Впрочем, все они сразу утихли, когда Аллейн, объясняя им своё вторжение, заметил вскользь, что, как и мистер
Лазенби, он придерживается версии о самоубийстве. Аллейн заговорил о находке Хьюсонов и сказал, что, по мнению его жены, это, возможно, работа Констебля. Поступаясь правдой, он заявил, что у него нет опыта расследований в области подделки картин, но, добавил он, холст, кажется, не следует трогать, прежде чем его осмотрят эксперты, и поэтому он боится, не слишком ли поторопились его жена и Бард, протерев поверхность маслом. Ему очень бы хотелось посмотреть картину; будь у него достаточно средств, он стал бы коллекционером.
Как только он затронул вопрос о картине, стало очевидно, что Хьюсоны не хотят, чтобы он её увидел. Заметив это, Аллейн прямо заявил: «Мне бы хотелось взглянуть на вашего Констебля!»
Мисс Хьюсон явно нехотя направилась в каюту, как вдруг её брат неожиданно выпалил: «Подумайте только, какая обида. Это надо же, сестрёнка!»
Мисс Хьюсон посмотрела на него, и по её взгляду Аллейн понял, что она не имеет ни малейшего представления, о чем говорит брат, но пытается ему подыграть.
Мистер Хьюсон с сияющей улыбкой повернулся к Аллейну.
– Это надо же, – повторил он, – такая незадача: мы её отправили посылкой на наш лондонский адрес за полчаса до того, как отплыли из Кроссдайка.
– Да что вы? Это и в самом деле обидно, – сказал Аллейн.
3
– Странно все это, – заметил Тиллотсон.
– Настолько странно, что я запер каюту, оставил ключ у себя и постарался удостовериться, что второго ключа нет.
Пусть уж Хьюсоны не сетуют. Кроме того, я решил встретиться с Джо Бэгом, старьёвщиком из Толларка. Пожалуй, вам бы стоило поехать со мной, Берт, – добавил
Аллейн, уже выяснивший у Фокса имя Тиллотсона.
– А он-то тут при чем?
– Объясню по дороге. Только предупредите постовых у шлюза: пусть задерживают все, что пассажиры «Зодиака»
будут отправлять на почту. И пусть следят во все глаза, чтобы ничего не сбрасывали за борт; в уборную холст не спустишь – слишком велик, а если выбросят в иллюминатор, думаю, картина не затонет. Но все же лучше пусть следят. Мы поедем на вашей машине.
Они покинули окутанный туманом «Зодиак» и помчались по констеблевским местам. На перекрёстке им отдал честь полицейский на мотоцикле.
– Мой парень, – сказал Тиллотсон.
– И все-таки я неспокоен. Вы совершенно уверены, что этот тип не сможет куда-нибудь удрать?
– Трое моих ребят дежурят на перекрёстках, двое – у шлюза. Могу поручиться, что с теплохода сегодня никто не сойдёт.
– Да, пожалуй. Ну что ж, поспешим.
Подъехав к Паромной улице, они вышли из машины и направились к лавке Джо Бэга, в точности повторяя маршрут, которым шла в тот вечер Трой.
– Там у них форменная свалка, – рассказывал Тиллотсон, – но для владельца такой лавчонки он вполне порядочный человек. Он приехал сюда с юга и купил это хозяйство, когда умер предыдущий владелец. У полиции к нему претензий нет, но вообще-то он штучка, Владения Джо Бэга состояли из коттеджа, пристройки с навесом и дворика, частично прикрытого аркой, сложенной из кусков жести и линолеума. Ведущая во двор калитка была на замке. Сквозь щель в заборе можно было разглядеть разбросанные там и сям предметы, перепродажей которых занимался Бэг.
– Он, наверно, спит, – сказал Тиллотсон. – Здесь рано ложатся.
– Так разбудим его, – сказал Аллейн и дёрнул за шнур от звонка. Где-то в доме прозвенел колокольчик, но никто не отозвался. Тиллотсон забарабанил в дверь.
– Ежели вы не хотите попасть в полицию, – гаркнули из дома, – лучше катитесь отсюда. Помяните моё слово, я вам когда-нибудь шею сверну.
– Это я, Джо, – заорал Тиллотсон в замочную скважину, – Тиллотсон. Из полиции! Выйди-ка к нам на минутку.
– Кто, кто?
– Тиллотсон из полиции Толларка.
За грязным окошком вспыхнул свет, послышались шаркающие шаги, потом скрежет ключей и засовов. Дверь со скрипом отворилась, и перед ними предстал маленький неопрятный человечек в пижаме и неописуемом пальто.
– В чем дело? – жалобно сказал он. – Я уже спать ложился. Чего вам надо?
– Мы ненадолго, Джо. Впусти нас минуты на две.
– Ну что ж, идите в лавку, – сказал Бэг и захлопнул за ними дверь.
– Джо, – начал Тиллотсон, – это старший инспектор
Аллейн из уголовно-следственного отдела. Он надеется, что ты сумеешь нам помочь.
– Вам помочь! Приходят к человеку в дом и просят, чтобы он помог полиции! – возмутился Бэг. – Любому дураку известно, как это нужно понимать…
– Да нет, послушай, Джо…
Но тут вмешался Аллейн:
– Мистер Бэг, я уверяю вас, что к вам у нас нет никаких претензий. Дело в том, что нас интересует картина, которую у вас вчера купили американцы, брат и сестра. У нас есть основания полагать…
– Только не вздумайте пришивать мне скупку краденого. Этот номер не пройдёт!
– Да вовсе нет. Выслушайте же меня. У нас есть основания считать, что картину вам подсунули, и я хотел бы выяснить, возможно ли это?
– Подсунули? Да вы что, шутите?
– Ничуть. Если вы помните, та дама нашла у вас в буфете грязный, перевязанный бечёвкой рулон, в котором был и этот холст, и разные вырезки. Вы сказали, что впервые все это видите, и, не глядя, отдали её находку за десять шиллингов. Так что вас никто ни в чем не собирается подозревать и обвинять.
– Вы хотите сказать, – дрогнувшим голосом спросил
Бэг, – что она нашла у нас что-то стоящее?
– Картина может оказаться очень ценной, а может быть, это подделка.
– Ах, черт возьми!
– Меня интересует вот что: вы не вспомните, видели ли вы этот рулон раньше?
– Нет, не видел, точно не видел.
– А вы когда-нибудь открывали этот буфет после того, как его купили?
– Нет, мистер, по-честному говорю, не открывал.
– Можно на него взглянуть?
Бэг, ворча, повёл их во дворик, где плесневели худшие образчики его товаров. Буфет был огромный, и Аллейну с трудом удалось открыть невероятно скрипучую дверцу.
– Эта баба всюду совала свой нос, – сообщил Джо Бэг. –
Все ей надо было увидеть. Замучилась с этой дверцей, а все же открыла.
– А за дверцей рулон лежит?
– Да, мистер, это точно. Но вот только три дня назад он тут не лежал.
– Что?
– Не стану вас обманывать, сэр. Моя старуха говорит, что в понедельник его там не было. Она сказала мне, когда ушли те янки, что, мол, в понедельник заглядывала в буфет, и не было там ничего.
– Что же ты нам сразу не сказал-то, Джо? – возмутился
Тиллотсон.
– А вы меня только спросили, открывал ли я буфет. Я
честно ответил, что нет. Что же вам ещё!
– Ну ладно, ладно, Джо. Это все, что мы хотели выяснить.
– Не совсем, – вмешался Аллейн. – Скажите-ка, мистер
Бэг, вы не догадываетесь, как этот рулон мог там оказаться? У вас нет ученика? Какого-нибудь мальчика?
– Не говорите мне о мальчиках: они только и делают, что дубасят и звонят к нам в дверь.
– Скажите, а калитка днём не запирается?
– Нет.
– А много ли народу побывало у вас во дворе за последние два дня?
Как выяснилось, народу там побывало немного, поскольку покупатели обычно заходили в лавку, а не во двор.
То, что стояло во дворе, не привлекало внимания. Но если бы кто захотел, то он, конечно, мог туда зайти даже без ведома мистера Бэга.
– Скажите, а ваша жена?…
– Жена? Ещё чего! Это моя мамаша!
И в тот же миг из домика донёсся скрипучий женский голос. Родительница Джо хотела выяснить, чего это он расшумелся среди ночи.
– Какая ночь? Ещё рано, ма! – крикнул Бэг в окошко. –
Здесь мистер Тиллотсон из полиции и его друг. Они приехали спросить про тех янки.
– Как ты говоришь – полиция? А ну иди сюда, что-то ничего не пойму.
– Я пойду, пожалуй, – сказал Бэг и вошёл в домик.
– Бабка у него с характером, – заметил Тиллотсон.
– Да, это видно.
Сын и мамаша что-то обсуждали за окном, но слов нельзя было разобрать. Выйдя обратно, Джо шёпотом сказал:
– Сделайте одолжение, джентльмены, уходите-ка отсюда.
Они вошли в лавку и направились к входной двери.
– Старуха хоть и глухая, – сказал Бэг, – но как-то все узнает. Она в делах не разбирается, но вот что она сказала: если это ценная картина и у нас её выманили обманным путём, её должны вернуть. Я с ней полностью согласен!
– Ну конечно же, – с готовностью согласился Тиллотсон. – Это естественно. Ну а знает она, как эта картина туда попала?
– Понятия не имеет.
– Тогда спокойной ночи, Джо, если только у мистера
Аллейна нет к тебе вопросов.
– Пока нет, спасибо, мистер Бэг.
Мистер Бэг дёрнул дверь, та открылась со скрипом, и тотчас же из спальни заскрипел голос миссис Бэг.
– Ты спроси у полицейских, – кричала старуха, – почему они никак не соберутся приструнить этих нахалов мотоциклистов?
– Каких нахалов мотоциклистов? – неожиданно завопил Аллейн.
– Сами знаете каких, а не знаете, так должны бы знать.
Всю ночь тарахтят на улицах, шляются тут неизвестно зачем. Джо! Выпроваживай их и ложись.
– Да, мама.
– И вот ещё что, – заскрипела невидимая миссис Бэг. –
Что они тут вынюхивали, ваши американцы, в прошлом месяце? Вертелись, делали фотографии, а теперь явились с таким видом, словно они сроду тут не бывали.
Аллейн собрался было проорать ещё один вопрос, но передумал.
– О чем это она? – спросил он у Бэга.
– А, не обращайте внимания, – ответил тот. – Но она верно говорит – они тут уже были раньше и фотографировали.
– Когда они были?
– Весной – не то в мае, не то в конце апреля, точно не скажу. Когда я спросил, не бывали ли они уже в наших краях, они ответили, что им тут так понравилось, что захотелось вернуться.
– Вы уверены в этом?
– Не сомневайтесь, уверен. Да идите же вы, ради бога!
Они вышли вместе с Бэгом за дверь.
– А что вы можете сказать насчёт мотоциклистов? –