После пяти минут ходьбы по запутанным проходам, мы пригнули головы и вошли в длинное, узкое помещение, где за покрытым клеенкой столом, украшенным открытой бутылкой с кетчупом и баночкой с горчицей, в которую была воткнута деревянная палочка, сидело трое человек. На столе стояло четыре пустых бутылки и почти полная пятая.
Когда мы вошли, тот, кто сидел лицом ко входу, поднял глаза. У него была толстая шея, лысая голова, грубые черты лица, кустистые брови и покрытая пятнами кожа. Он горбился, и обе его руки лежали на столе, обхватив стакан. Одним глазом он спокойно смотрел на потолок, а другим уставился на меня. Человек хмурился, от чего у него смялась переносица.
— Ты кто такой, черт тебя дери? — Его голос был сиплым шепотом, по-видимому, кто-то однажды ударил его в трахею, но это не научило его хорошим манерам.
Я вышел из-за Джоэла.
— Я хочу записаться на круиз.
Сиплый проглотил большую часть того, что было у него в стакане, и взглянул на товарищей, которым пришлось развернуться, чтобы посмотреть на меня.
— Он сказал, что это круиз, — прохрипел человек. — Говорит, хочет записаться. — Он перевел взгляд на Джоэла. — Где ты подобрал эту пташку?
— А? — ответил Джоэл.
— Откуда ты, сопляк? — Сиплый снова посмотрел на меня единственным здоровым глазом. — Как ты попал на борт?
— Меня зовут Джонс, — ответил я. — Я приплыл с берега. Так как насчет работенки?
— Работенки, он говорит. — Сиплый обвел меня взглядом с головы до ног. — Ты моряк, что ли?
— Я могу научиться.
— Говорит, может научиться.
— Мало кто хочет плавать на этой посудине, не так ли, Карбони? — весело спросил Джоэл.
— Заткнись, — не взгляну в на него, прохрипел Карбони. — У тебя кровь на лице, — сказал он мне.
Я поднял руку и нащупал рассечение на челюсти.
— Мне что-то не нравится его харя, — сказал один из его собутыльников голосом похожим на скрежет ногтей по учебной доске.
Это был долговязый парень в грязной одежде, с большими руками и вытянутым лицом. У него был большой нос, грубая кожа и длинные желтые зубы в прогнивших деснах.
— Поди по цепи забрался. Я бы сбросил его к чертям собачьим, откуда он и взялся. Больно уж он похож на копа.
— Так я получу работу или нет? — глядя на Карбони, спросил я.
— С тобой разговариваю я, болван, — сказал длинный. — Я спросил, не коп ли ты часом?
— Кто заправляет этим балаганом? — все еще смотря на Карбони, спросил я. — Ты или эта говорящая лошадь?
Я дернул большим пальцем в сторону худого. Тот громко фыркнул и поднялся со скамьи.
— Сядь, Поджи, — прохрипел Карбони.
Высокий сел и что-то пробормотал себе под нос.
— Тебе пришлось проплыть довольно много, — сказал Карбони. — Кажется, ты очень торопился покинуть город.
Я ничего не сказал.
— Тебя ищут копы?
— Мне об этом ничего не известно.
— Он говорит, что ему об этом ничего не известно, — ухмыльнулся Карбони.
У него были ровные белые зубы, они выглядели так, словно обошлись ему в приличную сумму.
— У тебя есть какие-нибудь документы?
Я покачал головой.
— Говорит, у него нет документов.
— Хочешь, чтобы я выкинул его за борт, Карбони? — спросил третий.
Это был смуглый человек с короткими, толстыми руками и кривой челюстью. Он походил на гигантского карлика.
— Капитану это не понравится, — заметил Джоэл. — Капитан сказал, нам нужна команда...
— К черту капитана, — возразил моряк, напоминающий лошадь. — Нам не надо еще...
— Поджи. — Карбони взглянул на него своим здоровым глазом. — Ты слишком много говоришь. Заткнись.
Он оттолкнул кресло, повернулся, снял со стены телефон и нажал большим пальцем кнопку вызова. Стеклянный глаз повернулся ко мне, словно чтобы следить за мной.
— Капитан, у меня тут пташка, называющая себя моряком, — сказал Карбони в трубку. — Говорит, что потерял документы... — Возникла небольшая пауза. — Да, — сказал Карбони. — Да... — Он снова выслушал ответ, затем выпрямился на стуле, нахмурился и взглянул на меня. — Да? — спросил он.
Я позволил взгляду свободно пройтись по комнате и переключил слух на максимальную чувствительность. На заднем фоне появились разные шумы, а гул телефона стал резким воем. Я услышал деревянные и металлические скрипы, стук бьющихся сердец, влажный хрип расширяющихся легких, тяжелый скрежет ног по полу и взволнованный голос.
— ... радио ООН... парень... кого-то убил... Может, даже не одного... говорят, направился к кораблю. Боже, кажется...
Феликс говорил, что если сосредоточиться, то можно слушать только то, что нужно. Сейчас мне бы это пригодилось. Я напрягся, чтобы убрать помехи, и услышал слова.
— ...сможешь с ним справиться?
Карбони снова взглянул на меня.
— Может ли ребенок справиться с леденцом?
— Хорошо... послушай... — Голос в телефоне стал четче. — ... Паршивые местные копы... мы не сдадим этого парня... награду, гроши... их проблема. Нам нужны люди. Ладно, мы обработаем его... отвезем туда... Американские копы... хороший обмен...
— Я понял тебя, капитан, — сказал Карбони.
Уголок его рта поднялся в улыбке, которая успокоила бы меня, если бы я был самкой крокодила.
— Отведите его вниз... Отплываем через полтора часа. Все должно быть готово.
— Предоставь это мне, капитан.
Карбони повесил трубку и повернулся, чтобы одарить меня широкой улыбкой. Все-таки его зубные протезы были не такими уж и дорогими — просто старомодные снимаемые пластины.
— Ну, я решил дать тебе шанс, Джонс, — прохрипел Карбони. — Теперь ты моряк. Утром подпишешь бумаги.
— Эй, ничего, если он поможет мне с уборкой и всем остальным? — спросил Джоэл, словно десятилетний ребенок, выпрашивающий щенка.
— Хорошо. Джонс, — вытянув губы, кивнул Карбони, — пока будешь помогать этому болвану. Займи каюту рядом с ним.
— Кстати, куда направляется эта посудина? — спросил я.
— Джексонвилл. А что? Тебе есть разница?
— Нет, иначе меня бы тут не было.
Карбони фыркнул.
— Отправляемся через час. — Он посмотрел на Джоэла. — Чего стоишь? — пролаял он. — Думаешь, это приют для слабоумных?
— Идем. — Джоэл потянул меня за руку.
Вместе с ним мы пошли по коридорам и через некоторое время оказались в паре метров от его каюты. Он открыл соседнюю дверь, включил свет, и я понял, что оказался в такой же комнате, как и его, не считая пластикового святого и коврика с петлями. Джоэл открыл шкафчик, вытащил оттуда простыни с одеялом и бросил их на кровать. Я снял мокрую куртку. Взглянув на меня, Джоэл наморщил рот.
— Эй, Джонс, тебе надо показаться доку, он тебя подлатает.
Я сел на койку. Внезапно я почувствовал себя уставшим и высушенным, как обед паука. Затылок гудел, а лицо жгло. Я стащил промокшую импровизированную повязку с руки, которую покалечил адский пес. На ней было четыре глубоких ямки и пяток поменьше — все эти места воспалились и распухли. Рука болела и будто горела.
— Можешь принести мне обеззараживающее и бинт?-спросил я.
— А?
— Тут есть набор первой помощи?
Джоэл задумался, затем вышел в коридор и вскоре вернулся с голубым металлическим ящиком.
В нем я нашел фиолетовую жидкость, которая запузырилась, когда я намазал ей свои раны. Джоэл завороженно смотрел на мои действия. По моей просьбе он проделал то же самое с порезами на спине, работая с абсолютной концентрацией, приоткрыв рот. Если он и увидел блеск металлических нитей в ранах, то ничего не сказал.
Я развернул марлю. Джоэл помог мне забинтовать укусы и царапины. Когда мы закончили, он отошел назад и улыбнулся. Затем нахмурился.
— Эй, Джонс, а почему ты не захотел, чтобы тебя подлатал док?
— Все будет в порядке, — сказал я.
Джоэл кивнул, словно я прояснил сложный момент. Он посмотрел на меня и опять нахмурился. Затем снова задумался.
— Почему Карбони испугался тебя? — спросил толстяк.
— Он меня не испугался, Джоэл, — ответил я. — А просто ослеп, как меня увидел.
Джоэл обдумал эту мысль.
— Да, — сказал он. — Но послушай, нам надо кое-что сделать. Идем.
Я встал, остро осознавая усталость, чувствуя раны и что-то похожее на тикающую в голове бомбу. Постгипнотическая анестезия Феликса здорово помогала, пока работала, но последующие симптомы сравняли счет.
— Я хочу на минуту подняться на палубу, — сказал я.
Джоэл поморгал и пошел за мной. Я вышел на палубу и вздрогнул в промокшей одежде, когда свежий ветер налетел на меня. На противоположном берегу не было огней, но в километре слева в пляжных хижинах виднелся слабый свет. Огромная дуга насыпанной бухты казалась нитью драгоценных камней на фоне ночи.
Я напряг глазные мышцы, черная вода посерела и прояснилась. Ее поверхность была спокойной. Я настроил слух, чтобы воспринимать самые тихие ночные звуки. От корабля донеслась тысяча стуков разного тона и громкости и скрип якорных тросов, а с берега послышались падение и шипение далекого прибоя. Если демоны были близко, то они хорошо спрятались. На секунду почудилось, что я в безопасности.
Глава восьмая
Древний танкер шел по Средиземному морю на скорости пятьдесят узлов и на глубине в двадцать метров уже восемь часов, все это время мы с Джоэлом занимались тяжелой работой, которую автоматика средней стоимости могла бы выполнить быстрее и дешевле.
Целый час я сильно нервничал, когда мы всплыли, чтобы пройти Гибралтар, к нам подплыла лодка, и я услышал топот ног на палубе и обрывки вопросов, но капитан тупо ответил, что ничего не знает ни о каких безбилетных пассажирах. Когда он предложил инспекторам обыскать корабль, я стоял сразу за дверью в рубку. Выругавшись, они отказались. Я услышал, как они вернулись в лодку, затем по воде разнесся звук заворчавших двигателей. Я прислонился к стене, чувствуя жар и головокружение. Моя рука ныла, как гигантский заболевший зуб.