Что позволительно в отношении философа, того не имеет права спускать сыщик ночной стражи. Найрус заговорил очень быстро, не спуская с молодого противника глаз. И чем дольше он говорил, тем меньше бравады оставалось в парне.
– Какие же вы неучи. Солбар почти вас не готовил, и вы не знали войны, поэтому и получились олухи. Хотели лекцию? Вот вам лекция по медицине. Сейчас я прижал лезвием, – ах, какая самонадеянность, не брать на встречу со мной кольчугу! – лучевую артерию. Она относится к магистральным артериям предплечья, дуболомы. Это такие большие сосудики, мальчик, по которым бежит твоя голубая кровушка. То есть ты истечёшь кровью.
Противник дёрнулся, но Найрус уже буквально прилип к его руке.
– Я произнёс на Древнейшем, языке науки, несколько элементарных медицинских терминов. Вы их не знаете, то есть, как положено хорошим рыцарям, медицине не обучались. Значит, правильно, вы плохие рыцари и остановить кровотечение не сумеете. В лучшем случае конечность после ваших криворуких потугов придётся ампутировать из-за некроза тканей.
Найрус заметил, что противник собирается ударить его дубиной.
– Стоять! Я быстрее! Я режу людей постоянно на операционном столе, думаешь, у меня не наработан навык? Мало того, я тебя лишу последнего шанса, надрезав артерию частично. Поверь, точности мне хватит.
Один из рыцарей неуверенно рассмеялся.
– Это шарлатан, а не бывший лекарь. Выучил пару умных терминов и корчит теперь из себя… Это же идиотизм – говорить, что неглубокий порез хуже глубокого.
– Нет, господин неуч, именно частичный разрез не даст ему шанса. Мышечные стенки артерии, рассеченной полностью, представь себе, втянутся и ослабят кровотечение. А частично… сам понимаешь.
Настала пауза. Найрус почувствовал страх рыцарей за товарища и страх самого заложника. Это было очень непривычно – внушать людям страх. Одновременно и довольно неприятно, и таилась в подобных ощущениях какая-то порочная сладость.
– Господин стражник… мы не имели ничего дурного, – миролюбиво поднял руки рыцарь, видимо, бывший у них за главного. – Мы не дураки убивать старшего стражника, даже по приказу сеньора. Мы просто хотели поговорить.
– Ну, поговорили? Довольны?
Рыцари словно застыли. Бросаться в драку – не хочется терять товарища. Но уйти – значит, не выполнить задание сеньора.
Дилемму помог разрешить налетевший на них сбоку другой рыцарь. Райнес кулаком в латной перчатке заставил согнуться в три погибели ближайшего противника, поднял выпавшую из его рук дубинку и вступил в драку с оставшимися. В три секунды он их обезоружил и обратил в бегство. Тогда Найрус дал уйти и заложнику, предварительно посоветовав сменить сеньора. То же самое он сказал и парню, которого Райнес ударил в живот, когда он пришёл в себя. А затем настал черёд благодарностей.
– Спасибо за помощь. Это прихвостни Солбара. Господину Полщеки не очень понравилось, что я лезу с расспросами.
– О, подонок из подонков. Как я жду возможности скрестить с ним копья, меч или секиру.
– Да ты и с дубинкой мастерски управляешься. В два счёта обезоружил парней.
– Больше всего я люблю секиру, но вообще владею любым оружием, какое только есть. И ещё мастерски стреляю не только из лука, но и из арбалета.
– Но Воин Чести говорил, что так не бывает.
– При всём моём уважении к Гулле, может, ему просто немного завидно, что он так не умеет?
Найрус нахмурился. Нехорошая мысль пришла ему в голову.
– Подожди Райнес Секира, мастер любого оружия, а когда ты, говоришь, прибыл в город?
– Как раз в день, когда Безжалостный, в поисках которого я должен тебе помочь вместо поединка чести с бесчестным рыцарем, начал свои бесчинства.
Найрус вдруг вспомнил, что практически ничего не знает о Райнесе. И что с того момента, когда Райнеса приставили к нему, не произошло ни одного убийства.
Да, за него поручился Гулле, но он с Секирой не виделся пять лет. Люди меняются.
– Донесение! Вам – донесение.
Курьер городской стражи, судя по его измученному виду, обошёл все точки, где Найрус сказал, что его можно найти, и лишь в самом конце догадался свернуть к этой таверне.
Новости были печальные. Новые убийства Безжалостного. Два часа назад. Целая семья и стая бродячих собак.
– Осмотр места преступления ничего не даст… ах, если б остался хоть один свидетель. Свидетель, видевший убийцу. Мы бы показали подозреваемого и…
– А разве у вас есть подозреваемый? – спросил Райнес. – Неужели вы знаете, кто эта мразь, не щадящая ни людей, ни зверей?
Профессор хотел сказать «да», но вместо этого поинтересовался:
– Кстати, а где ты был те три часа, которые я провёл в стороне дворца герцогини?
Райнес засмеялся.
– В стране военных упражнений, где же ещё. Солбар – великолепный воин, чтобы сразить его, надо пользоваться каждой свободной минутой для тренировок.
– А это может кто-то подтвердить?
Вместо ответа Райнес ещё сильнее засмеялся.
– Так есть ли подозреваемые? – повторил вопрос Райнеса курьер.
– Нет, увы, пока нет. Но, возможно, я очень близко подошёл к убийце. Поэтому больше ни на шаг от меня, Райнес. Ни на шаг!
Райнес с такой решительностью выразил готовность защищать Найруса, что профессор почувствовал себя параноиком, а не расследователем.
Бред. Полный бред. А слова насчёт мастера любого оружия – обычное хвастовство, рыцарское сословие этим славится. Даже лучшие из них.
– Господин Старший Стражи, а вы не хотите больше мне ничего сказать? – со странной надеждой спросил курьер.
– Да нет же. Свободны вы, свободны, сударь.
Курьер закусил губу. Это была негласная традиция стражи – давать курьеру на пиво за важные донесения. А мужик мало того что пожалел денежку, так ещё и отмахнулся, как от мухи.
И курьер решил не говорить то, что дежурный расследователь попросил передать на словах, опасаясь доверять такие сведения бумаге. Что свидетель есть. И даже живёт в доме, где остановился профессор.
Он не чувствовал никаких угрызений совести. Раз у Найруса нет подозреваемых, так ему некого водить к выжившему ребёнку на опознание. А и были бы, не помогло – малой свихнулся от пережитого и только мычит.
Разумеется, его уволят, когда станет известно об этом нарушении. Да и пёс с ним. Всё равно уже третий год в стражах, а до сих пор на побегушках.
Глава восьмая. Смешно
– Ну, и где след нежити, более надёжный, чем тот, по которому ведёт моя нежить? – скептическим тоном и выделив слово «моя», спросил маг по прозвищу Висельник, когда увидел, что старшие товарищи привели его к обычной стене высокого дома.
Серый маг улыбнулся и отодвинул кусок забора. Сразу стало понятно зачем: некто маскировал вырубленный в камне проход.
– Хитрец, видимо, закалил клинок в тени одного из детей. Использует для того, чтобы скрыться.
Клинвер позвал Кукушонка. Кукушонок подтвердил, что да, здесь недавно был его убийца.
– Он уверен, что обманул нас! – засмеялся серый маг. – Но обмануть Лигера Барьера Ливруса не так-то просто.
– Не знаю, – с сомнением покачал головой Клинвер, постукивая по куску забора. – Что-то больно тупая маскировка.
– Это намёк, что я туп? – нахмурил брови Лигер Барьер. – И твоя дерзость – благодарность за то, что я защищал тебя от нападок Заревингера?
– Всё в порядке, уважаемый Лигер, – сказал Заревингер и подмигнул Висельнику. – Господин чёрный маг просто трусит.
– Ничего я не трушу! – скрипнул зубами Клинвер.
– Ну да, ну да, – улыбнулся Клинок Гнева и ещё раз подмигнул.
Висельник постарался сохранить видимость равнодушия. Белый маг, убедившись, что Клинвер не реагирует на подначки, обратился к серому магу. Напомнил, что беглый узник способен причинить чудовищные беды городу; может, для поимки вампира достаточно двоих, а Клинок Гнева пойдёт наконец искать беглеца? Серый маг сказал, что выйти на контакт с компанией охотника на теней намного важнее. Белый маг второй раз напомнил серому о последствиях, если беглец скоро не будет пойман. Серый сказал, что есть малое зло, а есть большое зло.
– На воре шапка горит, хорошая есть пословица у расы людей, – вмешался Клинвер. – Господин Клинок Гнева так любит обвинять других в малодушии, может, просто потому, что сам празднует труса, как только предстоит встреча с вооружённым теневым клинком вампиром? Может, то, что боевые маги не знают трусости, лишь сказка боевых магов?
Через несколько секунд, оставив Кукушонка гулять на берегу, два мага старались обогнать друг друга, что было очень нелегко в тесном и низком проходе, а их начальник полз сзади и призывал к благоразумию.
– Заревингер, уступи дорогу Висельнику. Клинок Гнева бесполезен против теневых клинков!
– Откуда мы знаем? Никто ни разу не бил по теневому клинку магическим мечом!
И вот блеснул свет, а на свету – яркий и чёткий силуэт летучей мыши.
– Именем чёрной, белой, серой и нейтральной магии стой, вампир, и не смей бежать или сопротивляться! – крикнул Лигер Барьер.
– Нет, сопротивляйся! Дай повод пощипать тебе крылья, шут рукокрылый! – перекрыл его крик вырвавшийся вперёд Заревингер.
– Пусти, придурок, ты загораживаешь пространство для огненного шара, – зарычал, хватаясь за белую накидку, Клинвер Кливе.
На самом деле он был бы очень даже не против вместе с вампирским задом подпалить круп и белому магу, но чтобы не быть обвинённым в преднамеренном умысле, а выдать всё за случайность, требовалось формально предупредить Заревингера.
– Вы – одна команда! Дураки, вы – одна команда! Господин вампир, гарантирую вам неприкосновенность при отсутствии сопротивления! Не бойтесь их, я – начальник экспедиции!
Но Заревингер, охваченный жаждой боя и желанием доказать сосунку из Чёрной фракции, что белые маги настоящие воины, его не слушал. Проход расширился, Заревингер выпрямился во весь рост и прыгнул, готовясь обнажить Клинок Гнева. Сразу за ним последовал Клинвер, таща вцепившегося в его накидку серого мага.