не удалось установить накануне.
— Таким образом, — подытожил я, — на свободе разгуливает опасный маньяк-убийца, точная копия «кавказского потрошителя». А сам Коган находится там, где ему и надлежит быть — в аду. Чтобы изловить «нашего» ублюдка, необходимо досконально изучить все его повадки. Поэтому я посоветую вам, Николай, еще раз проштудировать все обстоятельства того четырехгодичной давности дела, а также прочесть роман Людвига «Взгляд изнутри». Сам я этот роман за последнее время изучил от корки до корки. Думаю, что нам это поможет. И еще, — я посмотрел на Теодорского, — если нам удастся его обнаружить, то мы должны, ОБЯЗАНЫ будем его уничтожить на месте, убить, вы понимаете?
— Мы сделаем все, что будет в наших силах, — произнес он после небольшой паузы.
Поговорив еще с полчаса, мы расстались. На прощанье я всучил ему книжку Людвига. Повертев ее в руках, он ухмыльнулся: «Вообще-то я не люблю читать фантастику и мистику, но раз уж вы настаиваете».
Он ушел, а я остался стоять в прихожей, задумавшись над его словами. Я писал с детства, но лишь в двадцать пять с лишним лет началась моя карьера профессионального беллетриста. Пять лет я работал в этом жанре мистической фантастики и никогда не задумывался, а что значат для людей мои произведения? Мы с Людвигом были известны и богаты, и все это — и славу, и достаток — принесло нам наше творчество. Но существовало немалое количество людей (а я подозревал, что таких читателей большинство, хотя и не желал себе в этом признаться), которые были невысокого мнения о жанрах «фэнтези», литературы «ужасов» и криминальных романов. И, пожалуй, они по-своему правы, ведь по существу вся эта литература — лишь развлекательное, бульварное чтиво. Да, возражал я себе, но и в мистической беллетристике можно выразить величайшие дерзания духа и ума, глубокое проникновение в суть вещей и психику человека, поставить важнейшие проблемы современности и описать вечные темы — жизнь и смерть, человек и природа, добро и зло, ненависть и сострадание, любовь, Бог, красота и убогость. Примером этому служат лучшие произведения мировых знаменитостей, не говоря уже о классиках — отечественных и зарубежных.
Из состояния задумчивости меня вывел голос Лады:
— Что будем делать дальше, Ваня?
Какое-то время я продолжал стоять, глядя на нее с отсутствующим видом, затем улыбнулся:
— Собирайся, сейчас мы поедем проведать одного очень милого старичка.
Я имел в виду деда Аполлинария. Возможно, он уже вернулся из своей таинственной поездки, и на данный момент я нуждался в нем как ни в ком другом. По дороге я поделился с Ладой теми сведениями, какими располагал о старом оккультисте сам.
— Ты полагаешь, что он сумеет нам помочь? — взволнованно обратилась она ко мне, когда мы поднимались к старику Аполлинарию на пятый этаж.
— Надеюсь на это, — я тяжело вздохнул.
Не успел я надавить на кнопку звонка, как дверь распахнулась, и моему взору предстало приветливо улыбающееся лицо хозяина. При виде его у меня отлегло от сердца — это был дед-кудесник. Мне показалось, что он ждал нашего визита — такой у него был вид. Впрочем, удивляться было нечему, я уже давно привык к необъяснимым странностям его поведения. Ясновидец — он и есть ясновидец.
Хозяин провел нас в гостиную, где все уже было приготовлено для чаепития.
— Какая удача, что вы, наконец, вернулись, — промолвил я, прихлебывая его целебный травяной чай.
— Я приехал вчера поздно вечером, а утром узнал о горе… Ваш друг являлся чрезвычайно интересной личностью. Да, весьма неординарной. Вы ведь его родственница? — неожиданно обратился он к моей спутнице.
— Да, сестра. А как вы… — начала было она, но старик прервал ее на полуслове, взмахнув рукой.
— Я много чего могу, но сейчас важно не это, ведь так, Иван? — он испытующе посмотрел на меня.
— Верно, — кивнул я в ответ, — мы пришли к вам за помощью. И если не вы, то нам уже никто не поможет.
Не спеша, со всеми подробностями, в присутствии Лады я поведал ему обо всех произошедших событиях — начиная с того памятного вечера у приятеля на даче и кончая вчерашним днем. Старик Аполлинарий внимательно слушал, уставившись в одну точку и поглаживая свою седую бороду. Он не проронил ни слова, ни разу не перебил меня, ни единым жестом не выдал своих чувств во время моего рассказа. Когда я закончил свое горестное повествование, он остался сидеть в той же позе, продолжая ритмично поглаживать бороду. В ожидании я принялся украдкой рассматривать его внешность. Бог его знает, сколько ему было лет. Возможно, уже за сто перевалило, а может, еще и семидесяти не было. Во всяком случае, он выглядел молодцом.
— Ладно, — наконец подал он голос, — значит, Людвиг полагал, что причина появления иносущностей — в вашем неосторожном поведении во время пребывания в культовом пещерном храме?
— Да-да. И мне бы очень хотелось рассчитывать на вас и ваши способности. Очень важно установить количество персонажей-монстров. Это существенно прояснит обстановку.
— Лишь на месте совершения действия можно установить, сколько сущностей проникло сюда из Зазеркалья, — пояснил он нам.
Эта фраза вызвала в памяти ассоциацию с моим романом «По ту сторону зеркала», единственным из всех мною написанных в жанре мистической беллетристики, лишенным элементов «чернухи», ужасов и дурацких страхов. Серьезный роман, наполненный глубочайшим философским смыслом истолкования бытия, повествующий о ближайших перспективах развития человечества. Парадоксальный факт, но именно этот роман имел наименьший коммерческий успех, в связи с чем, мне очень хотелось воскликнуть на весь мир: «О времена, о нравы!» Люди предпочитали низкопробную халтуру с неправдоподобным сюжетом, нашпигованную кошмарами, сексом и насилием. Адские трэшаки!.. Ну, что ж — ТАКИЕ читатели достойны ТАКИХ книг. Точнее — ремесленных поделок. Истинный художник никогда не пишет на толпу.
«А ты, — неожиданно спросил меня мой внутренний голос, — ты — истинный художник? Тоже ведь работал в соответствии с рыночной конъюнктурой!»
«А что я еще мог поделать?! — оправдываясь, отвечал я самому себе. — Жить-то ведь как-то надо. Да иначе и не пробьешься».
— Если вы согласны, то мы можем отправиться в любой момент, — произнес я вслух.
— Превосходно. В таком случае закажите билеты на завтрашний рейс. Дело не терпит отлагательства, поэтому нужно поторопиться.
Нам ничего не оставалось более, как только поблагодарить хозяина и откланяться.
Когда вернулись к себе, я первым делом созвонился с Теодорским и сообщил ему о результатах своего визита к старому оккультисту. Следователь порадовался моим успехам и выразил желание отправиться вместе с нами. Теодорским двигало любопытство, ему никогда не доводилось ранее участвовать, как он сам выразился, в ритуале «камлания». Затем я позвонил в авиакассы и заказал три билета на завтрашний утренний рейс. От предложения лететь с нами Лада отказалась наотрез.
После легкого полдника я отправился в город, потратив остаток дня на улаживание своих неотложных дел. Я созвонился с Теодорским и предупредил, что заеду за ним рано утром. Затем нанес краткий визит старику Аполлинарию, обговорив с ним кое-какие нюансы предстоящего дела. Когда со всеми хлопотами было покончено, я вернулся домой, где меня ждала Лада и подогретый ужин.
С тех пор, как у меня в доме поселилась очаровательная гостья, я стал замечать, что мое холостяцкое жилище словно бы осветилось изнутри яркими и теплыми солнечными лучами, и каждый предмет обстановки излучает некую ауру уюта и благоустроенности. Конечно, при моих-то средствах и доходах я и раньше не мог жаловаться на недостаток комфорта, но все это было не то. Теперь же у меня появилось чувство, что все вещи в доме стали враз одушевленными, наполненными живительной энергией, которую принесла с собой моя новая знакомая. Так или иначе, но к тревожному чувству настороженности примешивалось ощущение подлинного счастья. В те дни мое душевное состояние было двояким. С одной стороны — жизнь в атмосфере постоянных страхов и опасений, а с другой — любовь к Ладе и радость ежедневного общения с ней. Так я и жил, мучаясь, до тех пор, пока не наступила развязка.
Перед сном мы долго беседовали. Я старательно проинструктировал Ладу по всем пунктам личной безопасности. На душе у меня было неспокойно. Я должен был заняться делом неотложной важности, но в то же время не хотел оставлять девушку одну, перед лицом смертельной угрозы. До сих пор злобный негодяй находился где-то поблизости, выжидая удобного случая, чтобы нанести очередной удар. Несмотря на все мои уговоры, Лада категорически отказалась от поездки, мотивируя это тем, что совершенно не переносит путешествий, в особенности — авиаполетов. Пришлось смириться с необходимостью временной разлуки. Впрочем, на нашу поездку я намеревался потратить сутки, от силы двое. И мне очень хотелось надеяться, что за это время ничего плохого не произойдет.
Человек живет надеждой, иначе бы вся наша жизнь превратилась в запрограммированное существование живых роботов. Вот и я заснул в ту ночь с надеждой на лучшее будущее, молясь, чтобы удача вновь вернулась ко мне и сопутствовала всем моим начинаниям.
13
Я поднялся рано, едва начало светать. Стараясь не будить Ладу, совершил утренний моцион и, вызвав такси, наскоро перекусил безо всякого аппетита. Моя подруга все же проснулась и вышла, чтобы проводить меня. В который раз, попросив беречь себя, я крепко обнял ее, на прощанье чмокнув в румяную щечку. Подхватив кейс, поспешил по усыпанной гравием дорожке к подъехавшему такси.
Теодорский уже поджидал меня возле подъезда, облаченный в свой черный джемпер, с неизменной сигаретой в зубах. Затем мы отправились к Аполлинарию. Попросив таксиста подождать, мы поднялись наверх, где застали кудесника в своей полной экипировке. Дед был облачен в расшитую непонятными знаками куртку, поверх которой надел обычный темно-синий плащ. На шее у него болталось с десяток различных амулетов-пантаклей. Я коротко представил своих спутников друг к другу.