Найрус весь зарылся в свои записки.
– Должен быть выход. Решение где-то рядом, – бормотал он себе под нос. – Ты ходишь совсем рядом все эти годы, господин учёный широкого профиля, но где именно ты свернул не туда?
Это была их последняя стоянка перед столицей.
А тем временем по большой дороге в обход разбойничьей тропы шли три колдуна, возглавляемые проводником из страны мёртвых. А в их телеге грызло решётку нечто, что вело себя как дикий зверь, но зверем не было. И даже повидавший многое за полтора века своей жизни белый боевой маг по прозвищу Клинок Гнева, намного больше, чем его начальник за свои пятьсот семьдесят лет, и уж тем более Клинвер к своим двадцати девяти, при взгляде на обитателя клетки чувствовал себя нехорошо и терзался сомнениями: всё ли здесь чисто в плане того, что они делают доброе дело?
Олэ Меченосец не знал, что ему приготовили маги, не знал вообще о том, что кто-то идёт по его следу, тем более – с какой целью. Он спал счастливым сном. Возможно, последним счастливым сном в своей жизни, а может – кто знает будущее? – и последним сном вообще.
Часть 2. Ни тени жалости
Глава первая. Ожидаемый гость
Речной квартал некогда был самым опасным местом в столице Блейрона, не считая трущоб. Точнее, вначале он был самым безопасным, потом уже превратился в ад для обывателя и рай для преступников, а с некоторых пор снова вернул себе статус мирного района.
Если по порядку, то берег Блейры, главной реки герцогства, здесь был достаточно высоким, чтобы хранить от наводнений, но настолько сыпучим, что не держал крепостной стены. Стена стояла в четырёхстах ярдах от реки, но дома – не настоящие крепкие дома, их бы берег тоже не выдержал, а рыбацкие хижины – считались городом, а не предместьем. Назывался тогда квартал рыбацким и одинаково не интересовал ни преступников, ни горожан с достатком.
Но прошло какое-то время, и лачуги рыбаков стали активно вытесняться фокхемами (особый тип лёгкого дома, что строят только в Блейроне) купцов, зажиточных ремесленников, лекарей и чиновников. Здесь можно было спать по ночам без страха, что к тебе заберётся вор. Близость стены с круглосуточными постами городской стражи; наличие высокой башни, с которой просматривался весь квартал и река, и ворот, охранители которых знали каждого местного в лицо, делали почти невозможным проникновение ночной армии.
Вскоре последний рыбак покинул это место, а квартал стал именоваться Речным. Но начало правления последнего герцога отметилось мятежом рыцарей, недовольных ограничениями привилегий, запретом турниров и прочих благородных забав. Большая часть аристократов проглотила унижение, но осталась верна вассальной клятве. А немногочисленные сторонники мятежа, проиграв бой на площади, отступили в Речной квартал и там держались несколько недель.
Покарав мятежников, герцог велел срыть здесь все укрепления, а для защиты города поставить форт на одном из островов.
Обитатели квартала, привыкшие к собственной стене и собственным воротам, внезапно получили открытую границу с остальным городом. И началось.
Ночная армия словно стремилась собрать урожай за все годы, пока район был вне их власти. К тому же фокхемы грабить легче, чем обычные дома.
Не помогало ничего: ни письма герцогу, ни круглосуточные дежурства ополчения. Но внезапно все грабежи и разбои прекратились. Квартал снова стал самым тихим местечком города. А причина…
О причине не любили рассказывать по ночам, а многие считали всё это лишь легендой, слухами, которые распускают сами жители квартала, чтобы скрыть позорный факт, что они просто заплатили дань Девяти атаманам. Но уж Фарг Краснолицый доподлинно знал, что никаких взносов от речников в ночную армию не поступало. Он был вожаком одной из её банд.
И ему очень не хотелось совершать в Речном квартале нападение на пьяного купца, но уж больно красиво сорил деньгами этот ошалевший от удачной сделки мужик, и уж больно неказистыми гляделись его двое охранников, чтобы упускать такой куш из-за каких-то страшных историй.
В конце концов фарт каторжанина никто не отменял. Да и того, о ком говорит легенда, Фарг никогда не видел, а значит, есть шанс, что он действительно выдумка. Может, какие-то свои простые и земные причины имелись у атаманов советовать не соваться в тот район, а не мистические тайны, но только знать их не каждому вожаку по чину.
Внезапного нападения не получилось – охрана была не настолько пьяна. Тогда Фарг цивилизованно объяснил, что они окружены, но за определённую сумму всё обойдётся без кровопролития. В ответ Фарга просто послали.
Краснолицый покачал головой. Ещё одни идиоты, которым гордость дороже жизни.
Бандиты бросились на самоуверенных охранников с топорами и дубинами, а Краснолицый с фальчионом – однолезвийным широким клинком, одинаково любимым как наёмниками на полях войны, так и солдатами ночных армий, – и тут их ждал неприятный сюрприз.
– Вот те раз! Так вы братья-фехтовальщики! А чего оделись, как лопухи?
– А чтобы ты спросил.
Краснолицый уже имел неприятный опыт конфликтов с профессионалами уличного меча и по первым ударам и стойке узнал, с кем имеет дело.
Надо было уходить: один мертвец и один покалеченный – очень низкая цена для столкновения с вольными фехтовальщиками. Если нет возможности напасть из засады или биться в тесном помещении, меньше чем десять на одного ночной армии не стоит даже пробовать тягаться с этими людьми.
Но Краснолицый не понимал цели купца. Если он работал живцом на городскую стражу, то двое – это хороший вариант, чтобы спастись, но всё-таки маловато, чтобы гарантированно истребить банду и пленить вожака. Тогда зачем он сорил деньгами, привлекая внимание?
– Нас семеро, а вас только двое – купчишку, понятно, не считаю. Вам всё равно крышка. А за смерть Криволапого ответите по двойной ставке.
– Ой, как страшно. Я уже обмочился в штаны.
Мечники не купились на браваду. Лучшим решением было забыть гордость и всё-таки бежать – какая разница, что за причуда заставила поступить так странно купчишку? Но Краснолицый всё равно тянул время. Как выяснилось, очень зря.
На тайных тропах есть свои тайные посты.
Будь те, кто потревожил дорогу ночной армии хоть на полпальца похожи на стражников или их агентов, постовые пустили бы им в голову по арбалетному болту без предупреждения. Но три старика и их проводник походили скорее на сбившихся путников.
– Э, дедки! Здесь нет дороги. Дай покажу, куда свернуть.
Вблизи оказалось, что дедок здесь только один – второму где-то за сорок, третий просто с бородой. Именно он коснулся груди постового, и мужчина, скривившись от боли, упал на бок, успев, однако, дать команду:
– Стреляй!
Четыре арбалетных болта не коснулись путников. Один взмах посоха, и снаряды сгорели в воздухе, не достигнув цели.
Бойцы ночной армии, бросив арбалеты, выскочили из кустов с топорами.
– Нет! – простонал их начальник, ползая по земле. – Назад, парни! Назад!
Пусть и не сразу, но он понял, с кем имеет дело.
– Что надо могучим магам среди ничтожных людей?
Это могли быть не маги, а волшебники – просто люди, обученные колдовству – начальник поста никогда не видел ни первых, ни вторых, чтобы говорить уверенно; но если волшебника примешь за мага – это ему только польстит, а вот наоборот – жди приступа ярости.
– Нам надо пройти по этой тропе.
– Она не для простых смертных.
Словно петля виселицы обвила шею бандита и медленно подняла над землёй.
– А где ты видишь простых смертных? Где вообще видишь смертных?
Маги тоже умирают от старости, правда, спустя сотни, а то и тысячи лет после рождения, но относительно куцего века людей это целая вечность, поэтому слово «смертный» из определённых уст здесь – источник раздражения.
– Я просто имел в виду, – прохрипел бандит, дёргая ногами и силясь снять невидимую петлю, – там много ловушек. Отравленные стрелы. Волчьи ямы. И прочее.
Молодой маг снял Виселицу с бандита, и тот рухнул на землю.
– Ты нас разве не проведёшь, если мы попросим?
– Никак, – растирая горло, ответил постовой. – Местоположение ловушек известно только вожакам. Моё дело охранять тропу, а не вести по ней.
Маги отошли посовещаться.
– Ну, Висельник? И где заклинание на поиск ловушек?
– Я плохо знаю этот раздел магии.
– А, ну понятно. Тут тонкие материи, а не людишек душить.
– Нельзя быть универсалом, у каждого свои сильные стороны.
– Среди белых магов универсалы попадались.
– Правда? И в некромантии тоже были сильны?
– Немедля прекратить ссоры! Это приказ! Хорошо, вернёмся на большую дорогу. Встретим их уже в городе.
У предводителя отряда осталось ещё немного маны на сегодня. Белый маг предлагал бросить Забвение на постовых ночной армии. Серый маг ответил, что это ни к чему, лучше им кинуть Иллюзию на того, кто в клетке, чтобы избежать ненужного внимания.
Пока они говорили, покрывало с клетки сползло, и начальник поста узрел, кто был в ней.
– Мать твою в пыточную! Что за…
Он никогда не видел подобного зрелища. Даже в страшных снах.
И если маги сами сотворили… это… то они ещё большие моральные ублюдки, чем самые беспринципные бойцы ночной армии.
– Ну, ублюдки? До вас ещё не дошло, что этот квартал под защитой Белого Призрака?
Услышав «Белый Призрак», Краснолицый похолодел. Так, значит, не сказки, не легенды, не байки для новичков. Обитатели квартала действительно вызвали охранника из мира духов через какого-то колдуна или мощный артефакт, тем сгубив свои души.
Он выглядел в точности как говорила легенда. Нет, многим жутче. За спиной чёрный как смоль плащ, тело белого цвета с красными узорами и сверкающими вертикальными полосами. Широкие когти.
Когда Призрак прыгнул между бандитами и фехтовальщиками, Фарг узрел его лицо: зловещая белая маска с багровыми рисунками. Затем Призрак поднял кулак, и стало понятно, что это не когти растут из пальцев, а с наруча свисают лезвия из какого-то странного переливающегося сотней теней металла.