– Думаешь, папа меня бы похвалил? – спрашивает Винсент, улыбаясь.
– Ну мне-то ты мог рассказать!
– Зачем? Это были взрослые мужские игры.
– Ну да! Взрослые мужские, – прыскаю я и, окончательно расслабившись, хлопаю Винсента по плечу. – Ой, прости.
– Не за что. Я рад, что мама решила воспользоваться запасным вариантом, – отвечает он, неожиданно обнимая меня со спины. – Я скучал по тебе.
– Я тоже.
– И я рад, что теперь ты знаешь мой самый страшный секрет.
– Ну вы, конечно, додумались… это же надо было натаскать Лакки защищать футбольные во… – Я спотыкаюсь на полуслове. В голове точно щелкает тумблер. Если мой брат с другом еще в средней школе додумались натаскать нашу собаку на выполнение своей интерпретации команды «место», то почему убийца не мог использовать свою для того, чтобы запрограммировать Рокки на убийство?
– Все в порядке? – спрашивает меня Винсент, мы стоим с ним в нескольких шагах от скамейки, и я не помню, как оказалась тут. – Куда это ты так вскочила?
– Прости, просто задумалась, – машинально отвечаю я, потом понимаю, что как бы мне не хотелось остаться с ним и продолжить дальше латать брешь между нами, сейчас в эту самую минуту мне нужно быть в другом месте. – Винс, я очень-очень рада, что мы снова можем говорить, что мы снова есть друг у друга. Я понимаю, нам многое предстоит рассказать, вспомнить, поделиться, но мне нужно кое-что решить. Прямо сейчас. Ты мне очень-очень помог. Я люблю тебя.
Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы быстро чмокнуть в щеку и помчаться в город, но он крепко прижимает меня к себе, почти так же, как я несколько минут назад сжимала в объятиях своих племянников.
– Я тоже люблю тебя, сестренка. Больше не пропадай. Никогда.
Глава 24
Забавное и такое трогательное воспоминание Винсента неожиданно помогло мне понять, как именно действовал убийца. Да, я все еще не знаю, кто это был, но зато я могу выиграть время и доказать самовлюбленному детективу, как он заблуждался. Именно поэтому, сев в такси, я сразу же позвонила Кевину и попросила его организовать еще одну встречу с Клаттерстоуном, но на этот раз уже не в кафе, а в кинологической полицейской службе, где содержатся служебные собаки и где вот уже больше трех месяцев находится Рокки.
– …Кев, если тебе так нравятся ее методы, ну так и работай с ней сам. Я не пойму, какого черта ты лезешь в мое дело? – говорит детектив Клаттерстоун.
Они вместе с Кевином стоят на дрессировочном полигоне, куда приехали на несколько минут раньше меня. Оставаясь в своем укрытии – в дверях здания – я напряженно вслушиваюсь в их беседу.
– Ты меня что, за идиота держишь? Я же дал тебе материалы дела, собаку проверяли. Она не выполняла никакой команды, – продолжает Нортон.
– Мы внимательно посмотрели все материалы дела, но Джен увидела то, что не заметил никто. Я же сказал: еще один шанс, и больше мы не вернемся к этому разговору.
– Нет, не так, и больше я про тебя не услышу, в противном случае доложу о твоем самоуправстве, ничего личного.
Сделав глубокий вдох, я делаю шаг вперед, и дверь, что все это время я силой удерживала приоткрытой, с грохотом закрывается у меня за спиной. Я кутаюсь в свое пальто, списывая легкую дрожь в теле не на страх снова встретиться с детективом Клаттерстоуном, а на ветер, который дует мне прямо в лицо, заставляя прикрываться рукой. Мое громкое появление уже привлекло внимание мужчин, которые внимательно смотрят на меня: Кевин с улыбкой и одобрением, а детектив Клаттерстоун брезгливо морщит нос, не скрывая своего пренебрежения ко мне.
– Спасибо, что согласились на эту встречу, – минуя слова приветствия, сразу перехожу к делу я.
– У вас пять минут, – тут же щетинится детектив Клаттерстоун, нервно дергая плечами в своей потертой кожаной куртке.
– Я помню, вы не из тех, кто любит тратить свою жизнь на смазливые иллюзии, – сухо возвращаю ему его же колкость, брошенную в день нашего знакомства. – Давайте потратим это время на собаку, ведь у нее его, считай, уже и не осталось.
Клаттерстоун гневно раздувает ноздри. Я вижу, как от злости у него сводит скулы.
– Я уже обо всем договорился, – Кевин переключает на себя его внимание. – Нам лучше зайти за ограждение.
Он жестом указывает на небольшое пространство под навесом, внешне похожее на то, что занимают спортсмены, отсиживаясь на скамейке запасных. Смерив меня уничижительным взглядом, Нортон Клаттерстоун молча идет вперед, мы с Кевином следом.
– Не зли его, – говорит мне Кевин, немного наклоняясь. – Он сам все увидит.
Мы едва успеваем закрыть за собой дверь в смотровую зону, как на поле выходят двое мужчин, один из которых ведет на поводке коренастую рыжую собаку, которая с интересом обнюхивает пожухлую траву, словно что-то ища. Мужчина с собакой останавливаются в десяти футах от нас, в то время как другой отходит на незначительное расстояние. На нем надет специальный изрядно потрепанный костюм с видимыми следами былых поражений. Однако все мое внимание в эту минуту приковано к собаке, ведь даже на таком расстоянии и, будучи в защищенном месте, я не могу сказать, что чувствую себя в безопасности. Глядя на его квадратную морду, я снова вижу обрывки ужасного видеоролика, где этот пес на глазах у сотни гостей бросается на своего любимого хозяина.
– Фас! – громко и отчетливо приказывает собаке мужчина, что находится рядом с ней.
Пес напряженно смотрит по сторонам, заметно скалит зубы, но при этом не двигается. Я ловлю на себе насмешливый взгляд детектива Клаттерстоуна, но продолжаю спокойно смотреть за происходящим на полигоне, позволяя ему вдоволь насладиться своим обманчивым триумфом.
– Взять! – продолжает приказывать мужчина, указывая рукой на цель.
Реакция собаки никак не меняется. Мужчина в специальном костюме машет рукой, но Рокки не двигается с места.
– Вперед! – упорствует мужчина, похлопывая собаку по спине. Пес поднимает голову, из его пасти капает тяжелая слюна, он все еще скалится, но продолжает стоять на месте, хотя уже давно спущен с поводка.
– И вот ради этого цирка мы здесь собрались? – язвительно спрашивает детектив Клаттерстоун, не скрывая своей самодовольной ухмылки. – Все, доволен? Пес не выполнял ничьей команды, он по собственному желанию загрыз своего хозяина.
– Еще одна попытка, – подмигивая Кевину, предлагаю я.
– Это какой-то дурацкий розыгрыш? С меня хватит! Я и так слишком долго это терпел! Я закрою это дело завтра же! Ты меня понял? – басит Клаттерстоун, угрожающе тыча пальцем в Кевина.
Игнорируя его, мы с Кевином и мужчинами на полигоне включаем заготовленную запись. Бурные и продолжительных оваций разносятся по полю. Клаттерстоун растерянно смотрит на нас, потом на собаку, но так и не успевает ничего сказать. Рокки тут же срывается с места и смертоносной стрелой несется на цель.
– Но как? Почему? – выдыхает Клаттерстоун, ошеломленно наблюдая, с каким трудом собаку пытаются оттащить от мужчины в защитном обмундировании.
– Спусковым крючком было не слово, а овации, – говорю я. – Вы сами все слышали и видели.
– Хорошо, – неуверенно тянет Клаттерстоун, все еще сопротивляясь принять на веру картину, свидетелем которой он только что стал. – Но почему он бросился на этого мужчину, а не на нас например? Нет… пес, наверное, просто испугался…
– Запроси повторную экспертизу одежды Пола Морриса, и ты найдешь нужные ответы, – похлопывая его по плечу, самодовольно говорит Кевин.
– И все-таки это убийство, – торжествующе произношу я, наслаждаясь замешательством Клаттерстоуна.
***
– Куда сбегаешь на этот раз? – спрашивает меня Кевин, паркуясь возле моего дома.
– В Новый Орлеан. Хоть это всего три дня, но я должна быть здесь.
– Ну, ты только что выиграла себе немного времени, после такого шоу Клаттерстоун не сможет закрыть дело.
– Очень на это надеюсь.
– Он не дурак, – говорит Кевин, глядя мне в глаза. – Тебе нужно отдохнуть, сменить обстановку. Уверен, этот отпуск пойдет на пользу не только тебе, но и расследованию.
– Уверена, ты тоже скучать не станешь. А насчет Клаттерстоуна, я знаю, что он твой приятель, но я ему не доверяю. Присмотри за ним, не дай запороть это дело.
– И как ты себе это представляешь?
– Не знаю, но я верю в тебя. Ты что-нибудь обязательно придумаешь. Мне нужно еще немного времени. Я обязательно пойму, кто это был.
– Я постараюсь, – отвечает Кевин, и мы выходим из машины.
Я подхожу к нему, чтобы поцеловать на прощание, но он так пристально смотрит мне в глаза, что я замираю.
– У меня тоже будет просьба, – говорит он, и я чувствую, как его пальцы касаются моих. – Я знаю, что ты не ищешь новых отношений, знаю, что ты видишь во мне только друга, но… просто дай мне шанс. Шесть лет назад я упустил тебя, но я не хочу потерять тебя снова. Я хочу большего.
– Не надо… – протестую я, чувствуя слабость в теле.
– Просто дай возможность доказать тебе…
– Не нужно мне ничего доказывать…
– Не отвечай сейчас, хорошо? Просто подумай об этом. И знай, я люблю тебя, Джен.
Мое сердце камнем падает вниз. Его слова не стали для меня сюрпризом. Я прекрасно знала о его чувствах, однако все эти годы мне казалось, что нам удавалось успешно обходить стороной неудобные темы, неловкие ситуации. Но Кевин нарушил это негласное правило.
– Мне уже пора, – отвечаю я, делая шаг в сторону дома.
– Пообещай мне, что подумаешь об этом, – просит Кевин, не отпуская моей руки. – Просто подумай.
В его глаза я вижу боль от безответной любви и бесконечную надежду на то, что это можно исправить. Я не знаю, что ему ответить, и тишина, повисшая между нами, становится осязаемой прохладой. Меня пробирает мороз, я начинаю дрожать. Время тянется мучительно долго, напряжение растет.
– Просто подумай, – снова просит он.
– Хорошо, – соглашаюсь я и, не сказав больше ни слова, иду домой.