Тиллотсон.
– Можете называть его Смитом, – кисло сказал Фокс, –
хотя, конечно, он такой же Смит, как я.
– Ну, Смит. Вы не думаете, что он и есть убийца?
– Нет, – ответил Аллейн. – Не думаю. Я считаю, что убили её на теплоходе, а оттуда передали Смиту тело вместе с чемоданом и, возможно, драгоценность тоже. Ну как? Рискнём открыть дневник?
Аллейн осторожно разделил ножом страницы. Чернила почти не расплылись, и большую часть текста можно было разобрать.
– Нерастворимые чернила, – сказал Аллейн. – Честь и хвала изобретателям шариковой ручки.
Аллейн прочёл последнюю запись, ту, что перечитывала за несколько часов до гибели мисс Рикерби-Каррик:
«Ну вот, я опять перестаралась».
Как и она, перевернув страницу, он не обнаружил продолжения.
2
– Она не пишет, какой дорогой возвращалась на «Зодиак», но коль скоро Трой шла по Паромной улице и они не встретились, то, очевидно, мисс Рикерби-Каррик шла другим путём.
– Она могла пройти по Вейланд-стрит.
– Допустим. Она была в спортивных туфлях на резиновой подошве и где-то по дороге зашла в подъезд какой-то лавочки, чтобы вытряхнуть камешек. Именно здесь она услышала беседу двух, а может быть, и трех людей, которая её смертельно испугала. Один из них говорил шёпотом, и его она не узнала. Что касается других, то, очевидно, они были названы на вырванном листе. Моя жена утверждает, что, когда Лазенби вынул из воды дневник, ей показалось, что он держит в левой руке скомканный листок исписанной бумаги. Позже вечером в Кроссдайке мисс Рикерби-Каррик была очень возбуждена и хотела о чем-то посоветоваться с
Трой, но у Трой была мигрень, и она рано легла. Мисс
Рикерби-Каррик пошла вместе с остальными смотреть развалины, потом Кэли Бард учил её ловить бабочек. Трой видела это из иллюминатора. А после мисс Рикерби-Каррик, оставив своих спутников, вдруг помчалась к реке и возбуждённо кинулась к проходившему мимо доктору Натушу. Кажется, она показывала ему какую-то вещь, которую держала в руке, но, что это было. Трой не разглядела.
– Любопытно, – заметил Фокс.
– Позже Натуш говорил Трой, что мисс Рикерби-Каррик спрашивала его об успокоительных таблетках, которые ей дала мисс Хьюсон.
– А может, она ему показывала эту самую «фубриже»? – спросил Тиллотсон.
– Фа-бер-же, – поправил Фокс. – Но она же носила её на шее, Берт.
– Как бы то ни было, – продолжил Аллейн, – в ту ночь она исчезла и, я убеждён, тогда же и была убита. На следующий день Натуш поделился с Трой своими опасениями относительно её нервозного состояния и почти намекнул, что опасается, как бы она не покончила с собой. Ну, а дальше идут детали, которые я узнал от жены. Вы, Тиллотсон, их знаете, хоть и не все, но большую часть. Я перескажу их вкратце: Поллок сперва работал художником в рекламном агентстве и лишь потом занялся недвижимостью. Он прекрасно пишет шрифты, если дать ему образец.
Натуш хороший картограф.
Мисс Хьюсон видела драгоценную безделушку Фаберже.
Мисс Хьюсон любит раздавать пилюли.
Хьюсоны почему-то были очень раздражены, узнав, что на обратном пути в Толларке они не смогут попасть в магазины. Они наняли в Лонгминстере такси, чтобы иметь возможность пошвырять по лавкам Толларка. В числе покупок, сделанных ими в тот день у Бэга, была написанная маслом картина, предположительно принадлежащая кисти
Констебля. Хьюсон сказал мне, что они отправили её в
Лондон, в то время как я видел её в одном из их чемоданов.
Мотоциклисты наблюдали за отплытием «Зодиака» из
Норминстера, а вечером появились в Рэмсдайке. Трой не уверена, но ей кажется, что треск их мотоцикла она слышала и ночью в Толларке.
Миссис Бэг жаловалась, что во вторник в их дворе слонялись мотоциклисты. Её внимание привлёк скрип буфетной дверцы.
И она и её сын утверждают, что за несколько дней до приезда Хьюсонов рулона в буфете не было.
У Лазенби нет глаза, и он тщательно это скрывает. Трой кажется, хотя она и не может обосновать свои подозрения, что он не священник. Её точку зрения явно не разделяет епископ Норминстерский, в доме которого гостил Лазенби и на чьей машине он прибыл на «Зодиак». Лазенби утверждает, что он австралиец. Мы отправили отпечатки его пальцев и словесное описание в австралийскую полицию.
Такие же отпечатки и описание Хьюсонов мы отправили в
Нью-Йорк.
Фокс сделал пометку в блокноте.
– Хьюсоны, – продолжал Аллейн, – привезли с собой чрезвычайно дорогую фотоаппаратуру.
Поллок раздражает Кэли Барда. Мисс Рикерби-Каррик раздражала всех. Кэли Бард раздражает Хьюсонов, Поллока и, возможно, Лазенби.
Поллок и Хьюсоны проявляют расовую нетерпимость по отношению к Натушу, Бард и Лазенби нет.
Предварительный осмотр тела подтверждает теорию, что убийство мисс Рикерби-Каррик было осуществлено путём сжатия сонной артерии из-за спины. Андропулос плыл бы на «Зодиаке», не убей его Артист таким же способом: неожиданным и сильным сжатием сонной артерии, произведённым сзади.
Аллейн рассеянно взглянул на дневник, помолчал и заключил:
– Некоторые из этих сведений, несомненно, имеют большое значение, другие, может быть, никакого. Но как вы думаете, позволяют ли они все вкупе сделать некий общий вывод?
– Я полагаю, что, безусловно, позволяют, – сказал
Фокс.
– Это какой же? – поинтересовался Тиллотсон.
– Тайный сговор.
– Я того же мнения, – сказал Аллейн. – Но сговор между кем?
– То есть кто входит в шайку?
– Вот именно. И прежде всего кто главарь? Не Артист ли?
– Мне думается, здесь видна его рука, – сказал Фокс.
Аллейн снова начал переворачивать ножом страницы.
– Не хватает трех, – сказал он, – логично предположить, что именно на них был записан разговор, услышанный ею в подворотне в Толларке. Их вырвали в спешке, а затем сожгли или выбросили за борт. Вырвали либо нечаянно, либо с целью – и концы в воду.
– А сделал это Лазенби, – добавил Фокс.
– Да, если только Трой не ошиблась. Она не уверена.
– Стало быть, подозреваемых у нас пятеро или даже шестеро, – заговорил давно уже молчавший Тиллотсон. –
Шестеро, считая шкипера, но это глупо: я несколько лет знаю его, он порядочный человек. Остаются доктор, Бард, Хьюсоны, преподобный отец и Поллок. И, если вы не ошибаетесь, один из них – крупнейший уголовник мира. Но послушайте, – воскликнул Тиллотсон, которому вдруг пришла в голову новая мысль, – если они все заодно, зачем им эта поездка? Ведь не ради удовольствия?
– Нет, конечно, – сказал Аллейн. – Я считаю, что среди оставшихся на борту, кроме шкипера и его семейства, есть ещё один, только один честный человек. Сейчас объясню, почему я так думаю. Дело в том…
Коллеги молча выслушали его доводы. Когда он кончил. Фокс тяжело вздохнул.
– Из всего этого можно сделать только один вывод о личности Артиста, не так ли?
– Да, но при одном непременном условии.
– Готов биться об заклад, что мы не ошибаемся. Что мы предпримем?
– Не станем ждать результатов вскрытия, Братец Лис, а воспользуемся ордером на обыск. Сейчас пять минут десятого. Надо поспешить, пока они не спят.
3
Если события и впрямь оставляют неизгладимый след на окружающей обстановке, то заметить его можно не сразу. Даже обагрённые кровью стены комнаты не вопиют об убийстве. Вымойте стены, и комната снова станет просто комнатой. Может пройти немного времени, прежде чем люди начнут думать, что это несчастливая комната, несчастливое место. Или, скажем, несчастливый теплоход.
В салоне «Зодиака» были задёрнуты вишнёвые шторы, горел свет. Приветливо и уютно поблёскивали в речном тумане огни теплохода, казалось, наглухо отрезанного от всей окрестности.
Шесть оставшихся пассажиров были заняты тем же, чем занимались вечером накануне исчезновения мисс Рикерби-Каррик: Хьюсоны, Лазенби и Поллок играли в карты, Кэрли Бард читал, а доктор Натуш, расположившийся, как всегда, чуть поодаль, заканчивал свою карту. За стойкой бара, углубившись в журнал, сидела миссис Тритуэй, шкипер был на берегу, а Том уже спал.
Над баром в рамке висел рисунок Трой. Нелепые фигурки, изображающие созвездия, танцевали вокруг безупречно выполненных Поллоком строчек.
ЗНАКИ ЗОДИАКА
Названия светил бесконечно просты,
Легко их запомнить, ей-ей.
Вот Дева, вот Овен, а там Близнецы,
Стрелец, Скорпион, Водолей,
Вот Рыба и Рак, Козерог и Весы,
Вот Лев и Телец – заучи их скорей.
Девы больше нет. Козерог, в образе которого Трой изобразила себя, в Норминстере, зато здесь, в салоне, сидели все остальные, и среди них убийца и один-единственный ни в чем не повинный человек.
Когда Аллейн и Фокс появились в салоне, картёжники замерли, как в застывшем кадре, потом все снова ожили, будто и не было никакой заминки.
– Простите за назойливость, но такова наша работа.
Нам нужно кое-что выяснить, поэтому я попрошу вас некоторое время не заходить в каюты. Надеюсь, мы вас долго не задержим.
– Не заходить в каюты? – после довольно долгой паузы повторил Хьюсон, явно передразнивая Аллейна и нацелившись на него слуховым аппаратом. – Этим вы вежливо даёте понять, что нам предстоит обыск?
– Рад, что это прозвучало вежливо. Да, вы правильно меня поняли.
– А ордер есть? – спросил Поллок.
– Конечно. Хотите взглянуть?
– Да нет, зачем? – устало сказал Бард. – Не дурите, Поллок.
– Мисс Хьюсон, – сказал Аллейн, – если не возражаете, я начну с вашей каюты. Одновременно мистер Фокс осмотрит вашу, мистер Хьюсон.
– Вторично, – кисло вставил Хьюсон.
– Верно. Считайте это простой формальностью.
– Это уж вы считайте. Я считать так не могу.
– Ох, Эрл, я ведь совсем забыла… Послушайте, мистер
Аллейн, придётся мне признаться вам как на духу насчёт той картины. Тут вышло недоразумение: я считала, что брат отправил её, а он думал, что я.
– Черт те что получилось, – сказал Хьюсон, свирепо взглянув на сестру.