С минуту она молчала, глядя на меня с таким выражением, словно ей было трудно кому-либо доверять.
– Что ж, мысль, пожалуй, неплохая.
Она достала связку своих ключей, тяжело звякнувших на кольце, напоминающем браслет чересчур большого размера. Карточки с надписью «Дэвид Спэннер» на двери квартиры уже не было. Это вполне могло означать, что возвращаться сюда он больше не собирался.
Квартира состояла из одной комнаты с двумя кроватями, выдвигающимися под прямым углом друг к другу. В
обеих кроватях спали, так и оставив их неубранными. Откинув покрывала, миссис Смит тщательно осмотрела простыни.
– Не могу определить, вместе они спали или нет, –
сказала она.
– Думаю, что да.
Она обеспокоенно посмотрела на меня.
– Раз кобылка несовершеннолетняя, то за это его могут посадить, да?
– Конечно. А если он увезет ее куда-нибудь против ее воли или если она захочет уехать от него, а он применит силу...
– Знаю, это называется похищением. Но Дэви ни за что так не поступит. Она ему очень нравится.
Я открыл шкаф. Он был совершенно пуст.
– Вещей у него немного, в смысле одежды, – пояснила миссис Смит. – К одежде и тому подобным вещам он безразличен.
– А к чему небезразличен?
– К машинам. Но как освобожденному условно, водить ему не разрешается. Думаю, это одна из причин, по которой он связался с этой девушкой. У нее есть машина.
– А у ее отца – ружье. Теперь оно в руках у Дэви.
Она повернулась ко мне так резко, что подол платья взметнулся вверх.
– Об этом вы ничего не говорили.
– А почему это столь важно?
– Он может кого-нибудь застрелить.
– Кого-нибудь конкретно?
– Кого-нибудь конкретно он не знает, – глупо ответила она.
– Это хорошо.
Я тщательно обыскал квартиру. В маленьком холодильнике на крошечной кухне я обнаружил молоко, нарезанную ветчину и сыр. На письменном столе, стоявшем у окна, лежало несколько книг: «Пророк», книги о Кларенсе
Дэрроу и об одном американском враче, построившем больницу в Бирме. Негусто для того, чтобы начинать расследование.
Над столом был прикреплен список, содержащий десять заповедей, начинающихся с «Не...». Они были каллиграфически выведены, я сразу узнал почерк Дэви:
«1. Не води машину.
2. Не выпивай.
3. Не засиживайся допоздна: ночь плохое время.
4. Не посещай злачных мест.
5. Не заводи друзей, как следует не узнав их.
6. Не ругайся нецензурно.
7. Не употребляй в речи грубых и жаргонных словечек.
8. Не сиди без дела, размышляя попусту о днях минувших.
9. Не дерись.
10. Не сходи с ума и не вспыхивай к людям неукротимой враждой».
– Теперь видите, что это за парень? – раздался у меня за плечом голос Лорел. – Хочет по-настоящему исправиться.
– Вы его любите, не правда ли?
Она ответила уклончиво:
– Вам бы он тоже понравился, узнай вы его поближе.
– Возможно. – Перечень самоограничений Дэви был в известной мере трогательным, однако я читал его под другим углом зрения, нежели Лорел. Юноша начинал познавать себя, и то, что открывалось его взору, было ему не по душе.
Я обыскал письменный стол. В нем не было ничего, за исключением скомканного листа бумаги в нижнем ящике.
На листке чернилами был грубо набросан план то ли ранчо, то ли крупной усадьбы. Еще не устоявшимся девичьим почерком были нанесены обозначения: «главное здание»,
«гараж и кв. Л.», «искусственное озеро и дамба», «дорога от шоссе», проходящая через «запирающиеся ворота».
Я показал план Лорел Смит.
– Говорит это вам о чем-нибудь?
– Абсолютно ни о чем. – Однако глаза ее сузились и взгляд стал напряженным. – А разве о чем-то должно говорить?
– Похоже, что они изучали планировку перед тем, как «пойти на дело».
– Да нет, скорее просто машинально чертили, думая совсем о другом.
– Может быть, – я сложил план и спрятал его во внутренний карман пиджака.
– Что вы собираетесь с ним делать? – спросила Лорел
Смит.
– Найти по нему это место. Если знаете, где оно находится, то могли бы избавить меня от массы неприятностей.
– Не знаю, – отрезала она. – Если вы здесь закончили, то меня ждут дела.
Она стояла у дверей до тех пор, пока я не вышел. Я
поблагодарил ее. Она мрачно покачала головой.
– Никаких «пожалуйста» от меня не дождетесь. Послушайте, сколько бы вы хотели, чтобы оставить Дэви в покое? И вообще все это проклятое дело?
– Не могу.
– Да бросьте-ка вы, можете. Даю вам пять сотен.
– Нет.
– Тысячу. Тысячу наличными, безо всяких налогов.
– Забудьте об этом.
– Тысячу наличными и себя в придачу. Без одежды я смотрюсь куда лучше. – Она резко прижалась одной грудью к моей руке повыше локтя. Единственное, что я почувствовал, это как в почках у меня отдалась боль.
– Ваше предложение весьма заманчиво, но принять его я не могу. Вы забываете о девушке. Я просто не могу пойти на это.
– К черту ее и тебя с ней вместе. – С этими словами она ушла к себе, размахивая связкой ключей.
Я направился в гараж. У тускло освещенной задней стены стоял верстак с разбросанным инструментом: молоток, отвертки плоскогубцы, гаечные ключи, ножовка по металлу. К верстаку были прикручены небольшие тиски.
Верстак и бетонный пол под ними были усеяны свежими железными и древесными опилками.
Железные опилки навели меня на любопытную мысль.
Я продолжил тщательные поиски, добравшись до стропил крыши. На них я обнаружил завернутые в грязное пляжное полотенце и ковровую дорожку часть приклада и два ствола, отпиленные Дэви от охотничьего ружья. Они вызывали у меня отталкивающее чувство, словно ампутированные конечности.
Глава 6
Положив отпиленные стволы и часть приклада в багажник, я поехал к себе в офис. Оттуда я позвонил Киту в компанию, где он служил. Его секретарша ответила, что он только что вышел обедать.
Я попросил ее назначить мне встречу с ним днем.
Чтобы не терять времени зря, прежде чем уйти, я позвонил
Джекобу Белсайзу.
Белсайз помнил меня. Когда я назвал имя Дэви Спэннера, он согласился встретиться и пообедать со мной в ресторанчике неподалеку от места его работы на Южном
Бродвее.
Когда я приехал туда, он уже поджидал меня в отдельной кабине. Я не виделся с Джекобом Белсайзом несколько лет, и за это время он заметно постарел. Волосы стали почти все седые. Морщины вокруг глаз и в углах рта походили на растрескавшуюся глину в пустыне вокруг лужиц с водой.
Дежурный ленч в один доллар для деловых людей состоял из сэндвича с куском горячего мяса, жареного картофеля и чашки кофе. Белсайз заказал его, и я – тоже. Когда официантка приняла у нас заказ, он спросил меня сквозь громыхание посуды и гул разговаривающих и жующих посетителей:
– По телефону я не все понял. Что натворил Дэви?
– Нападение на личность при отягчающих обстоятельствах. Двинул мне ногой по почкам.
Темные глаза Джейка широко раскрылись. Он был один из тех добряков, что никогда не устают заботиться о своих подопечных.
– И вы намерены выдвинуть против него это обвинение?
– Я могу это сделать. Но ему стоит побеспокоиться, как бы против него не выдвинули куда более серьезных обвинений. Я не могу называть имена, потому что мой клиент не желает этого. У него дочь – старшеклассница. Ее не было дома целый день и целую ночь. Ночь, которую она провела с Дэви в его квартире.
– Где они сейчас?
– Куда-то едут в ее машине. Когда я упустил их, они ехали вдоль побережья по направлению к Малибу.
– Сколько девушке лет?
– Семнадцать.
Он глубоко вздохнул.
– Это нехорошо. Но могло быть и хуже.
– Хуже и есть, если бы вы знали подробности. Много хуже.
– Расскажите мне эти подробности. Что она за девушка?
– Видел ее всего две минуты. Я бы сказал, славная девушка, но попавшая в серьезную переделку. По всей видимости, в ее жизни это второй сексуальный опыт. После первого она хотела покончить жизнь самоубийством, как утверждает ее подруга. На этот раз все может обернуться гораздо хуже. Я могу только предполагать, но, по-моему, и девушка, и Дэви подзуживают друг друга совершить нечто из ряда вон выходящее.
Белсайз перегнулся ко мне через столик.
– Что, по-вашему, они могут натворить?
– Думаю, они замышляют какое-то преступление.
– Какое преступление?
– А вот это вы должны мне сказать. Его курируете вы.
Белсайз удрученно покачал головой. Морщины на его лице обозначились еще резче, словно превратившись в глубокие трещины.
– Курирую лишь в весьма относительной степени. Я не имею возможности следовать за ним по пятам постоянно –
пешком ли, в машине ли. Я курирую сто пятьдесят человек, сто пятьдесят таких же вот Дэви Спэннеров. Уже по ночам снятся.
– Понимаю, вы не в силах физически уследить за всеми, – сказал я, – и никто вас за это не упрекает. Я встретился с вами, чтобы узнать, что вы думаете о Дэви как профессионал. Он совершал преступления против личности?
– Ни разу, но способен на это.
– И на убийство?
Белсайз кивнул.
– Дэви настоящий параноик. Когда он видит, что ему угрожают или с ним не считаются, он выходит из равновесия. Однажды в моем кабинете он едва не набросился на меня.
– Из-за чего?
– Это случилось как раз перед вынесением ему приговора.
Я сказал ему, что рекомендую суду направить его в тюрьму сроком на шесть месяцев с возможностью последующего условно-досрочного освобождения. В нем будто бы какая-то пружина лопнула, что-то из его прошлого, не знаю, что именно. Полных данных о биографии Дэви у нас нет. Родителей он потерял, и детство его протекало в сиротском приюте, пока его не усыновили приемные родители. Как бы там ни было, но когда я сказал ему, что намерен делать, он, вероятно, опять почувствовал себя совершенно брошенным. Только теперь, будучи большим и сильным, он был готов убить меня. К