Я улыбнулся ей успокаивающе:
– Не волнуйтесь. К вам это не имеет никакого отношения. Мне нужно задать ему несколько вопросов об одном из его бывших учеников.
– Сегодня он наверняка не захочет беседовать с вами.
– Наверняка захочет. Скажите ему, что это касается
Дэви Спэннера.
– Опять он. – Она тряхнула головой, словно норовистая лошадь, затем прикусила губу. – У Дэви снова неприятности, или все тихо?
– Я предпочел бы обсудить это с вашим мужем. Ведь вы
– миссис Лэнгстон?
– Да, и я замерзла, и устала, и хочу спать, и мы провели прекрасный вечер с друзьями, и вот теперь он испорчен!
Возможно, она и выпила рюмку-другую, но свои чувства она изливала намеренно подчеркнуто. Она была достаточно красива, чтобы позволить себе это.
– Весьма сожалею.
– Раз весьма, то уезжайте.
Она вошла в дом и хлопнула за собой дверью, вызвав сотрясение стен между шестью и семью баллами по шкале
Рихтера и явно тщательно рассчитав силу удара. Я остался стоять там, где стоял, – на выложенной плитками дорожке.
Миссис Лэнгстон приоткрыла дверь, осторожно, словно кто-то заново открывал судебное дело.
– Извиняюсь. Понимаю, это, наверное, очень важно, иначе вы не приехали бы. Вы из полиции?
– Частный детектив. Моя фамилия Арчер.
– Генри должен вернуться с минуты на минуту. Он отвозит домой нашу приходящую няню, она сидела с ребенком. Заходите, на улице прохладно.
Она прошла в гостиную, я последовал за ней. Комната была заставлена мебелью и книгами. Центральным предметом был закрытый детский рояль.
Миссис Лэнгстон встала около него, как солистка, нервничающая перед ответственным выступлением.
– Сварить вам кофе?
– Не беспокойтесь, пожалуйста. И ради бога, ничего не бойтесь.
– Это не ваша вина. Я боюсь Дэви Спэннера.
– Вы были напуганы еще до того, как всплыло его имя.
– В самом деле? Пожалуй, вы правы. Вы так странно посмотрели на меня, словно я собираюсь умереть.
Я не стал утруждать себя и напоминать ей, что она действительно вела себя и выглядела так, будто собиралась это сделать. Когда она сняла пальто, стало видно, что у нее беременность примерно на шестом месяце.
– Извините меня, но я буквально с ног валюсь. Пожалуйста, не задерживайте Генри на всю ночь.
– Постараюсь. Спокойной ночи.
Она помахала мне пальцами, оставив после себя в гостиной атмосферу волнующей неопределенности. Услышав, как подъехала машина, я вышел из дома.
Лэнгстон вылез из своего фургона, не заводя его в гараж, не выключив ни фары, ни мотор. Казалось, что в воздухе разлито предчувствие некой опасности, и я увидел, как оно отражается на его лице. Это был крупный, не особенно красивый молодой человек с соломенными волосами и пытливым взглядом.
– С Кейт все в порядке?
– Ваша жена чувствует себя прекрасно. Она пригласила меня в дом, а сама пошла спать. – Я сказал ему, кто я. –
Сегодня вечером Дэви Спэннер был в городе.
Мне показалось, что Лэнгстон отвел глаза, словно я коснулся какой-то невидимой антенны. Подойдя к машине и наклонившись, он выключил мотор и потушил фары.
– Поговорим в машине, хорошо? Не хочу ее беспокоить. Мы сели на передние сиденья, тихо, без хлопка закрыв дверцы.
– Вы случайно не видели Дэви сегодня вечером?
Он медлил с ответом:
– Да, видел. Недолго.
– Где?
– Он приезжал сюда, ко мне домой.
– В котором часу примерно?
– В восемь. Кейт уехала, чтобы подвезти Элейн, – это старшеклассница, она сидит с сыном, – и я был очень рад, что жены не оказалось дома. Хорошо еще, что он уехал, прежде чем она вернулась. Дэви буквально выводит ее из себя, знаете ли.
– И не только ее.
Лэнгстон искоса посмотрел на меня.
– Что, опять бьется головой о стену?
– Да, если вы это так называете.
– Дэви сам себя губит.
– Меня волнуют другие, а не он. Была ли с ним девушка по имени Сэнди?
– Да, была. Это одна из причин, почему он приезжал ко мне. Хотел, чтобы я позаботился о ней ради него. То есть –
я и Кейт. Сказал, что они собираются пожениться, но что сначала ему нужно выполнить одну работу. На это должно уйти день-два.
– Он сказал, что за работа?
– Нет. Я понял так, что дело предстоит довольно жесткое. Он считал, что было бы хорошо, если бы Сэнди пожила у нас, пока он все не закончит.
– Почему он обратился к вам?
– Вот об этом я себя все время и спрашиваю, – ответил он, криво усмехнувшись. – «Почему ко мне?» Ответ заключается в том, что я сам на это напросился. Я был очень глубоко вовлечен во все трудности и проблемы Дэви несколько лет назад, а когда такое происходит, то очень нелегко, знаете ли, порывать со своей привязанностью. Из-за этого и наш брак однажды чуть не распался. Но все, теперь хватит. Я ответил: то, что он предлагает, невозможно. Он воспринял это тяжело, так, как если бы я отказался от него.
Но вопрос стоял так: от кого мне отказываться, точнее –
отрекаться, от Дэви или от собственной семьи?
– Какова была реакция девушки?
– У меня так и не было возможности поговорить с нею.
Я видел, что она сидит в машине очень бледная и вся в напряжении. – Он показал большим пальцем вбок, на улицу, где стояла моя машина. – Но я не мог взваливать на себя ответственность за нее. Если откровенно, то мне хотелось, чтобы они поскорей уехали, пока Кейт не вернулась. Она ждет второго ребенка, а первая беременность, когда она носила сына, протекала у нее очень тяжело. Я
обязан ограждать ее от чрезмерного возбуждения – всякого рода волнений и тревог.
– Разумеется.
– Ведь во всем всегда нужно сосредоточиться на главном, – продолжал он. – В противном случае, тебя попросту не хватит, и все пойдет прахом. – Он говорил, как сверхдобросовестный ученик, повторяющий трудный урок, который пытается затвердить. Но он не мог не поинтересоваться девушкой. – Она правда его невеста?
– Они так считают. Хотя она сбежала из дома и ей всего семнадцать лет. Сначала ее родители обратились ко мне с просьбой вернуть ее домой.
– Так вот почему вы здесь?
– Отчасти. Какие еще причины заставили Дэви приехать к вам?
– «Еще причины»? – переспросил он.
– Вы сказали, что девушка – одна из причин. Каковы остальные?
– Тут нужно углубляться в давнишнюю историю, –
ответил он довольно туманно. – Ему хотелось получить некоторые сведения, главным образом, сведения о себе.
Как я сказал, я достаточно глубоко вник в его дело несколько лет назад, когда он был одним из наших учеников в старших классах. Сейчас-то я понимаю, что влез слишком глубоко. В колледже я проходил курс психотерапии, и мне подумалось, что я мог бы применить свои знания и помочь ему. Но что-то случилось... не знаю, как и объяснить.
Взгляд его стал озадаченным и устремился внутрь, будто Лэнгстон пытался объяснить прошлое самому себе:
– Мне казалось, что между нами рухнула какая-то преграда, словно лопнула невидимая мембрана. Бывали минуты, когда наши индивидуальности как бы смешивались, соединяясь в единое целое. Если пользоваться специальной терминологией, я действительно начинал чувствовать его чувствами и мыслить его мыслями, болезненно переживая эту ужасную эмпатию, то есть полное вживание в личность другого человека. – Он перевел дыхание. – Происходило ли что-либо подобное с вами?
– Нет. Если только вы не имеете в виду женщин в весьма определенных ситуациях.
– Женщин? – рассеянно переспросил он меня все в той же озадаченной манере. – Кейт так же непостижима для меня, как горные вершины на Луне. Это не значит, что я не люблю ее. Я ее обожаю.
– Прекрасно. Но вы хотели поведать мне историю Дэви.
– Никакой истории у него, собственно, и не было, вот в чем беда. Я думал, что могу помочь ему, если выясню ее.
Но оказалось, что для его психики это слишком тяжкий груз. Да и для моей – тоже. В этой ситуации неправильно повел себя именно я, потому что был наставником, воспитателем, а он – всего-навсего неуравновешенным шестнадцатилетним юношей.
Лэнгстон тоже вышел из равновесия. Казалось, его рассудок с трудом преодолевает магические поля памяти, которые налагали особый отпечаток на все, что он сейчас говорил. Я опять подсказал ему:
– Это правда, что его отец был убит?
Он пронзил меня взглядом, словно кинжалом.
– Что вам известно о смерти его отца?
– Только то, что его нет в живых. Как это произошло?
– Точно мне так и не удалось выяснить. Очевидно, он попал под поезд недалеко от Родео-сити. Колесом отрезало голову. – Лэнгстон поднес пальцы себе к горлу. – Он был молод, моложе, чем я сейчас.
– Как его звали?
– Похоже, что этого никто не знает. Никаких документов при нем не обнаружили. Согласно версии помощника шерифа, который вел расследование. .
– Джек Флейшер?
– Да. Вы его знаете?
– Очень хочу узнать. Так какая версия?
– Что погибший якобы был бродячим поденным рабочим, ездил на платформах попутных товарняков и случайно выпал на рельсы. Но в этой версии есть одно очень уязвимое звено. Рядом с погибшим находился трехлетний мальчик, и если мужчина действительно бы выпал из вагона на ходу сам, то и Дэви тоже должен был бы выпасть вместе с ним. Но ребенок совершенно не пострадал, по крайней мере, физически. Психически же, – продолжал
Лэнгстон, – Дэви пострадал, причем весьма серьезно. Он провел у рельсов всю ночь рядом с обезглавленным трупом, – голос у него сел настолько, что стал чуть слышен.
– Откуда вам это известно?
– Около трупа его обнаружил помощник шерифа
Флейшер. Дэви сам это подтвердил. Я помог ему воскресить все это в памяти. Думал, пойдет ему на пользу. Но, к сожалению, не пошло. Теперь-то я понимаю, что переоценивал себя, занимаясь практической психиатрией, не имея на то официального разрешения, – в голосе его послышалось раскаяние. – Он совершенно рассвирепел и бросился на меня, как зверь. Мы находились у меня в кабинете, в школе, и скрыть это, оставив все в тайне, я никак не мог. По правде говоря, избил он меня сильно. Из школы его исключили, несмотря на мои настойчивые возражения.