здесь густо растущий кустарник, и понять издалека, что ограждение рукотворное, было проблематично.
Енот, идущий впереди, обернулся к товарищам и, тявкнув что-то, юркнул прямо в завал. То же самое сделал и второй монстр. Очевидно, там был скрытый от глаз проход, и друзья поспешили за своими провожатыми.
Глава 6
Пробравшись через узкий лаз, Зефир, Брут и Леопольд оказались в настоящем поселении, окружённом бревенчатым завалом, напоминавшим частокол. Повсюду сновали енотокентавры, занятые своими повседневными делами. Их жилища, собранные из грубых жердей и покрытые пёстрым слоем веток и листьев вместо крыш, выглядели настолько примитивно, что иначе как лачугами их было не назвать. Похоже, местные обитатели вовсе не знали о существовании дверей и ставен — их зодческое искусство ограничивалось лишь самым необходимым.
Всего на первый взгляд построек здесь было как минимум штук сорок. Все они располагались вокруг небольшой площади неподалёку, где находилось кострище приличных размеров и большое здание, похожее на какой-то общинный дом или жилище вождя.
Появление друзей поначалу не заметили, пока один из их проводников не затявкал громко, привлекая всеобщее внимание. Местные жители побросали свои дела и начали собираться вокруг новоприбывших, а этот енот всё не унимался и о чём-то говорил и говорил.
Вскоре на мордах жителей деревни начали появляться улыбки, больше похожие на оскалы. И когда мохнатый оратор закончил свою речь, раздалось разноголосое радостное тявканье, а толпа засуетилась. Часть быстро исчезла из виду, другие забрали раненых и мешки с цветами, а остальные, в основном дети и, по-видимому, самки, с любопытством глазели на пришельцев, показывая на них лапами с острыми коготками и возбуждённо шумя.
Особенно им приглянулся Брут — наверное, из-за енотьей солидарности или стильного синего цвета. Тот спрыгнул с плеч Зефира и встал на земле подбоченившись. Мохнатому товарищу такое внимание явно льстило.
Енотокентавр, толкавший речь, меж тем показал друзьям жестами следовать за ним, отводя их на площадку по центру селения. Там он указал на несколько больших подстилок из травы и кое-как объяснил жестами, что группе необходимо подождать немного здесь.
Пожав плечами, троица уселась, а Зефир начал с интересом разглядывать быт местных. Металла они не знали, а все инструменты и оружие были в основном из кости, камня и дерева. Несмотря на это, с портняжным делом ситуация была немного лучше, и грубую ткань можно было заметить здесь повсеместно, как и гончарные изделия — корявенькие горшки и тарелки.
Тем временем к площади потянулись местные жители: одни разжигали костёр, вторые таскали низкие столы и плетёные лежанки. Стулья и лавки, по очевидным причинам, кентаврам были не нужны. Стало окончательно очевидно, что хозяева запланировали пир и празднование.
Вскоре еноты начали заставлять столы разнообразной едой. А в меню в основном входили различные незнакомые овощи и фрукты.
К слову, долго в одиночестве друзья не просидели: к ним подошла тройка взрослых — скорее всего, самки, судя по меньшему размеру — и небольшая кучка детёнышей.
Старшие осторожно приблизились к парням и повязали им на запястья плетёные браслетики из тех самых жёлтых цветков, которые еноты собирали на поляне, — правда, обделив Брута, и тот немного обиделся на такое пренебрежение. Молодняк же поначалу боялся подходить близко, но вскоре осмелел и подобрался вплотную. А самые отважные даже заинтересовались вещами группы: то и дело тянули свои маленькие лапки к снаряжению и сумкам.
Через пять минут такой «игры» Зефир уже проклял всё на свете, пытаясь твёрдо, но осторожно остановить мелких пакостников. При этом у половины из них урчали животы, и они постоянно облизывались. Отчего командир даже испытал угрызения совести.
Заметив, что гости начали раздражаться, взрослые забрали малышню и ушли, а товарищи выдохнули. Спустя четверть часа подготовка была закончена, и на площадке собралось всё население деревни. Кентавроеноты устраивались на плетёных лежанках за столами, а из главного здания вышел седой и старый енот, занявший одно из центральных мест. Из примечательного — кроме разнообразных бус и висюлек — командир заметил у него на поясе самый настоящий металлический меч в ножнах.
Друзей тоже не забыли позвать: Зефир и Леопольда вместе с несколькими енотами посадили за длинный стол прямо напротив старика, а Бруту предложили соседний столик, и так как ему было неудобно на лежанке, разрешили сидеть прямо на столешнице.
Следом седой енотокентавр что-то протявкал, обращаясь к гостям, а затем начался пир. Все потянулись к еде и напиткам в кувшинах. Брут тоже не стеснялся и во всю уплетал какой-то тёмно-зелёный плод.
В то же время Зефир и Леопольд не спешили, следя за тем, что ест их мохнатый товарищ, и только потом повторяли за ним. Всё же отравиться какой-нибудь неподходящей пищей было вполне возможно. А Брут был отличным показателем того, что можно есть, а что лучше не стоит.
Каких-то приличий за столом в этом племени не соблюдали. Да и откуда им взяться? Потому еноты рыгали, чавкали и тявкали, разговаривая с соседями. Из-за этого шум над площадкой стоял приличный.
К напитку из кувшинов Брут не притрагивался, и юноши тоже не рискнули экспериментировать. А вот их соседи, да и остальные, хлестали эту бражку за милую душу, и вскоре начали косеть. Всё чаще звучало весёлое тявканье, а жители деревни стали перемещаться между столами и общаться.
Парней это общение пока не касалось — местные не особо стремились в их компанию. Зато рядом с Брутом крутились две самки, которые его периодически чесали, отчего мохнатый млел и радостно потявкивал.
Прошло ещё полчаса, и за это время успело вспыхнуть несколько драк между енотами, а накал веселья только возрастал. Командиру это празднование, на котором он толком ничего не ел и не пил, уже порядком надоело, поэтому Зефир решил закругляться — всё равно пир, скорее всего, и был всей благодарностью, на которую группа могла рассчитывать.
Он глянул на Брута. Вот только место мохнатого было пусто, а сам он куда-то смылся, пока парни не смотрели.
— Не видел, куда Брут делся? — командир обернулся к Леопольду, скучающе сидевшему рядом.
— Нет, вро… — договорить чернявый не смог и, закатив глаза, рухнул головой на стол.
Всполошившись, Зефир попытался вскочить и схватиться за меч, но его ноги подкосились, и юноша тоже повалился на столешницу, теряя сознание…
Брут огляделся. Комната в большой постройке, куда его настойчиво звала одна из самочек, оказалась небольшой, а на столе посреди неё, судя по ароматам, стояли всяческие вкусности и местные деликатесы, которых на общем праздновании не наблюдалось.
Поначалу мохнатый не понимал, зачем его сюда так настойчиво зовут, и отказывался идти. Но после долгих уговоров одна из енотих объяснила ему жестами, что его хотят отдельно наградить. Это звучало интригующе, и Брут согласился, оказавшись в комнате, где было множество лакомств из Выдоха.
Он залез на стол и взял в лапы миску, в которой налили что-то золотистое, напоминающее мёд. Через секунду мохнатый уже пил сладкий нектар, от которого у него шерсть дыбом встала — до того это было вкусно.
Внезапно в комнату вошёл самец и направился к самочке, которая наблюдала за гостем и облизывалась, но притронуться к угощениям не решалась. Он протявкал ей что-то, а та захихикала в ответ. Брут же не обращал на них внимания, перебравшись к тарелке с незнакомыми красными фруктами и надкусив один из них.
Пока он наслаждался деликатесами, самец увёл самочку, и синий енот остался в комнате один. Со стороны улицы доносился приглушённый гул веселящихся жителей, в то время как он ни в чём себе не отказывал, пробуя всё подряд.
Через несколько минут обжорства Брут уже не доедал, а только надкусывал — места в пузике, к сожалению, почти не осталось.
Вскоре, обожравшись до коликов так, что больше ни кусочка не лезло, мохнатый нехотя остановился. Есть он больше не мог, да и заскучал в одиночестве. А ещё ему стало немного совестно, что он пировал без друзей, которые должны были давиться откровенной фигней, выставленный на общий стол.
Похлопав по животу, больше похожему на барабан, и спрыгнув на земляной пол, енот подошёл к дверному проёму и выглянул наружу. Справа был выход на площадку, где продолжался пир, а слева уходил коридор с несколькими комнатами. Ещё раз обернувшись к выходу, мохнатый не смог перебороть любопытство и засеменил вглубь, заглядывая в проёмы.
Ничего интересного ему не попадалось, пока он не добрался до дальней комнаты, освещённой единственным факелом. Заглянув внутрь, Брут чуть не закричал от ужаса: стены украшали прибитые высушенные головы десятка людей, а в помещении стояли длинные ящики, доверху заполненные экипировкой — сумками, сапогами, наручами, бронёй и даже оружием.
Хоть енот и пережрал, но соображать это ему не мешало. Эта деревня вовсе не была мирной и доброжелательной, как пыталась казаться, а его друзья находились в большой пребольшой опасности! Да и у самого Брута могли быть еще более серьезные проблемы, учитывая такое особое отношение к нему!
Зубы зверя непроизвольно застучали от страха, и он начал судорожно искать ближайшее окно, чтобы дать стрекача. Но тут мохнатый вспомнил, что местные еноты не особо сильны, а у него есть могущественные друзья, и передумал убегать.
Взяв себя в лапы и уняв дрожь, он пакостно улыбнулся и, осмотрев груды вещей, быстро подошёл к одному из ящиков. Нырнув в него с головой так, что торчала только пушистая задница, Брут начал рыться в хламе, откидывая ненужное. Вскоре он вынырнул, держа в лапе маленький бронзовый колокольчик.
Закинув его в сумочку, мелкий вороватый пакостник выбрался из хранилища, нашёл взглядом ближайшее окно — и в мгновение исчез.
…
Упитанное мохнатое тельце затаилось на крыше и, тихонько как мышка, наблюдало за происходящим на площадке. Брут был осторожен и решил сначала разведать обстановку, прежде чем показываться. И правильно сделал.