Это все, что я смог сделать, чтобы его не направили в исправительную школу.
– А почему вы не хотели этого?
– Разумеется, потому, что чувствовал за собой вину. Я
играл с черной магией, с темными силами – эти подавленные воспоминания столь же грозная стихия, как и любая магия, – и все это взорвалось, ранив нас обоих. Он постоянно ощущал свою ущербность.
– Такое творилось с ним задолго до того случая. Вы по-прежнему себя переоцениваете, – сказал я.
– Я осознаю степень своей ответственности. Я способствовал тому, что из сферы бессознательного это страшное воспоминание перешло у него в сферу сознания. С тех пор он зациклился на этом.
– Откуда вы можете знать?
– Увы, знаю. В этом-то, черт возьми, все дело. Сегодня он приехал ко мне и настаивал на том, чтобы я показал ему точное место, где был найден труп его отца. Эта идея-фикс по-прежнему доминирует в его сознании.
– И вы сказали ему?
– Да, это был единственный способ избавиться от него.
– Вы можете отвезти меня на это место прямо сейчас?
– Мог бы. Но до побережья не меньше часа езды. – Он посмотрел на часы. – Сейчас уже больше половины первого. Если я повезу вас, то раньше трех домой не вернусь. А
в семь сорок пять мне нужно уже быть в школе.
– О школе забудьте. Вы же сами говорили, что надо уметь сосредоточиться на главном. Сейчас главное в том, что речь идет о жизни или смерти человека.
– Какого человека?
Я рассказал Лэнгстону о шумном дыхании в багажнике машины Сэнди.
– Сначала я думал, что его похитили из-за денег. Похитители становятся все моложе. Но мотивы похищения со временем тоже меняются. Все чаще и чаще людей похищают для того, чтобы испытать на них свою безраздельную, неограниченную власть, единственно из желания помыкать другим человеком. Одному богу известно, что сейчас у Дэви на уме. Или у девушки, раз на то пошло.
Возможно, они собираются реально воссоздать обстоятельства гибели его отца.
Мне удалось целиком завладеть вниманием Лэнгстона.
Не клюнуть на такую психологическую наживку он не мог.
– Возможно, вы и правы. Ему ужасно хотелось как можно быстрее найти то самое место. Полиция в курсе?
– Нет. Семья похищенного просила меня расследовать это дело самостоятельно.
– Кто он?
– Финансист из Лос-Анджелеса. Отец девушки служит в одной из его фирм.
– Да, действительно тут, пожалуй, все сложнее, чем преступление, совершаемое ради денег.
– Так вы поможете мне? – спросил я.
– У меня нет особого выбора. Поедем на вашей машине, хорошо?
– Как скажете, мистер Лэнгстон.
– Пожалуйста, называйте меня просто Хэнк, как все. –
Он вышел из своей машины. – Зайдем на минутку в дом.
Оставлю жене записку.
Пока он писал ее на рояле, я смотрел на корешки книг.
Они охватывали, на удивление, широкий диапазон знаний, включая историю и юриспруденцию. Подбор книг по психологии и социологии говорил о том, что их владелец интересуется новейшими достижениями в этих областях: Эрик Эриксон и Эрих Фромм, Пол Гудмэн и Эдгар Фриденберг.
Он оставил записку на подставке для нот, включив небольшую лампу и направив свет на листок. Выходя из гостиной, я прочел:
«Дорогая! На тот случай, если ты проснешься и бу-
дешь думать, где я нахожусь. Уехали на небольшую про-
гулку с мистером Арчером. Если кто-то будет стучать, не открывай. Пожалуйста, не волнуйся. Люблю тебя всей
душой, если ты еще сомневалась в этом. Скоро вернусь.
С любовью – X. (0 ч. 30 мин.)».
Глава 14
Я сел за руль, предложив Лэнгстону поспать. Он ответил, что спать не хочет, однако вскоре после того, как мы выехали на скоростное шоссе, он погасил сигарету и задремал.
На какое-то время шоссе сворачивало в сторону от океана и шло по горному перевалу, после чего опять выходило на побережье. Железная дорога была проложена между океаном и горной цепью, и время от времени в глаза мне бил отблеск рельсов.
Движения на шоссе почти не было. Здесь, на севере округа, местность была в основном открытой. По ту сторону шоссе, которая шла ближе к океану, темноту разрывали освещенные нефтяные вышки и газовые факелы. По другую сторону поля под уклоном сбегали к каменистым подножиям гор, лишенных вершин. В полях паслись коровы, такие же безмолвные, как огромные валуны.
– Не-ет! – вдруг воскликнул Лэнгстон во сне.
Он ошеломленно открыл глаза.
– Ужасный сон. Мы в постели втроем... – он оборвал фразу, глядя, как за окнами проносится темнота.
– Кто втроем?
– Моя жена, я и Дэви. Гадкий сон.
Немного поколебавшись, я спросил его:
– Ты опасаешься, что Дэви может ворваться к тебе в дом?
– Эта мысль приходила мне в голову, – признался он. –
Но Дэви не причинит ничего плохого тому, кого я люблю.
Он говорил в темноту. Я подумал, что, может быть, мне следовало оставить его дома, но сейчас было уже слишком поздно. После того, как мы отъехали от их дома, спидометр накрутил уже больше пятидесяти миль.
– Далеко еще, Хэнк?
– Точно не скажу. Я узнаю это место, когда увижу его.
Нужно будет свернуть влево на гравиевую дорогу. Она пересекает пути. – Он пристально вглядывался вперед через ветровое стекло.
– Как давно ты был на этом месте?
– Года три назад. Меня отвез туда помощник шерифа
Флейшер.
– И для чего тебе понадобилось встревать во все эти неприятности?
– Я хотел точно знать, что именно произошло. Воспитатели в приюте сказали мне, что, когда Дэви поступил к ним, он был фактически аутистичен. Все время молчал и почти не шел ни на какие контакты. Я хотел докопаться, почему. Флейшер много им не рассказывал, если вообще что-либо сказал.
– А с тобой он был откровенен?
– Полицейские никогда не бывают особенно откровенными, правда? И я вполне могу понять полицейского, который считает это дело в известной степени своим собственным. К тому времени, когда он привез меня туда, он уже работал над ним в течение двенадцати лет.
– Это он так сказал?
– Да.
– Значит, он считает, что это был не просто несчастный случай.
– Не знаю, что он там считает. – Лэнгстон вытянул голову, напряженно всматриваясь вперед. – Сбавь скорость.
Подъезжаем к этому месту.
Впереди в нескольких сотнях метров в свете фар мчащегося навстречу грузовика я различил покрытую гравием дорогу, уходящую влево. На повороте мы увидели одинокую голосующую фигурку. Это была девушка, стоящая к нам спиной и лихорадочно машущая водителю грузовика.
На полной скорости грузовик пронесся мимо нее, а затем мимо нас.
Свернув влево на проселочную дорогу, я затормозил и вышел из машины. На девушке были темные очки, словно естественная темнота сумерек была для нее недостаточна.
Она резко дернулась всем телом. Мне показалось, что она бросится бежать. Но ноги у нее будто накрепко завязли в гравии.
– Сэнди?
Она ничего не ответила, только промычала что-то нечленораздельное в знак того, что узнала меня. Внезапно я увидел самого себя, словно сверху, глазами пролетающей совы – мужчину, надвигающегося на перепуганную девчонку в ночи на пустынном перекрестке дорог. Так или иначе, но мои намерения на этой картине можно было истолковать по-всякому.
– Что с остальными, Сэнди?
– Не знаю. Я убежала и спряталась за деревьями. – Она показала на сосновую рощу вдали, у самой железной дороги. До меня донесся исходящий от нее запах сосновой хвои. – Он положил мистера Хэккета поперек рельсов, и я по-настоящему испугалась. До того момента я думала, что он только притворялся, будто действительно решится на это. Думала, что на самом деле он не хотел его убивать.
– Хэккет без сознания?
– Нет, но он весь обмотан лейкопластырем – и руки, и ноги, и рот. Выглядел таким беспомощным, когда лежал на рельсах. И понимал, где находится, если судить по звукам, которые он издавал. Я не могла этого вынести, потому и убежала. Когда вернулась, их уже не было.
Зашуршал гравий – это подошел Лэнгстон. Девушка метнулась в сторону.
– Не бойся, – сказал он.
– Кто вы? Я вас не знаю?
– Я Генри Лэнгстон. Дэви хотел, чтобы я позаботился о вас. Вот в конечном счете так оно и получается.
– Не хочу, чтобы обо мне заботились. Со мной все в порядке. Меня подвезут. – Она говорила с какой-то механической убежденностью, которая никак не увязывалась с ее внутренним состоянием в эту минуту.
– Пошли, – сказал он. – Не стой тут, как столб.
– Сигарета у вас найдется?
– Даже целая пачка.
– Я пойду с вами, если дадите мне сигарету.
Лэнгстон достал пачку и протянул ей. Дрожащими руками она вытянула одну сигарету.
– Дайте прикурить.
Он протянул ей спички. Сэнди чиркнула и глубоко затянулась. Горящий кончик сигареты дважды отразился в стеклах ее темных очков, походя на два красных мерцающих глаза.
Она села на переднее сиденье между мной и Лэнгстоном и жадно затягивалась до тех пор, пока не искурила сигарету до фильтра и не обожглась, только тогда она сунула ее в пепельницу.
– Планы у вас были не очень-то хорошие, – заметил я. –
Кто их составил?
– В основном, Дэви.
– Что у него было на уме?
– Он намеревался убить мистера Хэккета, я же сказала.
Оставить лежать на рельсах, чтобы его раздавило поездом.
– И ты пошла с ним на такое?
– Я не верила, что он действительно сделает это. Он и не сделал.
– Пойдем-ка лучше посмотрим.
Я убрал ручку тормоза, и машина покатилась по склону к пересечению дорог, обозначенному старым деревянным знаком из двух свисающих перекрещивающихся табличек.
– В каком месте он положил мистера Хэккета на рельсы?
– Прямо здесь, у дороги, – Сэнди показала пальцем.
Я включил фонарь и осмотрел насыпь. На гравии были видны свежие следы, скорее всего, от каблуков. И все же сцену, описываемую девушкой, было трудно себе представить. Я вернулся в машину.