— Я проделала большой путь из Калифорнии, чтобы поставить тебя на место и вызволить отца из темницы. Если бы это меня пугало, я бы давным-давно убежала. — Она гордо задрала подбородок, словно приготовившись броситься в бой.
— Посмотрим. Ешь.
Адам немедля последовал собственному совету, с наслаждением набросившись на ужин, и обглодал один кусочек мяса до кости. А потом почувствовал на себе внимательный взгляд Белль.
— Чего? — буркнул он.
— Мне казалось, членов королевских семей учат элементарному столовому этикету. Ну, раз у тебя здесь другие нравы…
Он швырнул мясо обратно в тарелку.
— Ты решила меня оскорблять при каждом удобном случае? Я устроил тебе ужин. Выделил уютную комнату. А ты и спасибо не сказала!
— Я должна говорить спасибо за то, что меня лишили свободы?
— Это твой выбор. Ты могла бы оставить отца здесь.
— Умирать?
Он пожал плечами:
— Все умирают. И как правило, люди думают о себе, а не об умирающих.
— Отец меня вырастил, — отчеканила девушка. — Кроме него, у меня никого нет. Тебе легко презирать папарацци, но для меня он все. А ты даже не разрешил мне с ним попрощаться!
— Я не стану держать тебя здесь всю жизнь. Не драматизируй.
— Он болен, — упорно гнула свое Белль. — Он мог умереть в мое отсутствие!
Адам вдруг ощутил неприятный укол совести, а он вовсе не собирался истязать себя чувством вины. Только не сейчас.
— Да вряд ли. Ему же хватило сил проникнуть во дворец и сделать фотографии. Затем он продал снимки и не предпринял ничего, чтобы их вернуть, — процедил принц. — Если ты так разбираешься в массовой культуре, может, скажешь, откуда у меня эти шрамы?
Белль потупилась и покачала головой.
— Понадобился лишь один фотограф, который застиг моего водителя врасплох, поздно вечером и в плохую погоду, — сурово проговорил он. — В итоге случилось непоправимое.
Про Ианту ему не хотелось рассказывать. Это уже глубоко личное.
— Прости, я не знала… — пробормотала Белль пристыженно. — Но мой отец не подвергал тебя опасности.
— Согласен, — произнес Адам снисходительно. — Он просто вломился в мой дом и нарушил мое личное пространство.
— Он безобиден, — возразила она. — Многие не понимают работу папарацци. Она бывает довольно… напряженной.
— Все они кровопийцы! Халявщики, которые выжимают соки из людей с талантом или властью.
— Мой отец не кровопийца. Когда мать решила, что не хочет со мной жить, он обо мне позаботился. Да, он фотографировал знаменитостей. Но на эти деньги он кормил меня всю жизнь! — пылко произнесла Белль.
— Существуют и другие способы заработать.
— И это говорит мне принц! Все должны трудиться. А некоторые жилы из себя тянут, чтобы эту работу просто получить!
— Ты читаешь мне лекцию о сложностях жизни? — Он откинулся на спинку кресла. — Погоди, дай я возьму бумагу и ручку.
— Я очень сожалею о твоей аварии. Но мой отец в ней не виноват.
— Он хотел использовать мою трагедию для собственной выгоды! — Адам усмехнулся. — И он в этом преуспел.
— Он не хотел причинять тебе боль, — пробормотала Белль. — Ему нужна помощь. Ему нужно собрать денег на лечение.
— Меня не впечатляют твои оправдания. Больше всего на свете я ненавижу прессу. Особенно желтую, представителем которой является твой отец. Я ничего не могу сделать против этих публикаций. Поверь, я пытался. Но есть способ повернуть ситуацию в выгодную сторону.
— Да ну? И какой же это способ? — едко спросила она.
— После аварии я не появлялся на публике, поэтому снимки такие ценные. Ведь всем любопытно, как сильно я изуродован.
— Ты не выходил в свет… Совсем?
— Да. Я, кажется, упоминал это, когда мы познакомились.
— Когда ты взял меня в плен.
— Называй как хочешь. Я упоминал, что вместо меня сейчас правит наместник. Его срок подходит к концу, и, если я не верну контроль над страной, начнутся всеобщие выборы. И монархии придет конец. — Адам внимательно посмотрел на хрупкую девушку, сидевшую перед ним. — Я-то думал, ты навела обо мне справки перед тем, как приехать.
— Не хватило времени. Как бы ты к нему ни относился, я надеюсь, ты понимаешь, что я сильно его люблю.
— Любовь важна только для тех, кто любит, — медленно произнес он, думая о жене. Газетчиков не волновало, что Адам ее любил. Они вечно изводили Ианту, вечно стремились раздуть скандал. — Больше любовь никто не ценит, — с горечью добавил он.
— Расскажи мне о своих планах. Раз уж я в них участвую.
— Я намерен держать тебя рядом, а потом представить миру как свою фаворитку.
Белль оцепенела.
— Как кого?!
— Фаворитку. Повторяю, меня не видели с момента аварии. Когда снимки опубликуют, мне придется выйти из добровольного заточения. И выбрать для этого правильное место и время — грамотный политический прием.
Адам продолжил поглощать пищу. В том, как он управлялся с едой, было что-то варварское. Белль совсем по-другому представляла себе принцев. Но когда он рассказал о затворничестве, все вдруг встало на свои места. Адам жил в замке практически один, ни перед кем не отчитываясь, ни перед кем не рисуясь.
Конечно, она ожидала несколько иного от человека, который лишил ее свободы из-за пары фотографий.
Да, он предупреждал, что ему понадобится ее красота. Итог его рассуждений не должен был ее шокировать.
Но изображать фаворитку?.. Это старомодное понятие вызывало некоторый диссонанс. Да и кто ей поверит? Белль понятия не имела, как играть соблазнительную особу. Или, по крайней мере, скромную кокетку.
Они с Тони познакомились во время учебы, и, если бы он не наведывался ежедневно в университетскую библиотеку и не переставал спрашивать, что читает Белль, они бы никогда не начали встречаться. Только благодаря его настойчивости у них состоялось первое свидание.
Тони, Тони… Он, наверное…
— Нет, я на это не пойду, — твердо проговорила она.
— У тебя нет выбора. Ты согласилась стать моей пленницей, терпи теперь.
— Но… нельзя, чтобы весь мир принял нас за пару!
Адам провел пальцами по ее скуле, оставляя на коже огненный след.
— Можно, — сухо ответил он. — Я знаю, для тебя это будет крайне унизительно.
Адам неправильно ее понял, но что-то объяснять ему не было смысла. Он все равно не изменит своего мнения.
— Я и не подозревала, что тебе будет трудно найти девушку, готовую выполнить любую просьбу принца.
— Таких, как я, с большим состоянием и властью, довольно много. Но не у всех из нас больное чувство юмора и искалеченное лицо.
— Значит, ты хочешь, чтобы я сыграла твою девушку? — напрямую спросила Белль.
— И не только. Я представлю тебя своей возлюбленной, так что никаких выходок. Или придется заняться твоим отцом.
Белль почувствовала себя беспомощной. Как настоящая пленница.
— У меня есть парень.
Как будто факт существования Тони мог остановить Адама.
— Больше нет.
У нее екнуло сердце.
— Но ты не можешь меня заставить порвать с ним!
— Да и не надо. Все равно поговорить с ним ты не сможешь. Такой сценарий даже лучше: он бросится к СМИ с упреками в адрес бывшей девушки, которая променяла его на это… — И он показал на себя.
— Ты хочешь меня унизить? Из-за отца?
— Нет, — резко ответил он. — Я хочу вновь вернуть внимание общественности. — Адам мрачно засмеялся. — А это весьма непросто. И будь я проклят, если позволю себя жалеть. Или презирать. Когда я войду в зал и предстану перед светом, все будет так, словно я его и не покидал. Да, сейчас мне страшно, но меня будет сопровождать красавица, и народ решит, что я вернусь на трон с той же легкостью, с какой затащил тебя в постель.
— А когда вечеринка закончится?
— Тебя отпустят, само собой, — небрежно ответил Адам. — Сочинят легенду о нашем расставании. За такой короткий срок мне бы все равно не удалось обзавестись семьей. Но когда-нибудь точно обзаведусь. Когда насыщусь десятком-двумя красоток вроде тебя.
Его самоуверенность должна была разозлить Белль. Но ее вдруг бросило в жар.
— Мне нужен телефон, — с силой произнесла она, думая о Тони. Стараясь думать о Тони.
— Увы.
— Но я согласилась на твои условия!
— Ты же не гость, а пленница. Без моего позволения ты не сможешь ни с кем связаться. Твой отец — паразит, низшая формы жизни, а я не знаю наверняка, вдруг ты тоже фотограф, и вдруг, при удобном случае, ты поступила бы так, как он. Знатная получилась бы уловка, а?
Белль это даже в голову не пришло.
— Вообще-то я без пяти минут магистр по литературе.
— И что же ты будешь делать с таким образованием?
— Учить других. Я не осуждаю отца, но и по его стопам не пойду.
— И вот ты здесь! — Адам широко раскинул руки. — Это называется, не по его стопам?
— Спасибо, я наелась, — буркнула Белль, покосившись на едва тронутое блюдо.
— А я еще нет.
— Я пойду в свою комнату.
— Пойдешь, когда я закончу. И советую тебе доесть, больше я предлагать не буду.
— Я действительно сыта.
— Меня не устраивает вариант отправиться на вечеринку с высохшей мумией. Платье должно идеально облегать твои женственные формы.
Белль вспыхнула:
— Какое ты имеешь право распоряжаться моими формами?! Они тебе не принадлежат! Я сыграю для тебя этот спектакль, но к моему телу доступ ты не получишь.
Адам поднялся и подошел к ней. Затем наклонился и кончиками пальцев провел по ее щеке. Девушка, как завороженная, уставилась на его лицо. На его кожу в рытвинах, на опущенный уголок рта, на шрам, пересекавший правый глаз. Белль поняла, что шрам не испортил его зрение. Адам все видел. Адам видел ее насквозь: и лихорадочное течение крови по ее венам, и бешеный стук ее сердца.
— Для меня не существует запретов, — ласково произнес он. — Запомни это раз и навсегда.
— Я же говорила…
— У тебя есть парень? Прекрасно. Но я запер тебя в своем замке, Белль. Как думаешь, меня может волновать твоя личная жизнь?