– Нашел, – нарушает молчание Кевин, привлекая мое внимание. – Лиам Стивенс год назад инвестировал в ювелирный бизнес. Думаешь, это как-то связанно с твоей находкой? Я помню, ты говорила, что у Пола Морриса был роман с женой Стивенса, может быть, он не был обычным рогоносцем?
Он протягивает мне телефон, на экране которого растянут снимок двух мужчин, пожимающих друг другу руки. А первые строчки небольшой заметки ясно дают понять: 17 апреля 2018 года Лиам Стивенс купил тридцать процентов акций крупной ювелирной компании «Кристалл Лайф». Я уверена, что вижу эту статью впервые, и это кажется мне странным, учитывая, как тщательно я работаю с информацией.
– Не видела такого? – хмыкает Кевин, и его губы растягиваются в самодовольной улыбке. – Нужно знать, где искать. Полгода назад эта компания снова засветилась в прессе, только повод был уже не такой радужный. Компанию подозревали в нелегальном ввозе бриллиантов. Интересный поворот, да?
– Весьма. Я об этом не знала, – растерянно тяну я. – У меня была другая версия.
– Другая версия? И как же?
– Я встречалась с Гвен Моррис, и мне показалось, что она что-то скрывает.
– Что ты сделала?
– Сходила в пекарню, которую она открыла недавно. Я не лезла ни в подвал, ни в заброшенный дом, так что не надо на меня так смотреть!
– Мы договаривались.
– Мы много о чем договаривались, – едко замечаю я, отворачиваясь к окну. – Пол в некотором смысле был коллекционером. Ему часто дарили произведения искусства: картины, статуэтки, музыкальные инструменты. Я не уверена, но мне показалось, что Гвен как-то с этим связана, и еще этот Эй Джей.
– Что еще за Эй Джей?
Не то что бы я думала скрыть от Кевина эту информацию, но и сразу вываливать на него все то, что мне удалось узнать за пару недель, тоже не хотелось.
– Я показала ей фейковую страницу аукциона вещей Пола Морриса, и она странно отреагировала. Она подумала, что я пришла к ней от какого-то Эй Джея, и по выражению ее лица было понятно, что этот факт ее не только злит, но и пугает. Я не знаю, кто это такой.
– Ты себя слышишь? – вспыхивает Кевин, разбрасывая руки в разные стороны, даже в просторном салоне его старого мустанга он выглядит устрашающе. – Какого черта ты опять творишь?! Мы договорились, никакой самодеятельности! Ты понятия не имеешь, куда лезешь!
– Прекрати на меня орать! До сегодняшнего дня ты, как и недомерок Клаттерстоун, был уверен в том, что Пола Морриса просто загрыз пес. Но, как видишь, фигура пианиста не так проста и предсказуема, как вам казалось. По меньшей мере Пол Моррис был контрабандистом, и у него был роман с женой одного из самых влиятельных людей страны. Это то, что уже совершенно очевидно, но, поверь мне, это только верхушка, которую твой бравый детектив не смог даже разглядеть!
Во внезапно наступившей тишине отчетливо слышен вой сирен где-то в нескольких кварталах севернее нас, речитатив и тяжелые басы, доносящиеся из открытых окон машины, проезжающей мимо, лай собак и голоса парней, которые сидят на скамейке в сквере и о чем-то бурно спорят. Внешний мир обрушился на меня так неожиданно, что мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, где я.
– С кем еще ты успела, совершенно случайно, пообщаться? – нарушает молчание Кевин.
– Больше ни с кем, – бросаю я, не скрывая своего раздражения.
– Я выясню, кто такой этот Эй Джей и как он может быть замешан в деле с бриллиантами, но пока что Лиам Стивенс – наша лучшая зацепка.
– Согласна.
– Но есть одно «но»… пес. Собака до того дня находилась в доме его приемных родителей, то есть доступ к ней был только у членов семьи. Ты изучила материалы дела?
– В процессе. И кстати, помимо Гвен, я бы обратила внимание на Коллина Морриса.
– Посмотрим. Но на этом пока все. Обещай мне, что больше не будешь заниматься самодеятельностью. Тебе это трудно понять, но Нортон действительно хороший детектив, и я не хочу его подставлять. Пока что у нас нет ничего, что могло бы изменить ход его расследования, бриллианты, которые ты нашла, ничего не доказывают, ты же это понимаешь?
– Да. Я найду доказательства.
– Нет! Ты не будешь ничего искать! – гремит Кевин, и я вижу, как от напряжения у него сводит скулы. – Ты изучишь все материалы дела и составишь психологический портрет каждого из фигурантов. А потом мы посмотрим, что с этим можно будет сделать.
– Высокого ты мнения обо мне, ничего не скажешь, – бросаю я, дергая ручку. Дверь открывается, и я резко выбираюсь наружу, чувствуя, как за спиной в бесплодной попытке остановить меня на сиденье падает рука Кевина. Хлопаю дверью и, не оборачиваясь, твердым шагом иду к своему дому. За спиной слышны звук захлопывающейся двери и быстрые шаги. Я различаю только их и стук собственного сердца. Я знаю, что Кевин идет за мной. Осознание погони, тот факт, что он не даст мне скрыться за дверью, заставляет мое сердце биться чаще. Волна возбуждения охватывает меня, лишает сил. Я хочу быть остановленной, я хочу быть пойманной.
Кевин хватает за руку, и меня точно бьет током. Я резко оборачиваюсь, с вызовом глядя ему прямо в глаза. Я хочу, чтобы он притянул меня к себе и поцеловал. Хочу почувствовать жар его губ, мощь его тела. Я хочу почувствовать себя живой.
– Я не хотел тебя обидеть, – говорит Кевин, ослабляя свою хватку. Он смотрит на меня, и на какой-то миг кажется, что стена между нами начинает рушиться. Во мне еще теплится надежда на страстную атаку. – Я просто переживаю за тебя. Я не хочу, чтобы ты подвергала себя риску.
Его слова все равно что холодный душ. У меня перехватывает дыхание.
– Я поняла. Не буду, – выдавливаю я, плотно сжимая челюсть. – Позвони, как что-то узнаешь. Я тоже дам знать, если найду что-то интересное в материалах дела.
– Договорились.
Он целует меня в щеку на прощание, но я ничего не чувствую. Момент упущен.
Глава 15
Почти всю ночь я провожу перед экраном своего ноутбука, пытаясь составить психологический портрет Лиама Стивенса, опираясь на информацию, которую нахожу в интернете. Однако и наутро, когда просыпаюсь по звонку будильника, понимая, что уснула на диване прямо в одежде, на экране компьютера по-прежнему чистый лист. И это при том что в сети нет недостатка в информации о Лиаме Стивенсе. Он часто выступает на публике, дает приемы, но, главное, он щедро и довольно регулярно снабжает прессу разного толка информацией: экономические и политические прогнозы, тенденции развития бизнеса, хобби и увлечения сильных мира сего и, разумеется, личная жизнь. Он всегда на виду, но при этом он всегда в маске. Публичные люди четко знают, как себя вести на людях и как реагировать на провокации. Маски, маски, маски.
Продолжая думать о Лиаме Стивенсе и на протяжении всего рабочего дня, перебирая в памяти те факты, которые мне удалось выделить из всего остального информационного мусора, я то и дело ловлю себя на том, что прокручиваю в уме только три громких инцидента.
Первый случился четыре года назад, когда, по словам очевидца, Лиам Стивенс на большой скорости сбил подростка на пешеходном переходе, однако позже выяснилось, что в тот день за рулем суперкара находился его садовник, который не устоял перед соблазном порулить дорогим автомобилем. История выглядела странной, и мне удалось найти массу гневных комментариев под материалами этого дела, однако все это так и осталось домыслами, потому как сам Лиам Стивенс отказался комментировать эту историю.
Второй раз, когда он так же решил отмолчаться в сторонке, случился уже два года назад, когда на строительстве одного из его объектов случился несчастный случай. Из-за крушения стены погибло пять человек. И пресса, и семьи погибших ждали объяснений, ждали извинений от лица руководства, но к ним вышел только вице-президент холдинга, Лиам Стивенс на пресс-конференции так и не появился. Да и год спустя, когда в одном из телеэфиров журналистка решила задать ему вопрос касаемо этого случая, он просто пожал плечами, после чего твердым голосом заявил, что предпочитает концентрировать свое внимание на будущем, а не жить прошлым.
Ну и наконец, третий инцидент, который пока не нашел своего отражения в прессе, – угрозы в адрес Эмили Стивенс. Молодая женщина всерьез напугана тем, что будет с ней и ее ребенком, когда Лиам Стивенс получит результаты ДНК-теста.
И именно этот третий пункт не дает мне покоя, ведь два часа назад Эмили оставила мне на автоответчике странное сообщение.
«Простите, но я не знаю, кому еще могу позвонить. Родители не станут меня слушать. Лиам пытался меня убить. Я в Ленокс-Хилл, я могу потерять ребенка», – всхлипывает она, и запись обрывается. До этого момента я думала, что у нас еще есть время, но, кажется, у Эмили Стивенс его больше нет.
Я прослушиваю ее сообщение дважды, чувствуя, как в голове складывается пазл. До этого момента я отказывалась ставить эти поступки Лиама Стивенса в одну линию, но что если в этих историях и кроется его истинное «я»? Что если в эти самые моменты он, наконец, сбрасывал свои маски и вел себя так, как того велело его эго, а не нормы и правила, навязанные обществом?
Я прислоняюсь спиной к двери и, закрыв глаза, разрешаю себе снова мысленно собрать его психологический портрет, и он снова идентичен тому профилю, который я уже составила для убийцы. И хотя мне неизвестно, как он мог натравить на Пола собаку, я уверена, что при желании такой человек может быть способен на многое. Лиам Стивенс – идеальный кандидат. Но этот факт меня не радует, а пугает. Пять лет назад, работая над делом Одри Зейн, я уже выбрала более очевидный вариант, упустив при этом единственно верный. Я не могу наступить на одни и те же грабли дважды. В этот раз мне нужно что-то больше, чем просто чутье и академические знания. Мне нужны факты и неопровержимые доказательства, которые так жаждут получить доблестные детективы.
– Прости, Кев, но я не могу отсиживаться на скамье запасных. Не в этот раз, – говорю я, выключая свет в своем офисе.