– Нет, не золотые слитки. Не стану за золотые слитки с тобой дружить.
– Рубины?
– Нет.
– Понимаю. Разговор не для деловых людей, как говорила мама. Ты деловой. И красивый, и деловой. У меня давно не было деловых друзей. Получается, ты знаешь, что корпорация «Друзья Гномов» перенасытила рынок и рубины вот-вот рухнут в цене. Изумруды, да?
– Нет.
Девочка уж совсем не по-детски, с какой-то просто зловещей взрослостью, прищурилась и погрозила Бличу пальцем.
– А ты не так прост, сынок, как кажешься. Бриллианты? Да, бриллианты! Хватка настоящего дельца, как сказала бы мама. Ты не только красивый, но и с цепкой хваткой.
– И у тебя давно не было друзей с цепкой хваткой. Угадал?
– Верно. Ты волшебник, ты просто волшебник! Читаешь мысли.
Девочка похлопала в ладоши и несколько раз ударила по песку от восторга.
– Так сколько бриллиантов? Одного хватит для начала?
Блич вздохнул. Всё происходящее казалось каким-то дурацким сном. А куча взрослых вместо того, чтобы остановить заигравшегося ребёнка, смотрели ему в рот (слава Свету, что наконец не на моё несчастное тело) и готовы были внимать каждому слову.
Абсурд! Вот буквально в двух шагах дом, где ждут родные, а также часики с котёнком и недочитанная книга, а он тут стоит и тратит время с каким-то странным ребёнком и кучей ненормальных взрослых.
– Слушай, вот если я скажу «да», тебе не кажется, что это будет полной ерундой?
Девочка с трудом поднялась с песка и засмеялась.
– Вы слышали, он сказал «да»? Он сказал да! В карету моего нового друга!
Блич едва успел подхватить сорочку (ведьмин поясок, чтоб не потерять, носил на голое тело), как в него вцепились десятки рук. Прежде чем он успел опомниться, его посадили на мягкое сиденье внутри богатой кареты. Блич наконец смог надеть сорочку, и вовремя. На второе место плюхнулась малышка Лу и крикнула вознице: «Трогай».
– Э, куда вы меня везёте? Мой дом на другом берегу!
Но малышка Лу слушала лишь саму себя.
– Друг, новый друг. Тебе у меня понравится. Ты будешь моим самым лучшим другом.
– Да ты просто ненормальная!
Личико девочки мгновенно собралось в обиженную мину.
– Обзываться плохо. Друзья так не поступают!
И брызнули слёзы. Обычные детские слёзы, которые хочется немедленно утереть; скорей утешить, сказать что-то хорошее.
– Прости, Лу. Ну, прости. Я не хотел… просто… просто…
Слёзы высохли так же мгновенно, как появились. Полная счастья кроха обняла Блича и прошептала:
– Помирились! Ура, помирились!
Карета привезла их в самый богатый дом, который видел Блич в своей жизни. Но не самый красивый. С его точки зрения, отчее гнездо, брошенное в королевстве Фаэтон, было гораздо гармоничнее и внутри и снаружи. Там на фасадах не мозолила глаз ненужная лепнина, а в коридорах висели картины не самых модных художников, а самых талантливых.
– Одежду! Одежду моему другу! – крикнула девочка, и как из-под земли выросли два человека и сняли мерки, потом один побежал в мастерскую, второй просто побежал.
Малышка Лу объяснила, что это её личный портной и дядя на побегушках. Сейчас они соревнуются: быстрее будет сшит костюм на заказ или куплен в лавке и доставлен. Цена вопроса – их премиальное жалованье.
– Чего хочет мой друг?
– Сбежать от тебя, – продемонстрировал свою честную натуру мальчик-тень.
– А есть он не хочет? – не обиделась девочка.
– Да, я очень хочу есть, но…
– Кушать! Мой лучший друг хочет кушать! – закричала малышка Лу. – Я тоже поем.
Они зашли в столовую, и роскошно одетые слуги заставили стол яствами. С угощения Банды Баржи прошло уже прилично времени, поэтому Блич не стал дальше разыгрывать гордеца.
Еда была, признаться, очень вкусной, и малышка Лу съела намного больше мальчика на девять лет ее старше.
– А ты не слишком много ешь? – спросил Блич.
– Нет, это же вкусно!
– Мне – тоже вкусно, но зачем набивать желудок до отказа?
– Потому что хочется всё попробовать!
– Тебе разве мама не говорит, что нельзя так? Что если не знать меры в еде, то портится здоровье. Не только в еде, в любых удовольствиях надо знать меру.
– Мамы нет, – девочка сразу погрустнела, – мама умерла.
Бличу стало жаль сироту. Он погладил её по голове и сказал с максимальным участием:
– Понимаю твою боль. Я свою маму тоже потерял очень рано.
Девочка улыбнулась.
– Спасибо, что погладил и поддержал. Ты хороший друг.
Бличу было очень приятно, что ему получилось утешить девочку. Тем неприятней было услышать последовавшее:
– Надеюсь, ты не думаешь получить больше за это. Нет, цена вопроса определена. Один бриллиант, а количество карат – на моё усмотрение. Сделка есть сделка.
Блич хотел сказать, что не заключал он никакой сделки, но понял, что кроха истолкует это как попытку набить цену, и промолчал.
Портной опередил гонца, но второпях созданный костюм оказался настолько хуже того, что шьёт тётя Инге, что Блич его не надел. Дядя на побегушках прыгал от счастья, когда узнал, что выиграл премиальное жалованье.
– А теперь будем играть! В салки! Чур, ты водишь! Эй, друзья, кто дольше всех продержится, тому премия в двадцать золотых.
Не стоит и говорить, что солидные с виду дяди и тёти носились, словно угорелые. Блич, впрочем, и не собирался за ними гоняться. Он осалил самого медленного участника игры, её организатора, и спокойно стал наблюдать, как Лу пытается на своих коротких ножках угнаться за людьми, которых сама же мотивировала быть быстрее ветра.
За салками, после короткого перерыва на ещё одну трапезу (Силы Света! Они что, каннибалы, её на мясо кормят или хотят убить едой?) настали прятки. Лу вновь объявила премию лучшему игроку. И опять взрослые, не стесняясь, обыгрывали ребёнка. Они словно не замечали, как девочку это расстраивает. Премию, как понял Блич, Лу наивно надеялась получить сама у себя, но даже без призовых денег она бы не выиграла: ну, невозможно удачно спрятать такое толстое, пусть и короткое, тело. Но разве это честно, ни разу не поддаться маленькому ребёнку?
И Блич сразу забыл, что хотел воспользоваться прятками, чтобы бежать. Настолько его выбесили эти дурные взрослые. Он прищурил глаза и пустил свою тень по всем тёмным уголкам дома. Заглянул с её помощью в каждую щель.
Есть, нашёл!
– Лу, я знаю, где тебе спрятаться!
– Делить выигрыш я не стану.
– А я и не прошу.
Чтобы успеть до того, как водящий закончит считать, Бличу пришлось взять кроху на руки – его позвоночник жалобно заныл от такого испытания.
Мальчик-тень не знал, кто, когда и зачем сделал тайную комнату, но это было и не важно. Здесь их вовек не найдут, если сам Блич не захочет.
Не зная, чем заняться, пока свита носится с криками «ау, ты где?», малышка Лу решила вплести Бличу в его волосы, успевшие отрасти уже больше чем на полдюйма после стрижки в пещере, несколько ленточек. Блич не возражал. Так же любила поступать Фейли, когда была в возрасте Лу. Лежать и смиренно ждать, пока кроха, напевая, колдует над твоей причёской – все это оживило воспоминания о собственном детстве.
Фейли, бедная. Как ты сейчас переживаешь. Может, попробовать пустить свою тень и поискать дом дяди? Пусть найдёт Фейли и тётю Инге, всё объяснит, расскажет, где он.
Но пуская тень в дозор, надо примерно представлять местность, чтобы не завести её неведомо куда вместо родного дома. А Блич не запомнил дороги.
Мальчик сам не заметил, как пение девочки убаюкало его.
Проснулся он уже утром, от детских криков. Лу прибежала похвастать, как плакали вчера взрослые, когда не выиграли деньги в прятки, рассказала, как негодяй лакей чуть не уронил его, когда переносил в гостевую комнату.
Блич позавтракал и хотел попрощаться, но Лу впала в такую истерику, что слуги и свита начали угрожать избить мальчика за то, что огорчает госпожу. Что они сами вчера неуёмным рвением в играх доводили её до слёз – никто не вспоминал. Видимо, здесь считалось нормальным расстраивать ребёнка, но исключительно из корысти.
Второй день дружбы с Лу оказался намного хуже первого. Мальчика ждали не салки или прятки, а гонка за слитком.
Малышка села с Бличем в открытую карету, в которую запрягли людей вместо лошадей. Затем Лу достала удочку и заставила бежать за золотым слитком упряжку. Кроха умело травила своих «друзей», делая удочку то длиннее, то короче. В конце концов она ошиблась, и слиток оказался в руках одного из мужчин.
Вторая игра называлась Камехт Лу. Взрослые дрались за монеты, которые бросала им Лу, а Лу делала ставку на победителя и уговаривала принять участие в тотализаторе Блича. Блич только качал головой.
К вечеру случилось что-то совсем дикое. Малышка на прогулке заметила, что у неё грязные башмачки. Толпа тут же бросилась в дом за щётками для обуви, но Лу сделала капризную рожицу и сказала, что хочет чистоты немедленно.
И тут же один мужчина встал на корточки перед ребёнком, высунул язык, и Блич вовремя успел его оттолкнуть.
– Ты что делаешь, Лу! Ты зачем заставляешь людей так унижаться?
– Никто никого не унижает, никто никого не заставляет, – хлопала глазами девочка. – Это не бесплатно. Цена вопроса: пятьдесят золотых.
– Нельзя ставить такие вопросы! Как ты не понимаешь?
А мужчина понял Блича по-своему.
– Посмеешь только коснуться языком подошвы, я тебе нос откушу! Её башмаки – моя поляна, я здесь щиплю зарплатную травку, всем известно! Живи, сопляк, но и не мешай жить другим.
– Чего?
– На чужой каравай рот не разевай – вот чего!
– Ты что… совсем? Ты взрослый мужчина… Как ты можешь за полста золотых так себя…
– А, раскусил, парень! Ты дешевле хочешь малышке предложить? Цены сбиваешь, гнидёныш?
Мужчина схватил Блича за грудки, но Лу не дала им подраться. Она сказала, что передумала, башмачки не такие и грязные.
За вечерней трапезой Лу сидела рядом с Бличем и говорила, что он особенный. А Блич с тоской думал о том, как его, наверное, уже похоронили родные.