Но от еды мальчик отказался, сколько Фейли ни уговаривала. Тётя Инге сказала, что это нормально. Ему нужен хотя бы день, чтобы прийти в себя.
Фейли могла отходить только в туалет. Мальчик оставался спокоен не больше трёх минут без неё, а затем начинал стонать, как от боли, и грызть одеяло. Но стоило Фейли сесть рядом, парнишка тотчас успокаивался.
На рубахе мальчика было вышито Единым алфавитом его имя (заботливая мама). Так они узнали, что их приёмыша зовут Морэ.
Будь мальчик года на два постарше, Герт бы приревновал, а тут не стал возражать, чтобы Фейли оставила его спать в своей кровати. Когда он засопел, трогательно раскинув руки и ноги – маленький ангел, каким же монстром надо было быть, чтобы лишить его семьи! – она нашла минутку зайти в комнату к Герту и обсудить всё.
Они оба сошлись во мнении, что если у Морэ остались какие-то родственники, то они быстро найдутся.
– Его лицо кажется мне очень знакомым, Герт. Пока он был заросший и в крови, этого ощущения не было, а вот потом…
– Да, я тоже узнаю эти черты лица. Может, кто-то из стражников? Они чаще всего бывают дома, мы видели их каждого мельком, но в голове что-то отложилось.
– Возможно, Герт. Пойдёшь со мной завтра отнести яблоки кузену Ти? Ты представляешь, его сегодня отпустили на учёбу, кстати, как раз в то время, когда мы нашли этого мальчика, а он, вместо занятий, опять был у своей таинственной незнакомки. Хорошо, хоть вовремя вернулся в камеру. Но больше ему поблажек не будет.
Герт не горел желанием нести корзину с любимыми фруктами юноше, с которым так повздорил, но не хотел упускать возможность ещё побыть с Фейли. Поэтому сказал, что подумает. Фейли улыбнулась и пошла спать. А Герту пришло в голову, что и сегодня хотел её попробовать поцеловать, но вот опять как-то запоздало вспомнилось.
Внезапно дно лодки с той же стремительностью, с которой удалялось, стало приближаться. В висках застучало от слишком резкого подъёма. Голова вынырнула, но произвести спасительный вдох не получилось. Шею Блича сжимала петля. Невидимая, но очень осязаемая. Только просунув под неё пальцы, Блич смог хоть немного дышать.
Лодка горела, покачиваясь на волнах, а Байки, с руганью на Едином и блейронском, спасался вплавь. Но Бличу было не до него. Петля натянулась сильнее и стала вытягивать мальчика из воды. Он взвыл, когда оказался целиком в воздухе – казалось, камень сейчас оторвёт ему ноги. Но длилась мука недолго. Через несколько секунд мальчик оказался на мостовой рядом с мужчиной в чёрной накидке. Несмотря на молодость, мужчина ходил с посохом. Его подбородок украшала короткая, аккуратно подстриженная борода.
Любитель чёрной гаммы опустил руку, и невидимая петля тут же исчезла. Затем разрезал серповидным ножом путы на ногах Блича. Мальчик медленно встал.
– А вам… вам я сколько должен… должен за то, что вы меня спасли?
– Что? – мужчина чуть не выронил посох от удивления. – У вас теперь за своё благородство требуют плату? Люди, вы самая чудная раса в мире.
– Я – не человек.
– Поздравления. Искренние. Я тоже.
– Точно-точно денег не надо?
– Ты меня обидеть хочешь? Да и магам редко от людей нужны деньги, обычно всякие привилегии и прочие нематериальные блага. Нет, с тебя какой-то больной деньги за спасение требовал или тебе лично такая ерунда в голову втемяшилась?
Блич ткнул пальцем в почти доплывшего до противоположного берега Байки и парой предложений описал их конфликт.
– Ах, вот оно что! А я-то думал, за что он тебя топить собрался. Может, и за дело, вдруг ты вор, но с мальчиком-подростком нельзя столь жестоко – решил я. Ну, а сволочизм такого масштаба заслуживает не только сожжённой лодки.
Мужчина сделал пасс, и между пальцев засверкало пламя. Пламя обернулось огненным шаром, огненный шар полетел в Байки, но врезался в берег и взорвался снопом искр.
– М-да. Промах. Огненные шары – самый примитив боевой магии, обязательный всем к обучению. Но я даже их делаю плохо. Все силы ушли на демонологию и некромантию. Да ещё Виселица, коронное заклинание. И примыкающие к нему заклятия удушений и атак на сердце.
Блич потёр шею. Спаситель виновато развёл руками.
– Ну, уж извини. Иначе не знал, как тебя вытащить из воды. Плаваю я никак.
Блич вдруг вспомнил всё, что слышал о магах. Некромантия, демонология, серповидный нож, чёрная накидка… О, нет!
– Вы, – Блич отшатнулся, – вы чернокнижник! Вы спасли меня не ради денег, а чтобы принести в жертву!
– Да вы все достали! – маг обиженно, немного по-детски, топнул ногой. – Не чернокнижник, а простой чёрный маг! Сколько можно верить в эти басни белых! Я не служу Тьме, не служу Злу! Я просто специализируюсь в магии, которой брезгуют белые чистюли. И ни разу не применил свои знания во зло.
– А такое разве возможно? – с недоверием спросил Блич.
– А почему нет? Необязательно поднимать армию мертвецов, чтобы завоевывать мир. Можно, например, узнать у погибшего, полезные сведения. А призванные демоны разрушают города только у чернокнижников, проклятых тёмных магов. У магов чёрных эти демоны максимум защищают караваны от разбойников. Тёмный маг – зло. Чёрный – просто маг в чёрной накидке.
Маг говорил очень искренне. Бличу стало стыдно, что он его обидел. Мальчик попросил прощения. Маг улыбнулся, достал из сумки несколько груш и предложил вместе погрызть. Они сели на берегу и, свесив ноги, стали есть фрукты и общаться. Чёрный маг давно хотел с кем-то поговорить по душам.
– …Вот так они помыкают мной. Особенно белый. Во всех бедах виноват я.
– Это потому, что вы чёрный?
– Да, потому что я чёрный. Ну, ещё молодость. Мне всего двадцать девять.
– Веков?
– Лет. Если эльфы вечно молодые, то маги большую часть времени старые. Вот поэтому у них так и сильна антипатия к эльфам и к молодости вообще. Это зависть, мальчик. Когда твоя собственная молодость была так скоротечна, ты к молодым коллегам… в общем, быть двадцатидевятилетним магом – тяжкая участь.
Он хотел дать собеседнику ещё грушу, но они уже кончились. Так как желание сделать что-то приятное спасённому мальчику не пропадало, маг решил ему подарить пояс-змейку. Первое применение предмета сильно испугало Блича – не каждый день простой поясок, брошенный с силой о землю, оборачивается огромной змеёй. Но стоило схватить змею за хвост, она опять становилась пояском.
– Это ведьмин артефакт? – вешая подарок поверх куртки, спросил Блич.
– Он самый, – с хитрецой в голосе подтвердил даритель.
– Но… вот это точно не миф! Маги же ненавидят ведьм. И им строго-настрого запрещено пользоваться артефактом ведьмы.
– Ну, это всё правильно. Да вот только чем больше старики кричат «нельзя!», тем сильнее хочется сделать назло.
И молодой маг расхохотался. Блич поддержал его веселье.
Ему было комфортно рядом с ним. Мужчина был и внешне, и по факту почти вдвое старше, но они прекрасно понимали друг друга. Относительно возраста своих спутников молодой маг был совсем ребёнком. Соответственно, и проблемы взаимоотношений со старшими товарищами имели точки пересечения с проблемами любого подростка.
Мальчику-тени тоже захотелось чем-то одарить мага. И пусть говорят, что дарёное не дарят, но как можно поступить иначе в отношении того, кто мало того, тебя спас, накормил вкусными грушами, да ещё и так доверительно делится своими бедами и горестями.
Блич снял берет трёх цветов и попросил принять мага. Маг немедленно водрузил его на свою голову и улыбнулся.
– Неужели они настолько сильно к вам придираются?
– А то! Простой пример. У нас кое-кто сбежал из клетки. Один мужичок за нами шёл, чтобы освободить узника, очень уж пожалел его. А я у них виноват, не поставил заклятие защитное. А мне кто напомнил?
– Если вы добрый, как у вас появился узник?
– Это для его же блага. Вообще, раз наша клетка пуста, мой тебе совет, малой, бежал бы ты из города. Не спрашивай почему.
– Почему?
– Я же просил не спрашивать.
– Ну, интересно же.
– Интересно… а неинтересно, почему и с вампиром я оказался виноват?
– Каким вампиром?
– Самым мерзким. Придурочным шутом, из-за которого мы сходим понемножку с ума от недосыпа. История такая. Я поднял мертвеца, чтобы он привёл нас к своему убийце. Убийцей оказался вампир.
– Вам нужен был вампир?
– Не он. Его спутники.
Сердце Блича забилось сильнее, а дыхание сбилось. Больше он не задавал вопросов, боясь пропустить хоть слово из того, что хочет открыть маг.
– Да, его спутники… Ай, чего мне таиться, всё равно ты ребёнок ещё, тебе никто не поверит! Хочешь знать правду? Вот тебе правда. Мы ищем одного профессора, изучающего страшную болезнь, Чуму теней. А с ним два ребёнка, твоих примерно лет. Дети из народа Теней. Их тень может двигаться, а если в ней подержать определённые предметы, то они приобретают волшебные свойства. Но. Это. Не волшебство. Ещё с ними был один мужик. Профессиональный убийца. Не людей, а всех обладателей странной тени. Тень эта, мальчик, и становится причиной болезни, которую исследует профессор. Всё понятно? Ну, тогда дальше. Мы надеялись, что вампир выведет нас к своей компании. Но вот уже какой день мы носимся по всем игровым домам города – спим по два часа, не поверишь, – по притонам, по всяким борделям. Везде нашего вампира видели: ну, вот пять минут как ушёл. Но никаких детей, никакого убийцы и уж тем более никакого профессора. И вот тогдааа… Интересно же, что было дальше?
Блич так бешено закивал, что, казалось, голова оторвётся. Маг приосанился, решив, что интерес мальчика вызван мастерством рассказчика.
– Дальше начался спор, что происходит. Я говорю: вампир бросил друзей, может, даже обокрав, и просаживает деньги. Серый козёл сказал, что, возможно, вампир знается с колдовством и напустил Невидимость на спутников – с детьми же в игровые дома не пускают. И тут белый козёл выдвигает самую идиотскую версию. Но именно этот идиотизм и поддержал серый, отказавшись от своих предположений. Ты не поверишь, белый сказал, что вампир… почувствовал слежку! И теперь просто уводит нас подальше от своей компании. Если думает, что мы по их душу, то ради спасения друзей. Если считает, что гонимся за ним лично, то друзьям, получается, тоже опасно возле него находиться. В любом случае, этот вампир над нами натурально издевается. А виноват, представь себе, я! Чего это я поднял того мертвеца, которого убила нежить, а не тех, кого порубил мечник. А, бесполезно, логика совсем не работает. Как бы мы общались с мертвецами, которым языки собаки съели? Как бы в город вошли с ходячими обглоданными трупами, а?