– Я нашел орудие убийства.
– В доме?
– Нет. Он забросил его в реку. Когда я подошел, то увидел, что из грязи торчит наполовину отпиленный приклад.
Я взял у Хэнка из рук обрез и разломил его надвое. В
казеннике торчали две пустые гильзы. Короткие отталкивающие стволы были забиты грязью.
– И никаких следов Дэви?
Хэнк покачал головой.
– Я думал, что он вернется сюда, на ранчо. Мне казалось, это как раз то самое место, которое он искал. Но я ошибся.
– Где группа преследования?
Хэнк показал на северо-восток, в сторону гор. Над ними висели черные тучи, набухшие по краям и готовые пролиться дождем.
– Они там, наверное, застряли, – сказал он с оттенком удовлетворения.
– Хэнк, ты не хочешь, чтобы его поймали, ведь так?
– У меня к Дэви двойственное отношение. Разумеется, я хочу, чтобы его задержали. Он опасен. Но не хочу, чтобы его застрелили без суда. Не забывай, что есть смягчающие обстоятельства.
Я знал это. Это была одна из причин, по которой я продолжал расследование дела. Спасти Дэви от обвинения в убийстве первой степени шансов было мало, но я надеялся, что Сэнди еще можно было уберечь от тюрьмы.
– Уедем отсюда, – сказал я. – По пути сюда я останавливался в Санта-Терезе и говорил с твоей женой по телефону.
Хэнк быстро бросил на меня виноватый взгляд.
– С Кейт все в порядке?
– Не совсем. Беспокоится за тебя и за себя тоже.
– Что с ней?
– Возможно, просто нервы. Сказала, что не желает говорить мне, потому что я не врач.
– Боится выкидыша, – мрачно пояснил он. – У нее было кровотечение незадолго перед тем, как я уехал вчера ночью.
Широкими шагами он прошел мимо сарая к дороге. Из сарая вылетела сова, раскрыв широкие глаза на своем изумленном лице. Хэнк выстрелил в птицу из своего спортивного пистолета. Он не попал, но мне все равно не понравилось то, что он сделал. Это напоминало мне выстрел Лупа в цаплю.
В Сентервил мы приехали каждый на своей машине.
Хэнк остановился перед баром Эла Симмонса. Когда я вошел туда вслед за ним, он уже говорил по телефону.
– Соедините, пожалуйста, с оплатой по номеру вызова.
Моя фамилия Лэнгстон.
Последовало долгое молчание, прерываемое гудками на другом конце провода и бормотанием радио – на этом.
Эл Симмонс перегнулся через стойку.
– Еще какие-то неприятности?
– Надеюсь, что нет.
И, словно второй ответ на вопрос Эла, раздался голос телефонистки:
– Ваш номер не отвечает, сэр. Набрать еще раз?
– Спасибо, я сам позвоню. – Хэнк положил трубку и повернулся ко мне. – Должно быть, поехала в детский сад за сыном. Хотя вообще-то рановато.
Он вдруг резко шагнул к двери, словно его толкнули в спину или с силой дернули вперед. Меня остановил Эл
Симмонс:
– Что у вашего друга на уме?
– Беспокоится за жену.
– Из-за этого убийцы?
– Да.
– Думаю, что многие теперь не заснут спокойно. Всю северную часть округа взбаламутил, если хотите знать. По радио объявляли, что он проголосовал и его подвезли на каком-то грузовике.
– В каком направлении?
– На юг. Водитель грузовика сказал, что высадил его в
Санта-Терезе.
Я вышел на улицу, чтобы сказать об этом Хэнку. Его фургон уже с ревом поднимался вверх, к перевалу. К тому времени, когда я достиг вершины, он был далеко внизу, на серпантинной дороге, карабкаясь, словно блоха, по изборожденному изломами горному склону.
Может, мне и следовало остановиться в Родео-сити. Но беда была в том, что я не верил в способность Пэннела принимать правильные решения. Если предположить, что
Дэви укрылся в доме Лэнгстонов, то меньше всего хотелось бы устраивать перестрелку, в ходе которой могли пострадать невиновные.
Выехав на скоростное шоссе и миновав преграду, установить которую Пэннел приказал слишком поздно, я увеличил скорость до девяноста миль в час25 и не снижал ее, пока не достиг пригородов. Спустившись вниз по первому же склону, я остановился неподалеку от дома Лэнгстонов.
Фургон стоял на проезжей части, из-под капота валил пар. Хэнк уже подбегал к дому с пистолетом в руке. Он крикнул:
25 150 км в час.
– Кейт! Все в порядке?
Из дома с криком выбежала Кейт Лэнгстон. Она бросилась к мужу, упала на вымощенную плитками дорожку, не добежав до него, и встала с окровавленными коленями, жалобно рыдая:
– Я не сохраню ребенка. У меня из-за него будет выкидыш.
Хэнк прижал ее к себе левой рукой. В дверях появился
Дэви. Небритый и перепачканный грязью, он держался неловко, словно актер, умирающий от страха перед выходом на сцену.
Хэнк вскинул правую руку, пистолет в ней казался темным удлиненным пальцем. Дэви смущенно посмотрел на Лэнгстона и открыл рот, желая что-то сказать. Хэнк несколько раз выстрелил в него. С третьего выстрела пуля попала Дэви в левый глаз. Он медленно осел на ступеньки крыльца и тут же умер.
Спустя час или немногим более я сидел в доме вместе с
Хэнком. Уже приезжали представители местной полиции, которые взяли у него письменное объяснение и, поздравив его, увезли труп с собой. Кейт поместили в больницу, в палату неотложной помощи, дав ей успокоительное от нервного потрясения.
Я подливал виски Хэнку, но сам много не пил – меня не покидала одна и та же неотступная главная мысль. Помимо происшедшего, виски оглушило его. Он бесцельно бродил по гостиной, рассеянно ища то, чего в ней, вероятно, и не было. Остановившись у рояля, он заколотил кулаками по клавишам. Я заорал на него:
– Обязательно греметь?
Он повернулся ко мне, подняв стиснутые кулаки. Глаза его потемнели и дико сверкали, почти так же дико, как у
Дэви.
– Я не должен был убивать его, да?
– Я – не твоя совесть. Человек не тратит денег больше, чем имеет, не говорит больше того, что знает, не расходует энергии больше, чем это ему необходимо.
– Он разрушил мою семейную жизнь, довел до безумия жену. Я вынужден был принять решение, сделать что-то решительное.
– Это ты, конечно же, сделал.
– Полиция не обвиняет меня.
– Они тоже – не твоя совесть.
Покачиваясь, он сел на стул у рояля. Я разочаровался в
Хэнке и волновался за него. Второе «Я», таящееся почти в каждом из нас, вылезло наружу и проявило себя в акте насилия. Отныне всю свою жизнь ему суждено будет жить с этим вторым «Я», как с собственным сиамским близнецом. Зазвонил телефон. Я снял трубку.
– Это вы, мистер Лэнгстон?
– Друг их семьи. Они болеют.
– А я-то думала, почему это миссис Лэнгстон не забирает маленького Генри.
– Вы из детского сада?
Женщина ответила утвердительно и назвала свое имя –
миссис Хокинс.
– Подержите пока мальчика. Оставьте его на ночь.
– Мы не можем. У нас нет условий.
– Постарайтесь, пожалуйста. Миссис Лэнгстон в больнице.
– А мистер Лэнгстон?
– Он тоже плохо себя чувствует.
Я положил трубку и подошел к Хэнку. Глаза его горели, взгляд был угрюмый и застывший. Он уже начинал ощущать перемену в себе самом и в своей жизни.
Я попрощался и вышел из дома, перешагнув на крыльце через то место, где пролилась кровь Дэви, уже запекшаяся и становящаяся бурой под лучами солнца, которое отринуло его от себя отныне и навеки.
Глава 31
Перед возвращением в Лос-Анджелес я нанес последний визит миссис Флейшер. Когда она открыла мне дверь, на ней была черная шляпа и пальто. Она только что накрасилась, но и под слоем косметики было видно, что лицо у нее одутловатое, а кожа дряблая. Она показалась мне почти совершенно трезвой, только очень нервной и возбужденной.
– Что вам нужно?
– Магнитофонные пленки с записями.
Она развела руками в перчатках.
– Чего нет, того нет.
– Бросьте, миссис Флейшер, вы говорили, что они находятся там, откуда вы могли бы их достать.
– Там их больше нет.
– Вы сдали их в полицию?
– Может, да, а может, нет. А сейчас мне нужно идти. Я
заказала и жду такси.
Она начала закрывать у меня перед носом дверь. Я
помешал этому. Она медленно подняла на меня глаза.
– В чем дело?
– Я решил увеличить сумму. Плачу вам две тысячи.
Она невесело рассмеялась.
– Жалкие гроши. Курам на смех. Если бы я не была леди, я сказала бы вам, что вы можете сделать с вашими несчастными двумя тысячами.
– С кем вы говорили?
– С очень приятным молодым человеком. Вел себя со мной, как настоящий джентльмен, не то что некоторые. –
Она раздраженно толкнула дверь, которую я держал плечом. – Он-то сказал мне, сколько эти пленки с записями действительно стоят.
– И сколько же?
– Десять тысяч долларов! – гордо произнесла она, словно победитель, одержавший победу над неудачником с разгромным счетом.
– Он купил их у вас?
– Может, и купил.
– Понятно. А может, и нет. Сумеете описать мне его?
– Очень симпатичный, с красивыми вьющимися каштановыми волосами. Намного симпатичнее вас. И гораздо моложе, – добавила она, будто бы пытаясь свести счеты со своим бывшим мужем, уколов его старинного приятеля
Джека Арчера.
Данное ею описание никого не напоминало мне, разве что Кита Себастьяна, но это было бы маловероятно.
– Как он назвал себя?
– Он не представился.
Это, по всей вероятности, означало, что ей заплатили наличными, если вообще заплатили.
– Десять тысяч занимают много места, – заметил я. –
Надеюсь, вы не повезете их с собой наличными.
– Нет, я хочу. . – она прикусила нижнюю губу, запачкав зубы помадой. – Не ваше дело, чего я хочу. И если сейчас же не отстанете от меня, я вызываю полицию.
Как раз этого она ни за что не стала бы делать. Но я уже устал и от нее, и от разговора с нею. Объехав их квартал, я стал ждать на углу. Через некоторое время с другой стороны вывернуло желтое такси. Оно остановилось перед ее домом и коротко просигналило.
С голубой дорожной сумкой из дома вышла миссис