Сидзуко отпустила мою руку и порывисто обняла меня за шею.
– Мне страшно! – снова воскликнула она и стала ласкаться ко мне. Проводя пальцем у меня за ухом, она принялась сладко нашептывать мне нежные слова, словно успокаивая раскапризничавшегося ребенка: – Мне жаль тратить драгоценное время на эти страшные сказки. Вы чувствуете, как горят мои губы, слышите, как бьется мое сердце? Обнимите меня, ну же, скорее обнимите меня.
– Подождите, осталось совсем немного. Наберитесь терпения и выслушайте меня до конца. Сегодня я пришел сюда для того, чтобы поговорить с вами начистоту. – Не обращая внимания на призывный шепот Сидзуко, я продолжал: – Теперь перейдем к совпадению во времени. Имя Сюндэя перестало появляться на страницах журналов с конца позапрошлого года, я это хорошо помню. Между тем, как вы сами мне говорили, г-н Коямада вернулся из-за границы тогда же, то есть в конце позапрошлого года. Почему два этих события так точно совпадают по времени? Случайность ли это? Как вы думаете?
Сквозь маленькое окно комнаты проглядывало свинцовое небо. С улицы донесся глухой грохот, – должно быть, мимо прошел трамвай. В ушах у меня шумело. Эти два шума сливались в один непереносимый гул, настолько зловещий, что казалось, будто сюда движется целое полчище демонов, бьющих в барабаны.
– Итак, с одной стороны, совершенно очевидно, что Сюндэй Оэ имеет непосредственное отношение к этому делу, – продолжал я. – Но с другой стороны, несмотря на все свои усилия, полиция по всей Японии в течение двух месяцев не может разыскать известного писателя, как будто он растаял, точно дым. Мне жутко при одной мысли, что все это происходит не в страшном сне, а наяву. Почему Сюндэй отказался от своего намерения убить Сидзуко Коямада? Почему он перестал посылать ей свои угрожающие письма? Каким способом он проник в кабинет г-на Коямады? Как, наконец, ему удалось открыть запертый на ключ шкаф? В связи с этим я не могу не вспомнить одного имени. Имени писательницы Хидэко Хираяма. Многие думают, что это женщина. Даже среди писателей и журналистов немало людей, которые искренне уверены в этом. Молодые люди засыпают Хидэко любовными письмами. А между тем Хидэко Хираяма – мужчина, и даже более того – почтенный правительственный чиновник. Все детективные писатели: и я, и Сюндэй, и Хидэко Хираяма – престранные существа. – Я уже потерял контроль над собой и говорил как одержимый. По лицу моему струился пот, я чувствовал на губах его неприятный солоноватый привкус. – Сидзуко-сан! Слушайте меня внимательно. Так что же находится в центре круга, образованного линией, которая соединяет между собой жилища Сюндэя? Взгляните на карту. Видите? В центре круга – ваш дом. До каждого из мест, где селился Сюндэй, десять минут езды от вашего дома. Почему Сюндэй исчез, как только г-н Коямада вернулся из-за границы? А потому, что вы лишились возможности посещать уроки чайной церемонии и аранжировки цветов. Пока г-н Коямада отсутствовал, вы с полудня до вечера занимались чайной церемонией и составлением букетов. Кто заставил меня поверить в это? Вы! Встретив меня в музее, вы потом уже вертели мною, как вам хотелось. Для вас было проще простого сделать нужную вам приписку на полях дневника вашего мужа, положить в шкаф г-на Коямады любые улики, наконец, подбросить на чердак кнопку от перчатки. Вот к какому выводу я пришел. Как иначе объяснить все случившееся? Ответьте мне! Ответьте же мне!
– Довольно! Слышите, довольно! – вскрикнула Сидзуко и вцепилась в меня. Прильнув щекой к моему плечу, она залилась слезами. Эти слезы обжигали меня сквозь рубашку.
– Почему вы плачете? Почему все время порываетесь меня остановить? Не потому ли, что для вас это вопрос жизни и смерти? Уже одно это дает мне основание подозревать вас. Но слушайте дальше. Я еще не кончил. Почему жена Сюндэя Оэ носила очки? Почему у нее были золотые коронки? Почему она наклеивала на правую щеку болеутоляющий пластырь? Почему носила европейскую стрижку? Вспомните «Страну Панораму» Сюндэя. В этой повести можно почерпнуть уйму сведений об искусстве камуфляжа. Здесь и изменение прически, и очки, и ватные тампоны, которые закладываются за щеки и меняют черты лица. Вспомните, наконец, рассказ «Медная монета», один из персонажей которого надевал на здоровые зубы золотые коронки. Боковые зубы у вас крупнее остальных, и это запоминается. Поэтому вы и надевали на них коронки. На правой щеке у вас родинка, и вы скрывали ее под болеутоляющим пластырем. А для того чтобы ваше удлиненное лицо казалось более круглым, вам оставалось всего-навсего изменить прическу. Так вы превращались в жену Сюндэя. Позавчера я говорил с Хондой. Он ручается, что, если заменить вашу прическу на стрижку, надеть на вас очки и золотые коронки, вы будете вылитой женой Сюндэя. Что вы на это скажете? Не вздумайте дурачить меня, мне все предельно ясно.
Я оттолкнул от себя Сидзуко. Она упала на кровать и сквозь слезы чуть слышно произнесла:
– Хирата… Хирата…
– Хирата? Значит, вам все еще угодно дурачить меня? Вы хотите, чтобы я поверил в существование Сюндэя – недаром же вы притворялись его женой! Нет, никакого Сюндэя Оэ не существует и никогда не существовало. Он всего лишь плод воображения, фантазия. Для того чтобы всех сбить с толку, вы превращались в его жену и встречались с сотрудниками журналов. По этой же причине вы переезжали с места на место. Однако долго так продолжаться не могло, поэтому вы подкупили бродягу из парка Асакуса и заставили его играть роль «лежебоки» Сюндэя. Не Сюндэй превращался в странного человека в шутовском наряде, а этот бродяга перевоплощался в Сюндэя.
Сидзуко молча лежала на кровати. Издали можно было подумать, что она мертва. При взгляде на нее гнев мой остыл, и я смущенно сказал:
– Сидзуко-сан, я погорячился. Мне следовало быть более сдержанным. Но вы так настойчиво мешали мне говорить, так сбивали меня с толку своим кокетством, что я поневоле вышел из себя. Простите меня. Постарайтесь меня не перебивать, а я попытаюсь рассказать, как все было дальше. Если я буду неточен, поправьте меня.
Вы наделены редкими для женщины умом и литературным даром. Я это почувствовал уже по письмам, которые вы мне присылали. Вполне понятно, что вам захотелось попробовать себя на литературном поприще, и вы решили написать детективную повесть, взяв своим псевдонимом мужское имя. Неожиданно эта первая проба пера возымела успех. Как раз в то время, когда к вам пришла литературная слава, г-н Коямада на два года отправился за границу. Чтобы скрасить свое одиночество, а еще более из-за пристрастия ко всему необычному вы затеяли страшную игру, в которой вам надлежало исполнять сразу три роли. У вас есть рассказ «Единый в двух лицах». В реальной жизни вы пошли еще дальше, избрав для себя не две, а три ипостаси.
Под именем Итиро Хираты вы сняли квартиру в Нэгиси. Прежние ваши пристанища – в Икэбукуро и в Усигомэ, – по-видимому, предназначались только для получения корреспонденции. Под разными предлогами: нелюдимость, любовь к путешествиям и прочее – вы скрывали от людей человека по имени Хирата и, представляясь его женой, вместо него вели переговоры с издателями. Когда вы писали свои книги, вы превращались в Сюндэя Оэ или Хирату, когда разговаривали с сотрудниками журналов или снимали очередной дом – вы становились женой Хираты, в своем же доме вы были г-жой Коямада. Так вы играли одновременно три роли. Для того чтобы успешно справляться с ними, вы должны были каждый день надолго отлучаться из дома. Для окружающих был найден хороший предлог: занятия чайной церемонией и цветами. Полдня вы были г-жой Коямада, остальные полдня – г-жой Хирата. Изменение прически, переодевание и прочее отнимает немало времени, поэтому вы не могли позволить себе тратить его на дорогу. Вот почему, переезжая с места на место, вы неизменно останавливали свой выбор на тех районах, до которых от вашего дома не более десяти минут езды на машине.
Я тоже охотник до всего необычного и поэтому хорошо вас понимаю. Разумеется, подобная игра требовала изрядной затраты сил, но зато сулила неземное наслаждение.
Мне вспоминается суждение одного критика. Разбирая какое-то из произведений Сюндэя, он отмечал, что оно насквозь проникнуто гнетущей подозрительностью, на которую может быть способна только женщина. «Читая книги Сюндэя, – писал он, – словно видишь перед собой затаившееся во мраке чудовище». Это очень точные слова.
Но прошли два года, и г-н Коямада вернулся домой. Вы больше не могли играть три роли, как прежде. Вот тогда-то и исчез со сцены Сюндэй Оэ. Но поскольку он слыл человеком странным и до крайности нелюдимым, никому и в голову не пришло считать его загадочное исчезновение подозрительным.
Почему вы решились на это страшное преступление, мне, мужчине, не вполне понятно, но из книг о психических аномалиях я знаю, что склонные к истерии женщины нередко сами себе посылают угрожающие письма. И в Японии, и за рубежом тому немало примеров. Здесь заключено, с одной стороны, желание испугать себя, а с другой – стремление вызвать к себе сочувствие. Мне кажется, что и вами руководило подобное желание. В самом деле, как это щекочет нервы – получать угрожающие письма от известного писателя, в которого превращались вы сами!
Со временем стареющий муж стал все больше и больше докучать вам. Больше того, вам не хотелось расставаться с увлекательной и привольной жизнью, к которой вы привыкли в его отсутствие. А если выразиться еще точнее, вас теперь, как написал некогда Сюндэй, неудержимо влекла сладость преступления, сладость убийства. Тут-то вам и понадобилась вымышленная фигура – исчезнувший Сюндэй. Выставив его убийцей, вы, оставаясь вне подозрения, избавлялись от опостылевшего мужа, становились наследницей огромного состояния и отныне могли жить так, как вам заблагорассудится.
Но этого вам показалось недостаточно. Для полного спокойствия вы решили создать вторую линию обороны. Ваш выбор пал на меня. Зная о моей неприязни к Оэ, вы решили отомстить и мне, превратив меня в послушную вашей воле марионетку. Слушая мою докладную записку, вы, должно быть, с трудом сдерживали смех. Сбить меня с толку было нетрудно. Ведь в моем распоряжении, казалось бы, находились несомненные улики: кнопка от перчатки, дневник, журнал «Синсэйнэн», наконец, «Развлечения человека на чердаке». Однако, как вы не раз отмечали в своих произведениях, преступник всегда хоть в чем-нибудь, но допускает промах. Так и вы, завладев кнопкой от перчатки г-на Коямады, использовали ее в качестве весомой улики, но при этом не потрудились выяснить, когда именно она оторвалась. Вы даже не подозревали, что перчатки давным-давно отданы водителю такси, который возил вашего мужа. Казалось бы, такой незначительный промах! Что же касается ран на теле г-на Коямады, то я думаю, мои предположения верны. Только г-н Коямада не сорвался с карниза. Скорее всего, трагедия произошла, когда вы остались наедине с ним в спальне (поэтому на нем и был парик) и каким-то образом вытолкнули его из окна.