В лагере установилась мёртвая тишина, и даже енот притих от таких откровений.
— Но я не Зефиран, — внезапно проговорил командир спокойным голосом.
— Да, — согласился с ним Эден, — ты не он. Во время эксперимента что-то пошло не так, чему мы оба были свидетелями под горой, а ты каким-то невероятным образом обрел самосознание или душу, если хочешь, хотя не должен был, и покинул разрушающуюся лабораторию. Что точно случилось, я не знаю, но у отца там, судя по записям, было какое-то не очень стабильное артефактное оборудование, которое, скорее всего, взорвалось, вызвав обвал.
— Возникший Выдох мог быть причиной взрыва? — поинтересовался Зефир.
Их собеседник задумался ненадолго, а следом кивнул:
— Вполне.
— Во дела, — протянул молчавший всё это время Леопольд и спросил, — если командир сделан из крови твоего отца, то должен быть похож на него, нет? Тогда почему ты, Эден, никогда не обращал на это внимание?
— Потому что ему был девяносто один год. Я его никогда молодым не видел даже на картинах, — ответил тот несколько сконфужено. — Да и сравни сейчас нас, неужто не замечаешь, что мы похожи?
Чернявый пристально посмотрел на резкие черты лица чудовищного алхимика и его каштановые волосы, а затем перевёл взгляд на задумчивого Зефира. Они действительно были схожи, но командир по всем показателям являлся как будто бы более качественной версией, причём на порядок.
— Ну, видишь, похожи же, — проговорил Эден. — А ещё когда-то давно Кветко спрашивал про наши с Зефиром родственные связи. Короче, это было заметно всем, кроме нас четверых.
Внезапно раздалось тявканье енота, который заявил что-то возмущённо, чем вызвал улыбку у Леопольда.
— А? Что он говорит? — обратил на это внимание чудовищный алхимик.
— Брут сказал, что видел картину в подвале у мастера Мияра, где были изображены молодой Кветко и, по-видимому, твой отец. И Зефиран был гораздо страшнее нашего Зефира, на его взгляд, — пояснил чернявый.
Эден на это замечание немного смутился и проговорил:
— Ах, это. Я ещё не дошёл до этого момента, но отец, похоже, немного подкорректировал внешность своему будущему двойнику, сделав его гораздо привлекательнее. И хозяйство увеличил, — совсем тихо добавил он, покраснев.
На лагерь вновь опустилась задумчивая тишина, которую через пару минут нарушил мохнатый, тявкнув просительно и протянув миску командиру. Тот вынырнул из мыслей и положил еды еноту, а следом обратился к чудовищному алхимику:
— И что с Зефираном сейчас? Это удалось понять?
— По записям-то? Нет, конечно, — ответил их собеседник и внешне спокойно добавил, — но за его экспериментом нужно было постоянно следить, поэтому он, скорее всего, не покидал лабораторию и лежит сейчас где-то там под камнями.
— Ясно, — протянул Зефир и поспешил сменить тему, — как это вообще, кстати, возможно — создать человеческое тело из кучи, по сути, мяса и крови? Причём, сделать его похожим на оригинал.
— Если бы я знал, — взлохматил затылок Эден. — Найденные нами записки — это просто обрывки мыслей, которые содержат малую часть, при этом они зачастую не связаны. Я кое-как собрал из них общую картину, но никаких деталей полного процесса там нет. И я скажу честно, то, что делал отец, уже не высшая чудовищная алхимия, а какая-нибудь божественная.
— Какие теперь у тебя планы? — командир наполнил пустую тарелку и протянул её чернявому, а затем положил еды себе.
— Возвращаться, — пожал плечами парень. — Больше здесь делать нечего.
Разговор на этом заглох, а товарищи вяло принялись за еду. Вся эта ситуация была не просто крайне необычной, она открывала глаза на многие моменты, а другие переворачивала с ног на голову, вызывая очень противоречивые чувства у всех присутствующих. Кроме, конечно, мохнатого, который, по своему обыкновению, не сильно заморачивался по жизни и сейчас активно чавкал, не вынимая морды из миски.
Взять, к примеру, Эдена. Каково это было узнать, что они с двоюродным братом, который, по сути, погиб из-за действий молодого чудовищного алхимика, ошибались, виня друг друга в смерти старшего Бальдуфа? Оба доподозревались до такой степени, что в итоге один убит, а второй потерял наследство и был вынужден бежать в другой город.
Обычно жизнерадостный и неунывающий Зефир в этот момент тоже механически работал ложкой, погружённый в мысли. Парня не особо волновало, что его, возможно, создал какой-то сумасшедший учёный, решивший поиграть в Всемогущую Бойню. Однако недавно рассказанное Эденом и увиденное в лаборатории неожиданным образом перекликалось с видением в пещере, в котором он умирал, плавая в темноте, а рядом раздавался чей-то голос. Фактически та сценка не была плодом его воображения, а являлась воспоминанием о том времени, когда его создал старший Бальдуф. И получалось, что самое первое видение, где у него было раздвоение личности, вполне вероятно, тоже было всамделишным.
Ну и вишенкой на торте являлось то, что они с молодым чудовищным алхимиком внезапно оказались родственниками.
Командир мотнул головой, избавляясь от не особо приятных дум, которые пошли уже по второму кругу. Ведь в конечном счёте ничего не поменялось. Он всё также оставался Зефиром, у которого существовала цель — купить большой дом, а всё остальное было неважно.
— Не вешай нос, — отложив пустую тарелку, он потянулся и хлопнул по плечу не в меру загруженного Эдена.
Тот встрепенулся, как будто очнулся ото сна, а затем посмотрел на командира и хмыкнул:
— Хорошо, бать.
— Вот это настрой, сынок! — рассмеялся Зефир. — Завтра уходим отсюда, мне уже хочется наконец-то попасть в цивилизацию.
По грунтовой дороге, всбивая пыль, маршировала колонна вооружённых и одоспешённых воинов, насчитывающая около трёхсот человек. Все они были в едином обмундировании, а на деревянных щитах красовался дуб с мощными корнями и раскидистой кроной, выполненный в золотом цвете — королевский символ Одель-Бера.
Позади колонны плелся обоз, состоящий из двух десятков телег, запряжённых флегматичными лошадками. А впереди, на резвых конях, которые все норовили пуститься в галоп, медленно ехала троица воинов, парочка из которых были особенно примечательны.
Первый мог похвастаться чуть ли не сияющей кирасой, отполированной до блеска, и дорогим мечом на поясе. За его спиной развивался зелёный плащ с золотистым дубом, в то время как шлем этот довольно молодой юноша принципиально не носил, отчего встречный ветер трепал его короткие чёрные волосы. На смазливом и породистом лице парня застыла печать лёгкого недовольства, от того что обоз очень сильно тормозил отряд, а выполнение важного и, по сути, простого поручения его сюзерена растянулось к этому времени уже на целый месяц.
Второй всадник кардинально отличался от бравого молодца по соседству. Его фигуру укутывал чёрный плащ, а глубокий капюшон скрывал лицо, из-за чего рассмотреть внешность человека было крайне затруднительно.
— Баронет, скоро мы минуем стороной деревню и часов через шесть будем на месте, — доброжелательно обратился скрывающий свой облик мужчина к первому спутнику, хотя под капюшоном его губы в этот момент искривились в сардонической ухмылке.
Юнец рядом с ним был обыкновенным выскочкой, безземельным дворянчиком, который удачно выбрал сторону в конфликте за власть и вовремя вылизал зад кронпринцу, благодаря чему и взлетел так высоко. Тем не менее, культ Истины или еретики, как их любили называть пустоголовые почитатели Всемогущей Бойни, имели общие дела с будущим правителем Одель-Бера, который к этому времени уже расправился практически со всеми конкурентами и готовился взойти на престол королевства. Поэтому ссориться и проявлять неуважение даже к такому навозному жуку, как этот баронет, было не в интересах культа.
— Это отличные новости, Бернар, — обрадовался Элмер Аларик. — Меня уже тошнит от этой нерасторопности, с которой мы движемся.
— Возможно, не стоило брать с собой в дорогу катапульту? — не смог удержаться от шпильки мужчина в плаще. — Всё-таки мы идём убивать принцессу с калекой телохранителем, а не медвежуть с выводком.
Его собеседник поморщился и обернулся назад, выхватив взглядом повозки, где лежало разобранное осадное орудие, занимавшее сразу несколько телег и знатно тормозившее обоз. А затем перевёл взор на третьего всадника — седого и бородатого воина с носом картошкой, и сварливо произнёс, пытаясь снять с себя ответственность:
— Индрик, не напомнишь мне, почему ты захватил катапульту?
— Потому что, когда слушал указания от вас, господин, по ошибке подумал, что «что-нибудь потяжелее» значит осадное орудие, а не арбалеты со стременной скобой, — ровным тоном ответил тот уже заученным текстом. — Ещё раз прошу прощения за это.
— Ты бы ещё королевскую гильдию магов захватил с собой, — проворчал Элмер.
Бернар в этот момент закатил глаза, но говорить что-либо не стал. За месяц пути данная сценка повторялась из раза в раз, и она его уже откровенно достала.
— Я так понимаю, ты сразу же нас покинешь, как только мы прибудем на место? — тем временем поинтересовался у него юнец.
— Да, по договорённости с королём, — немного польстил собеседнику и его непосредственному господину мужчина в капюшоне, — культ показывает место нахождения девчонки и только, но если вам всё же нужна наша помощь, мы, естественно, готовы её оказать.
— Нет-нет, — быстро пошёл на попятную Элмер, которого будущий король сожрал бы с потрохами за такое самоуправство с этими опасными «союзниками».
— Как хочешь, — безразлично пожал плечами Бернар.
— А если её не будет на месте? — внезапно поинтересовался баронет, в попытках отыграться.
— Принцесса живёт там, — резко обрубил его мужчина в капюшоне. — Поэтому если её не будет на месте, то ищите потайной ход. Насколько мне известно, в бывшей таверне как раз должно быть что-то подобное.
Наученный прошлым опытом, молодой чудовищный алхимик вытащил тряпку из-за пазухи и вытер лицо. Следом он поднялся с пола, повернулся к Лакомке и, приветливо кивнув, проговорил: