Кем бы ни был Томас, он явно находился на моей стороне, или, по крайней мере, был нейтрален. Казалось, он понятия не имел о мятеже. Я понял, что он туго стянул мне грудь оторванными от рубашки полосами, поэтому я и чувствовал себя лучше.
— Чем вы занимаетесь здесь, Томас? — спросил я. — Вы разве не знаете, что мы выступаем против вражеского корабля?
Томас выглядел удивленным.
— Но это и есть мой боевой пост, капитан, — ответил он. — Я космонавт первого класса, техник по восстановлению отходов. Моя задача — следить за исправностью системы восстановления.
— И вы оставались здесь все это время? — спросил я.
— Нет, сэр, — ответил Томас. — Я проверил всю систему. Мы получили три больших повреждения и массу маленьких, и я должен был все наладить. Иначе кораблю пришлось бы несладко, сэр.
— А как вы попали сюда? — спросил я, осматривая маленькое помещение.
Я увидел всего лишь одну дверь, а все пространство комнатки было заполнено серой громадой преобразователя, который расщеплял отходы на составные элементы, которые потом пускали для повторного использования.
— По трубопроводу, капитан, — ответил Томас. — Я ежедневно проверяю трубопроводы. Знаете, капитан, — добавил он, качая головой. — Трубопроводы в этой системе очень плохи. Если бы я не чистил их, то они были бы постоянно забиты. Так что мне приходится лазить по ним и держать их в чистоте.
Я почувствовал, как во мне вновь пробуждается надежда.
— И куда ведут эти трубопроводы? — спросил я.
Я даже не думал о том, как этот человек мог не заметить, что по всему кораблю бушует мятеж.
— Ну, сэр, они образуют настоящий лабиринт. Один ведет в кают-компанию, другой, на мостик...
Боже мой! — подумал я. — На мостик!.
— И какой они величины?-спросил я. — Я бы мог по ним пройти?
— Ну, конечно же, капитан, — сказал Томас. — Вы можете легко пройти по ним. Но действительно ли вы уверены, что испытываете желание их осматривать, со сломанными-то ребрами?
Я начал понимать, что Томас уж точно не гений.
— Уверен, — сказал я.
— Капитан, — застенчиво сказал Томас, — конечно, это не мое дело, но вы не думаете, что может быть мне лучше сходить за врачом?
— Томас, — твердо сказал я, — вероятно, вы не знаете, но на борту корабля вспыхнул мятеж. И возглавляет его корабельный врач. Я хочу незаметно пробраться на мостик. Так давайте, пойдем.
Вид у Томаса был потрясенным.
— Капитан, уж не хотите ли вы сказать, что ранены кем-то? Я не имею в виду, что вы не упали или что-то в таком духе, а действительно были избиты?
И он уставился на меня с недоверчивым ужасом.
— Это все мелочи, — сказал я и с трудом сел.
Томас тут же подскочил и помог мне подняться на ноги. И тут я увидел, что он плачет.
— Вы можете рассчитывать на меня, капитан, — шмыгая носом, сказал он. — Только скажите мне, кто это сделал, и я засуну негодяя в преобразователь.
Я прислонился к стене, пережидая, пока перед глазами все перестанет вращаться. Дышать было трудно, но можно, если не делать глубокий вдох. Томас открыл панель на боку преобразователя.
— Все в порядке, капитан, — сказал он. — Он сейчас не работает.
То, что сила тяжести на корабле уже довольно долго держится на двух с половиной «же», казалось, его совсем не беспокоило. Я с трудом мог держаться на ногах. Томас заметил, как меня шатает, и подскочил, чтобы помочь мне. Он помог мне забраться в камеры преобразователя и показал на отверстие вверху, примерно тридцать шесть на семьдесят сантиметров.
— Вот этот ведет к мостику, капитан, — сказал он. — Лезьте туда, а я подтолкну.
Я сунул голову и плечи в отверстие. Оно было из гладкого металла, и ухватиться там было не за что. Я попытался проползти в него, и в груди у меня начала разгораться боль.
— Капитан, они пытаются взломать дверь, — сказал Томас. — Они трудятся над ней уже какое-то время. Так что нам лучше начать двигаться.
— Вам придется толкать меня, Томас, — сказал я, и голос мой эхом прокатился по трубопроводу.
Томас залез в камеру позади меня и стал толкать мои ноги. Я весь залез в трубу, и боль стала не такой сильной.
— Капитан, чтобы пролезть по трубе, вы должны использовать особую методику, — сказал позади Томас. — Выбрасывайте руки вперед перед собой, затем сгибайте колени. Когда колени упрутся в стенки канала, вы проползете вперед.
Я попробовал его способ. Двигаться так было медленно, но все же возможно.
— Капитан, — сказал позади меня Томас, — у нас осталось около семи минут. Я установил выключатель преобразователя так, чтобы он начал работать через десять минут. Я подумал, будет лучше, если никто не сможет полезть за нами этим путем. Панель управления я заблокировал, так что они не смогут его отключить.
Эти новости заставили меня поспешить. Когда преобразователь заработает, то первым делом откачает из трубопроводов воздух до получения чистого вакуума. И как только это произойдет, мы умрем с разорванными легкими, после чего наши трупы будут засосаны в рабочую камеру, где будут разложены по полезные элементы. И я стал спешить изо всех сил.
Одновременно я пытался сориентироваться. Трубопровод тянулся параллельно коридору. Он пройдет еще метров пятнадцать, затем начнет подниматься, так как мостик расположен метров на десять выше этого уровня. Я полз вперед и чувствовал, что труба начинает идти вверх.
— Здесь вам нужно перевернуться на спину, капитан, — сказал Томас. — Труба на повороте расширяется.
Я сумел перевернуться. Томас помогал мне, толкая мои ноги. Когда я принял почти вертикальное положение, то почувствовал под рукой металлический стержень. Это было облегчением. Я уж боялся, что придется подниматься подобно альпинистам в тесной расщелине, когда спина упирается в одну стенку, а ноги в другую.
Я подтянулся на стержне и второй рукой нашарил другой. Томас помогал мне снизу. Я встал на другой и уже нашарил третий. Небольшой наклон трубы облегчал подъем. Я подтягивался и цеплялся, цеплялся и задыхался. В трубе стало жарко, но я продолжал лезть вверх. Наверное, силы мне придавал сделанный Крамером укол.
Наконец, я увидел над собой слабый свет, идущий через открытую дверь камеры в подсобке. Я вспомнил расположение мостика. Груба выходила в маленькую нишу, где стояла койка и крошечная кухонька, которыми пользовался офицер, когда ему приходилось подолгу находиться на мостике.
Я добрался до вершины трубы и толкнул прикрывающую ее заглушку. Она легко откинулась в сторону. Я увидел край штурманского стола и за ним мертвый экран локатора. Я приподнялся и чуть не потерял сознание, когда ребра уперлись в край трубы. В голове зазвенело. Свет внизу внезапно погас. Я услышал приглушенный лязг, затем гул.
— Труба закрыта, запущена откачка воздуха, капитан, — спокойно сказал Томас. — У нас в запасе еще почти тридцать секунд.
Я стиснул зубы и приподнялся. Томас позади и ниже меня молча ждал, пока я вылезу из грубы. Теперь он не мог мне ничем помочь. Я уперся обеими руками в заглушку и нажал. Воздух засвистел вокруг меня. Бумаги со штурманского столика вспорхнули и разлетелись по помещению. Я схватился за край заглушки, борясь с воздушным потоком, рванулся вперед и вывалился на пол мостика. Заглушка хлопнула позади меня. Я с трудом поднялся на ноги, обернулся к заглушке, но мне не хватило сил ее открыть. Затем она сама начала приоткрываться, и в щель высунулась рука Томаса. Металлический край заглушки ободрал ему кожу, текла кровь, но заглушка продолжала медленно открываться. Я бросился к штурманскому столу, запинаясь на налитых свинцом ногах и чуть не падая, схватил короткую рейсшину и воспользовался ею, как рычагом. Таким образом, все же удалось открыть заглушку. Лицо Томаса было осунувшимся и бледным, глаза крепко зажмурены от крутившейся в трубе пыли. Он вытянул руки и стал подтягиваться. Я схватил его руку, потянул и, наконец, вытащил его.
Потом выбил ногой рейсшину, и заглушка тут же со стуком захлопнулась. Затем я опустился на пол, больно ударившись, но доползти до койки у меня уже не было сил. Томас принес с койки постельные принадлежности и прямо на полу устроил мне лежанку.
— Томас, — сказал я, — когда мы вернемся, нужно будет обратить внимание инженеров по безопасности на эти трубопроводы.
— Да, сэр, — отозвался Томас, растянулся возле меня на полу и стал рассматривать мостик, таращась на незнакомые экраны, горящие индикаторы и приборы на пультах.
С того места, где я лежал, мне был виден носовой иллюминатор. Я не был уверен, но мне показалось, что яркая точка в центре его могла быть нашей целью. Томас глядел на мертвый экран радиолокатора, затем спросил:
— Капитан, а локатор ведь неисправен?
— Неисправен, Томас, — сказал я. — Наши неизвестные друзья оставили нам подарочек, прежде чем покинули нас.
Я был удивлен, что он распознал радароскоп.
— Ничего, если я погляжу его, капитан? — спросил он.
— Глядите, — разрешил я и попытался объяснить Томасу ситуацию.
Два часа десять минут назад мы начали преследование. Я хотел подойти на расстояние не больше двадцати километров, прежде чем запустить ракеты, и должен был держать наготове ракеты-перехватчики на случай, если Мэнкхи попытаются атаковать первыми.
Томас умело вскрыл кожух радара и принялся рассматривать внутренности. Затем вытащил изнутри почерневшую плату.
— Похоже, они просто сожгли предохранитель, — сказал он. — Где у вас тут запчасти, капитан?
— В шкафчике справа от вас, — сказал я. — Но откуда вы знаете об устройстве радара, Томас?
Томас усмехнулся.
— Я был специалистом по радарам третьего класса, прежде чем начать распоряжаться отходами, — сказал он. — Мне пришлось сменить профессию, чтобы попасть в эту экспедицию.
У меня возникла мысль повысить Томаса в должности, когда все будет закончено.
Я попросил его посмотреть заодно и телевидео. Я начал понимать, что Томас не такой уж простак, он просто не умничает.