— Мою боль не так-то легко утолить, — успокоил я его.
Парень взглянул на меня так, как на меня обычно смотрят после моих острот.
— Кстати, — с трудом сказал я, — как мне попасть на улицу Франклина?
Он рассказал, куда мне идти, и я вышел в прохладную осеннюю ночь. Сначала я собирался вызвать такси, но потом передумал. Опыт подсказывал мне, что не стоит оказываться в замкнутых пространствах с незнакомцами. Ехать на пикапе тоже было нельзя, — разыскиваемая машина могла привлечь нежелательное внимание.
Сделав несколько неуверенных шагов, я заставил кровь разогнать химикаты по моему телу и дальше пошел уже гораздо ровнее. Воздух был таким холодным, что у меня изо рта вырывался пар. Путь, указанный работником христианской организации, постепенно вывел меня на ярко-освещенные улицы. Я поглядывал на людей на тротуарах, пытаясь понять, интересую ли я их, — но, казалось, они вели себя вполне нормально.
В полуквартале от себя я заметил почтовое отделение, у него был низкий желтоватый арморпластовый фасад со стеклянной дверью, с одной стороны которой была кодовая панель, а с другой — цветные увещевания «Запишись в миротворческую бригаду и сражайся за выбранную тобой жизнь».
Я прошел чуть дальше, чтобы составить приблизительный план местности, зашел за угол, затем развернулся и пошел назад средним шагом. Лекарства делали свою работу: то и дело, я чувствовал себя так, словно что-то отскакивало от металла, что-то острое, с большим количеством острых граней, но не слишком тяжелое, чтобы пробиться наружу.
Я остановился перед кодовой панелью, надавил клавиши «один», «семь», «четыре» и «два». Заработали механизмы. Показался ящик. Через пятимиллиметровый слой арморпласта я увидел толстый конверт, перемотанный манильской пенькой. Еще один код заставил бы прозрачную панель отъехать вверх — но, к несчастью, Феликс не успел сказать его мне.
Я поглядел по сторонам, вытащил молоток для колки орехов и ударил по пластику. Раздался чертовски громкий звук, на панели появилась едва заметная трещина. Я расставил ноги пошире и стукнул со всей силы. Пластмасса раскололась. Я убрал острые фрагменты, дотянулся пальцами до конверта и вытащил его через щель с неровными краями. Я услышал, как внутри здания зазвонил звонок. На двери рядом со мной яростно замигала красная лампочка. Дело было плохо, но пришлось рискнуть. Убрав конверт в карман, я повернулся, сделал два шага...
Из-за угла галопом выбежал адский пес. Я посмотрел в другую сторону, — второй несся ко мне по улице. Вдалеке прохаживалось двое пешеходов, не обращая внимания на то, что происходит. Больше никого видно не было. На другой стороне улицы, у входа в аллею появился третий демон, идущий прямо ко мне, подняв острые уши и улыбаясь, как череп.
У бордюра стоял темный фургон службы доставки. Я подскочил к нему, подергал дверцу — закрыта. Я согнул пальцы в кулак, разбил стекло и рывком открыл ее. Ближайший ко мне демон перешел на неуклюжий галоп.
Я залез на сиденье, повернул ключ и отъехал от бордюра как раз, когда существо прыгнуло. Оно ударилось в кузов за дверью, подержалось секунду и отцепилось. Я направил машину на демона впереди, увидел, как он в последнее мгновение отпрыгнул, — но слишком поздно. Раздался громкий стук, машину занесло. Я удержал ее и свернул за угол на двух колесах, неловко правя одной рукой. Гироскопы недовольно зажужжали, когда я начал вилять, неудачно попытавшись сбить еще одного быстро приближающегося пса, затем я перестал крутить рулем и с ревом помчался по улице, мимо магазинов, станции техобслуживания, домов, а затем открытых полей.
На костяшках пальцев выступила кровь и понемногу затекала под рукав.
Впереди показалась группа темных деревьев, растущих почти у самого края дороги. А чуть дальше виднелись многочисленные дуги большой развязки, поблескивающей над мрачными прериями. Я заметил дорожный знак:
ОСТОРОЖНО-КАНЗАС 199-500м.
ЮГО-ЗАПАДНАЯ АВТОСТРАДА 100м.
МИНИМАЛЬНАЯ СКОРОСТЬ 160км\ч
Я быстро затормозил, проехал яркий голубой знак, сообщающий, что дальше находится видеокамера федеральной системы автомагистралей, и с визгом тормозов остановился в пятидесяти метрах за ним. Перевел рычаг коробки передач на «АВТО», поставил круиз-контроль на максимум, выпрыгнул и подтолкнул фургон. Он тронулся с места, быстро набрал скорость и, проехав линию системы наблюдения, рывком выправил курс. Я смотрел, как машина свернула на наклонную кривую впереди, продолжая разгоняться, затем перелез через древнее проволочное ограждение, пошатываясь, прошел по засыпанному снегом распаханному полю и оказался в убежище среди деревьев.
Волнение, как я обнаружил, не пошло на пользу лечению. На меня напал еще один приступ тошноты, оставивший меня бледным, дрожащим и пустым, как разграбленный дом, а сил у меня хватило бы только на то, чтобы разобрать коллекцию марок. Я качался на всех четырех, ощущая запах перегноя и замерзшей коры, слыша далекое кваканье древесной лягушки и вой сирен.
Демоны приготовили неплохую ловушку. Они следили за мной, за каждым моим движением — вероятно, с того самого момента, как я покинул корабль, — выжидая хороший момент для нападения. Мне удалось их запутать. Несмотря на их силу, казалось, им не доставало способности противостоять неожиданным действиям — человеческой способности импровизировать в чрезвычайных ситуациях и мгновенно принимать решения.
Трюк с фургоном дал мне пару минут отдыха — не больше. Полиция остановит пустую машину через пару километров, затем кольцо окружения начнет смыкаться, обыскивая все заросли, и со временем меня найдут.
А пока у меня была минутка взглянуть на то, из-за чего я проделал путь в восемь тысяч километров, то, что Феликс охранял до последней капли жизни. Я вытащил конверт из внутреннего кармана и разорвал его с одной стороны. В мою руку упал пятисантиметровый квадрат из прозрачного пластика. В слабом звездном свете я разглядел паутину тонких проводков и кружочков, вделанную в материал. Я перевернул квадрат, понюхал его, потряс, поднес к уху...
— Идентифицируйте себя, — сказал какой-то очень тихий голос.
Я подскочил, положил предмет на ладонь, чтобы посмотреть на него, затем снова осторожно поднес к уху.
— У вас шестьдесят секунд на то, чтобы идентифицировать себя, — сообщил голос. — Пятьдесят восемь секунд, пятьдесят...
Я взял квадрат в зубы.
— Брэвэй, — сказал я. — Джон Брэвэй, ЦБР СА — ноль шесть пять четыре.
Я прислушался.
— ...пятьдесят две, пятьдесят одна, пятьдесят...
Я снова поговорил с квадратом.
— ...сорок четыре, сорок три, сорок две...
Разговоры никуда меня не привели. Как, черт побери, можно было подтвердить свою личность куску пластика размерами со спичечный коробок? Отпечатки пальцев? Карточка членства в Национальном Географическом Обществе?
Я вытащил карту ЦБР, поднес ее к куску пластика и прислушался снова.
— ...тридцать одна, тридцать... — Наступила пауза. — Если вы не подтвердите личность, через тридцать секунд диск будет взорван. Не имеющим доступа людям рекомендуется отойти на пятьдесят метров... Двадцать секунд, отсчет продолжается. Девятнадцать, восемнадцать...
Я уже замахнулся рукой, чтобы выбросить непонятный кусок пластика. Затем прервал движение. Взрыв привлечет всех в радиусе километра, от искателей НЛО до красноглазых существ, бегающих на четырех лапах, похожих на человеческие руки, и я лишусь единственного туза в игре, где ставки выше, чем жизнь и смерть... Я заколебался и посмотрел на тикающую бомбу в руке.
— Дети, надеваем думающие шляпы, — прошептал я вслух. — Думающие шляпы, думающие шляпы...
Говорить с куском пластика было бесполезно. Идентификационные карточки со встроенными наборами молекул для специальных сканеров ничего не значили для этого квадрата. Это должно быть что-то простое, о чем Феликс не успел мне рассказать...
Сигнал нужно было как-то передать. Я ничем таким не обладал — не считая набора всяких приспособлений, встроенных в мои зубы.
В левом верхнем клыке находился детектор жучков, посылающий по любой шпионской волне резкий вой, в правом нижнем резце был аварийный приемник, настроенный на частоту ЦБР, а в правом нижнем третьем моляре — миниатюрный импульсный...
Передатчик. Возможно, он сработает, — если время еще осталось. Я прижал диск к уху.
— ... десять секунд, девять...
Языком я снял защитную крышку с зуба и сомкнул челюсти. Когда контакты соприкоснулись, я почувствовал кислый привкус электричества и покалывание, когда эхо отскочило от металла куда-то в ночь. Я снова замкнул цепь, если это не помогло, то ничего не поможет.
Я опять замахнулся, чтобы выбросить кусок пластика...
Но если я его выброшу, а он не взорвется, то я никогда не найду его в темноте. А оставлять его тут и бежать самому было слишком поздно... к тому же у меня не осталось сил. Я стиснул зубы и поднес предмет к уху...
— ...два... — Пауза, казалось, продлилась целую вечность. — Ваша личность установлена, — сухо сказал голос. — Вы находитесь в семистах пятидесяти двух метрах к север-северо-востоку от станции.
Я ощутил прилив чувств, в котором слились облегчение и сожаление. Гонка продолжалась, отдохнуть мне не удастся. По крайней мере, пока...
Я встал на ноги, взял направление на полярную звезду и пошел через деревья.
Я вышел из леса на грунтовую дорогу, пересек канаву, заросшую жесткой, доходящей до пояса травой, и оцарапался, перелезая через старую проволочную ограду. На шоссе появились фары и свернули на боковую дорогу, а еще одни огни двигались из Коффивилля. Вначале меня, очевидно, начнут искать в клочках леса. Через пять минут охотники окажутся на кукурузном поле, где я сейчас стою по колено в комьях земли. Я не мог сказать, что было на противоположной стороне, — ночное видение уже давно не работало. Я перешел на бег, таща ноги по замороженным бороздам, спотыкаясь на каждом третьем шаге и часто падая. Рев в голове почти заглушил стук сердца.