— А сегодня, стало быть, ничего не поймаем?
— Не-е-т! — покачал он головой.
— Эх! Если бы я это знала — и не поехала бы. — Лена стукнула его по спине и добавила: — Чудила-мученик! Что же ты мне раньше не сказал?
— Я ведь думал, что ты знаешь. Капканы еще на нарте, а ты уже хочешь песца поймать. Не полезет же песец в капкан при тебе?
— Капкан, капкан! Дуралей ты этакий!
Так они ехали по бесконечным снежным просторам, то мирно разговаривая, то бранясь. Вдали виднелись горы, а справа, в таких же горах, терялся конец огромного залива Лаврентия.
Кругом снег, снег и снег. Нарта бежала, подпрыгивая по застругам.
Ктуге вдруг глубоко запустил остол и резко остановил собак. Молча он поднялся с нарты и взял ружье.
— Что такое, Ктуге?
— Вон, видишь, куропатки сидят. Надо попробовать застрелить.
— Где, где?
— Во-он сидят, у холмика!
— Что ты врешь? Никто там не сидит!
— Нет, сидит.
— Нет, не сидит.
Ктуге прицелился и дал выстрел. Куропатки вспорхнули, но одна осталась. Собаки насторожились, рванули. Ктуге еще глубже забил остол в снег.
— Видела? — спросил он.
— Теперь видела.
— Беги, возьми ее.
И Лена со всех ног бросилась бежать к куропатке.
Она вернулась, надув губы.
— Барахло ты этакое! Голову отшиб. Птичка-то какая хорошая! Не мог уж по крылышку ударить. Тоже мне охотник! Ты так и песцов будешь без голов привозить?
Ктуге стоял около нарты с ружьем в руках, улыбался и думал: «А может, она и вправду думает, что песцы головой залезают в капкан?»
Они поехали дальше.
— Ктуге, Ктуге! — теребила его Лена за плечо. — Ты знаешь, что?
— Что?
— Когда мы вернемся, ты скажи, что куропатку эту застрелила я. Хорошо? А? Меня тогда будут считать настоящим членом охотничьего кружка.
— Зачем я так буду говорить? Ведь убил я.
— Ну конечно, ты! Вот чудак! Я только прошу сказать, что я застрелила куропатку.
— Нет, нельзя. Не поверят.
— Вот какая ты дрянь! Неужели ты не можешь для меня один раз в жизни соврать?
— Подожди, подожди, Лена. Кажется, мы приехали. Где-то приманки должны здесь лежать. Вот в этом месте.
— А ты разве не знаешь, где они положены?
— Знаю. Но ведь приманки не я развозил. Таграй ездил с нерпами. Он мне только рассказал, у каких холмиков.
— Ну, это мы и не найдем их! Здесь ищейка и то не найдет.
— Найдем, — ответил Ктуге и свернул собак влево.
По-прежнему светила луна, и собаки, почуяв запах нерпы, пустились вскачь. Озверев, они так рванули, что Лена кубарем выкатилась с нарты в снег. Упряжку остановить было уже трудно, и вскоре Ктуге выехал на холмик, где лежала нерпа.
Ктуге забил между копыльями остол в снег и побежал навстречу Лене.
— Вот какой ты охотник! На нарте не могла удержаться.
— Если бы ты хорошо управлял собаками, они бы не рванули, как бешеные. Давай мне руку!
Ктуге взял Лену за руку и, как поводырь, потянул ее к тому месту, где стояла нарта.
— Смотри, Ктуге, какая лунища светит на небе, — сказала Лена и остановилась, задрав голову.
Мороз раскрасил ее щеки, легкая усталость была приятна, и она совсем забыла, что приехала сюда охотиться на песцов. Луна в самом деле была особенной. Казалось, что ее кто-то наклеил на небесную крышу и там она так и останется навсегда.
Ктуге поглядел на луну и тоже остановился с высоко поднятой головой. Лена ловко подставила ему ножку и толкнула. Ктуге растянулся в снегу. Не вставая, он улыбнулся и спросил:
— Что ты толкаешься?
— А ты зачем свалил меня с нарты?
— Да ты же сама свалилась!
— Ну, вставай, вставай! Довольно валяться. Обрадовался снегу!
Ктуге поднялся, и в тот момент, когда он оказался с Леной рядом, он легко свалил ее в снег и громко рассмеялся.
— Ты что, мохнач этакий, толкаешься? — лежа в снегу, строго сказала она.
Ктуге опешил. Испугавшись, он проговорил:
— Ты первая меня толкнула.
— Ну, живо! Поднимай меня! Какое ты имеешь право толкать девушку? Это неприлично.
Смутившись, Ктуге со всей серьезностью принял упрек и стал поднимать ее. А Лена звонко хохотала, оглашая своим смехом полярную тишину. Они направились к нарте, легонько подталкивая друг друга, задирались и оба смеялись. Собаки с недоумением посматривали на них.
Когда они подошли к нарте, Ктуге сказал:
— Лена, очень хорошая охота будет.
— Почему ты думаешь?
— Смотри, сколько следов наделали песцы. А вот смотри, как грызли они нерпу. Они знают, с чего начинать! Кожу трудней прогрызть, поэтому они и начинают со рта. Видишь, губы уже обгрызли.
— А капканы где ставить?
— Вокруг нерпы. Они по привычке придут сюда кормиться, а капканы тут как тут. Сейчас будем ставить их.
— А как их ставить?
— Вот смотри. Тебе обязательно нужно научиться: ведь ты член охотничьего кружка.
Ктуге ножом ловко провел по окружности капкана и вынул ком твердого снега. В снегу образовалось углубление в величину капкана. Зарядив капкан, он осторожно опустил его в снежную ямку.
— Теперь, Лена, смотри, что нужно делать дальше.
— Ох, как интересно! Никогда не видела.
Ктуге почувствовал себя в роли учителя, и, как учитель, начал объяснять:
— Берем кусок твердого снега. Ножом выстрагиваем из него возможно тоньше пластинку, как стекло, например. Теперь, когда мы имеем такую готовую пластинку, мы закрываем ею ямочку, в которую опушен капкан. Вот его и не видно. Понятно, я вас спрашиваю? — и Ктуге при этом рассмеялся. — Песец придет сюда кормиться, лапкой наступит на снежную пластинку — и… он наш.
— Ой, как интересно! — вскрикнула Лена и, тут же сделав гримасу, спросила: — Я закричала? Не испугаешь так песцов?
— Нет! Они, может быть, сейчас километров за пятьдесят отсюда бегают… Цепочку от капкана тоже нужно вдавить в снег.
Ктуге ножом провел по снегу бороздку и опустил в нее цепь. Все это он посыпал снегом, а там, где лежал конец цепи, утоптал ногами.
— Один готов! — сказал он.
Он очень быстро поставил второй и третий капканы, хотел было уже поставить четвертый, но Лена закричала:
— Дай, дай мне, Ктуге! Теперь я поставлю.
Она взяла нож и не с меньшим проворством, чем сам Ктуге, поставила капкан.
— Хорошо, Ктуге? — спросила она.
— Очень хорошо. Только поперечную палочку в заднем кольце цепи надо поглубже закопать в снег. А то ведь песец будет метаться, когда попадет в капкан. Может вырвать и убежать с капканом.
— Я сейчас переделаю.
— Ну вот, теперь все правильно. Ставлю тебе «отлично», — улыбнувшись, сказал Ктуге.
— То-то! А еще не хотел брать.
— Ветерок подует, все заровняет, и наших следов не будет заметно.
— А вдруг, Ктуге, здесь ветер нанесет целый сугроб на пластинку?
— Нет. Здесь же холмик. Снег здесь не задержится. Поэтому в таких местах и ставят капканы. А потом, раз уж ты стала настоящим охотником, я должен сказать тебе, что песцы, как и собаки, на холмик забегают в уборную.
— Дурак!
— Нет, верно, Лена. Так всегда бывает. Кроме того, они с холмика разглядывают все кругом.
— А ты видел это?
— Это каждый охотник знает. Лиса, например, к капкану не подойдет. Железо чует. Хитрая она! Глаза у нее, как у тебя.
— А у тебя глазенапы, как у зайца!
— А ты видела зайца?
— Конечно!
— Живого?
— На картинке. И в зоологическом саду. Знаешь, сад, где все звери собраны?
— А вот, когда песец попадет в капкан, как ты его возьмешь?
— Лишь бы попался! — ответила Лена.
— Надо прижать его остолом и задушить. Руками нельзя: бросается он на охотника, может укусить, а они ведь бывают бешеные. Когда-нибудь я покажу тебе, как шкурку снять.
Ктуге оглядел небо.
— Смотри, луна нахмурилась. Поедем скорей, а то может разыграться пурга.
Они сели на нарту в самом отличном расположении духа. Собаки бежали хорошо, хотя навстречу дул уже легкий ветерок, неся понизу снежную пыль.
— Лена, вот сейчас поземка. Наши следы у капканов скоро заметет.
Нарта прыгала по снежным застругам. Изредка Ктуге и Лена перебрасывались словами. Вдруг собаки круто свернули к заливу.
— Куда ты, Ктуге?
— К морю сами собаки побежали. Пусть, пусть бегут. Наверно, они что-нибудь учуяли, — сказал он.
Напрягаясь и прижав уши, собаки бежали во всю мочь. Ктуге выхватил из чехла ружье и взял его в правую руку, управляя собаками левой.
— Что, что такое, Ктуге? Может быть, там медведь? Я не хочу! Лучше поворачивай обратно!
— Вот хорошо, если медведь! — вскрикнул он.
Но, проскакав немного, Ктуге заметил песца в капкане. Не доезжая до него, он остановил собак.
— Видишь — песец! Надо его задушить! А то ведь, если долго хозяин не придет, он оторвет себе лапу и убежит на трех.
— Ах, а я так напугалась! Я думала, медведь здесь, — облегченно сказала Лена.
— О, если бы медведь, в школе был бы праздник!
Ктуге повернул нарту вверх полозьями, забил между копыльми остол глубоко в снег, уложил собак и сказал:
— Пойдем, Лена к песцу.
— Он, может быть, сумасшедший? Не укусит он?
— Нет, он же в капкане!
Песец бегал на цепи кругом и лаял.
Ктуге ловко прижал песца винчестером и наступил ему на шею. Красный язычок зверя с хрипом вывалился, ноги судорожно забились в воздухе.
— Ну, теперь поехали. Погода портится, — сказал он, отходя в сторону.
— А почему же ты не берешь песца?
— Зачем? Это же не наш песец. Здесь охотится Гаймелькот. Это, наверно, его капканы.
— Ну и что ж такое? Откуда он узнает, что мы взяли песца? Зарядим капкан так же — пусть стоит, будто никакого песца здесь не было.
Ктуге с удивлением посмотрел на Лену и сказал:
— Нет, так нельзя! — И решительно шагнул к нарте.
— Подожди, Ктуге! Подожди! Я тебе говорю, что песца надо взять и передать Гаймелькоту. Что же он будет валяться здесь? — хитро повернула разговор Лена.