высшим судьей? — съязвила Белль. — Или ты и есть высший судья?
— На своей земле я сам вершу законы.
— Иными словами, ты сам себе хозяин.
Он медленно кивнул.
— Что ты намерен со мной делать? — спросила Белль, несмотря на дрожь во всем теле. Ей стоило большого мужества задать вопрос, ответ на который знать ей не слишком и хотелось.
— Я намерен получить от тебя расплату, — ответил он, и по ее спине прошел холодок. — Но сперва я хочу, чтобы ты со мной поужинала.
— Нет! — отрезала она, не успев как следует обдумать свой отказ. — Не хочу я с тобой ужинать!
— Почему?
— Ты взял меня в плен! И притом, ты производишь впечатление человека, абсолютно далекого от цивилизации!
— Да. И еще я очень противный, — с легкой улыбкой добавил он.
Но определение было неверным. Принц был изувеченным. Пугающим. Властным. Но не противным.
— Найди хоть одного человека, кто захочет поужинать со своим тюремщиком, — сказала она, не прокомментировав его последнюю фразу.
— Такова участь пленника, — сухо произнес он. — Выбирать особенно не приходится.
— А что, если я откажусь пойти с тобой? — Белль расставила ноги шире и уперла руки в бока. Нужно его проверить. Вдруг он сумасшедший. Вдруг он поступит с ней, как Генрих VIII? Голову с плеч, и дело с концом. А может, еще что похуже.
— Тогда я перекину тебя через плечо и отнесу в столовую, хочешь ты этого или нет.
— Не хочу.
В ту же секунду расстояние между ними резко сократилось, принц обхватил ее за талию, оторвал от земли и взвалил себе на плечо. Белль удивилась его силе. И легкости, с которой он ее нес. И его жаркому телу…
Его внутреннее пламя передалось и ей. Он зашагал вперед, и, качнувшись, она схватилась за его плечо, чтобы не упасть. Принц повернулся и вынес ее из комнаты.
Глава 3
Девчонка горела, как уголек, в его объятиях. Вот о чем он думал, когда вышел из ее спальни.
Одной рукой Адам обхватил ее за поясницу, другой придерживал за икры. Целых три года он не держал женщину в объятиях и вдруг почувствовал на себе тяжесть этих лет. Больше в его голове ничего не было.
Окутанный мраком, он не допускал и мысли о близости с женщиной. С уходом жены его постель опустела. И он никого не хотел видеть в своей спальне.
Его пальцы ощущали горячую, гладкую кожу Белль. В последний раз, когда он прикасался к женщине, та оказалась застывшей, холодной… Безжизненной.
Стиснув зубы, Адам понес сопротивлявшуюся пленницу вниз по лестнице.
— Как ты смеешь? — визжала она, колотя его кулачком по спине.
— Как я смею кормить тебя ужином? — хохотнул он. — Вот такое я чудовище!
— Ты должен был прислать мне корку хлеба! — не унималась она.
— Да, но лучше поешь со мной, сегодня подают ягненка.
— А может, я не ем детенышей животных?
— Ты вегетарианка?
— Нет, — сдалась Белль. — Но все же!
— Если у тебя проблемы в поедании мелких пушистых тварей, всегда можно налечь на овощи и кускус. И еще будет пирог.
— Я могу съесть это в своей комнате, — ответила Белль, отчаянно сопротивляясь его напору.
Ее движения что-то в нем пробудили. Адам не придал этому значения.
— Нет, agape[2], не можешь, потому что я тебе этого не предлагал.
Он зашел в столовую и посадил девушку на кресло рядом с собой. Она уставилась на него, широко распахнув глаза. Действительно красавица… Ее темные волосы были собраны в конский хвост, а голубые глаза сверкали недоверчиво, но все равно очаровательно. У нее были пухлые губки — кажется, когда-то ему такие нравились, когда ему еще не стали чужды удовольствия.
По пути Адам успел заметить, что ее фигурка довольно женственна.
— Что ты от меня хочешь?!
— Чтобы ты поела. И желательно, без спектаклей.
Белль насупилась:
— Ты позволил мне поменяться с отцом местами не для того, чтобы меня кормить.
— Верно. Я позволил тебе с ним поменяться, потому что ты меня попросила. И, как я уже упоминал, я посчитал, что ты окажешься для меня полезнее умирающего мужчины.
Девушка чуть не подскочила.
— Так в чем будет состоять эта польза?
Наступил тот самый момент, когда женщина должна томно склониться к мужчине, коснуться его ладони, плеча или создать более интимную обстановку и положить руку ему на бедро. Но те времена давно в прошлом.
Адам посмотрел на прелестные розовые губки Белль. И на мгновение представил, как прижимается к ним своим безобразным ртом. Да, девчонка знатно оскорбилась бы!
— Да в чем угодно! Например, из твоей спины выйдет отличный столик. Правда, неровный.
Она прищурилась:
— А если серьезно?
— Не глупи, я всегда серьезен! — По крайней мере, был таким. До сегодняшнего дня.
Кроме друзей, с которыми он связывался в основном по телефону, Адам иногда перекидывался словом с придворными слугами. С Фосом, который был правой рукой его отца, и Афиной, кухаркой. Остальные часто менялись и старались не попадаться ему на глаза.
Белль была первой, с кем он провел так много времени.
— Действительно помешанный, — фыркнула она.
Пару мгновений спустя появилась Афина в сопровождении кухонного персонала с подносами.
— Сегодня у нас ягненок с мятно-йогуртовым соусом, — возвестила она, краем глаза осмотрев Белль. — Кускус и ассорти из овощей. На десерт пахлава.
— Благодарю, — сказал Адам.
Но Афина не торопилась уходить.
— Ты что-то хотела сказать, Афина? — спросил принц со вздохом.
— Мне все это не по душе! — строго проговорила она.
— А мне все равно, — отрезал он. — Оставь нас.
Афина с грустью посмотрела на него, затем на Белль. Покачала головой и вышла из столовой.
— Слуги не одобряют твоих действий, — заметила Белль, критически осматривая блюда.
— А моя пленница меня не боится, — продолжил он. — Видимо, я где-то промахнулся.