Вообще, хочу обратить внимание, что большая часть средневековых законов, касающихся канализации, туалетов и содержания городских улиц в чистоте, а также судебных тяжб, так или иначе связанных с этими вопросами, относятся именно к XIV веку. Можно практически не сомневаться в том, что основная причина этого в том, что именно в XIV веке население средневекового Лондона достигло своих максимальных размеров, а потом пережило две крупные эпидемии чумы, тоже способствовавшие усилению заботы властей об общественной гигиене (все же от теории миазмов была немалая польза).
Видимо, этот рост населения и привел к тому, что в 1313–1314, а затем в 1344–1345 годах, некоторые горожане были вынуждены по решению суда сносить проточные клоаки и туалеты, которые они построили над водой. Их стало слишком много, и к тому же несознательные граждане через них избавлялись от всего домашнего мусора, поэтому речушки и каналы очень сильно засорялись. Но, несмотря ни на что, практика строительства отхожих мест над водой, по-видимому, продолжалась, пока наконец в 1383 году городские власти не решили, что пора отрегулировать этот вопрос законодательно. В результате по новому закону людям, чьи дома стояли рядом с проточными водоемами, было разрешено строить над водой отхожие места, но при условии, что они не будут выбрасывать через них мусор или другие отбросы, которые могут засорить водоем. Каждый, у кого имелась такая уборная, должен был ежегодно платить налог размером в два шиллинга, который шел городским коммунальным службам на содержание водоема в чистоте.
Следующие восемьдесят лет шло активное строительство частных туалетов над реками и каналами, но поскольку население снова стало расти, а сознательность явно осталась на прежнем невысоком уровне, между городом и отдельными жителями то и дело вспыхивали тяжбы, касающиеся загрязнения водоемов и других нарушений установленных правил. Наконец, в 1462–1463 годах лондонские власти постановили, что все отхожие места над Уолбруком должны быть снесены, сама речушка «убрана» под землю – в кульверт, а над ней построена мощеная дорога. Дело это было небыстрое, и тянулось еще почти сотню лет, но к концу XVI века Уолбрук все же почти полностью ушел под землю, где и протекает до сих пор.
В 1477 году запрет строительства частных туалетов над проточными городскими водоемами распространили на все речки, каналы и канавы Лондона. А все уже существующие подлежали сносу.
Река Уолбрук течет на севере города, в Сити; небольшая улица там носит ее имя. Джон Стоу еще в конце XVI века оплакивал ее исчезновение. «Этот поток, – писал он, – через который перекинулось немало мостов, был замурован в кирпичном склепе, сверху же замощен вровень с улицами и переулками, через которые некогда протекал; время шло, над ним возвели дома, таким образом Уолбрук оказался скрыт под землей, и теперь почти забыт».
Мы можем пройти вдоль этого воображаемого русла.
Оно начинается близ Ноливел-стрит в Шордитче; вполне возможно, здешний родник и является истоком Уолбрука. Тут имеются остатки римского святилища. Затем река текла к центру города, в южном направлении, которое сейчас обозначают Кертан-роуд и Бломфилд-стрит; по пути она протекала через стену, огибая церковь Всех Святых с запада; здесь, на глубине 20 футов, был обнаружен акведук. А далее к югу по течению была найдена арка, заросшая мхом; это доказательство того, что русло некогда проходило по поверхности.
Здесь Уолбрук поворачивает на юго-запад и достигает Токенхауз-ярд чуть на северо-востоке от нынешнего Банка Англии; в этом месте река становилась полноводнее за счет впадения двух небольших притоков и, пока русло шло поверху, через него было перекинуто четыре моста. На сводах, под которыми текла река, была воздвигнута церковь Святой Маргариты в Лотбери. Затем Уолбрук вновь плавно поворачивал на юго-запад, тек ниже вдоль здания Банка, а затем в Полтри, под церковью Святой Милдред. Эта церковь, разрушенная к настоящему времени, была построена заново на арке через реку в 1456 году. В источнике 1739 года Уолбрук описывается как «широкая и стремительная река… текущая под шпилем церкви Святой Милдред, глубиной в 16 футов». На пойменных почвах бывшего русла были построены Банк Англии и Мэншн-хаус.
От церкви Святой Милдред в Полтри река бежит к югу мимо римского храма Митры, который стоял на берегу по соседству. Затем спускается к Темзе по руслу в 50 ярдах к западу от современной улицы Уолбрук, где когда-то стояла церковь Святого Стивена-на-Уолбруке. Далее река течет по Клоук-лейн – улица получила название по проходившей здесь клоаке, или канализации. Связь церквей с рекой – или наоборот, если угодно, – подтверждается присутствием на Клоук-лейн в древности еще одной церкви – Святого Иоанна Крестителя-на-Уолбруке.
Затем она течет по Дайнгейт-хилл к Темзе – с огромной скоростью; в 1574 году произошел несчастный случай, когда 18-летний юноша хотел перепрыгнуть поток, но не сумел, и его увлекло прочь с «такой яростной силой, что никто не был способен помочь или спасти его, и вода несла его, пока он не ударился о тележное колесо, застрявшее перед шлюзом, у которого он и утонул, став добычей смерти». Эти самые яростные воды несутся теперь на глубине 35 футов. И по-прежнему указывают направления наземных дорог. Место резкого поворота реки называлось Элбоу-лейн (elbow – локоть), но позже было переименовано в Колледж-стрит. Канава, идущая вдоль Кэннон-стрит, до сих пор напоминает об исчезнувшей долине, через которую текла река.
…Она была около 12 футов в ширину и при этом сравнительно неглубока [в I веке н. э.]. Затем стала мелеть, но уже в XI–XII веках буквально возродилась – ее активно эксплуатировали и описывали как «прекрасный источник со сладчайшей водой». Бурное развитие и прирост населения Лондона привели к тому, что к XIII веку Уолбрук превратился в открытый слив, полный нечистот и отбросов. К XVI веку большая часть реки была загнана в трубы…
Судя по тому, как часто частные уборные мелькают в различных документах, до запрета они строились над городскими водоемами очень активно. Так, в 1357–1358 годах настоятель церкви Святого Ботольфа у Олдерсгейта был вызван в суд из-за того, что вокруг его недавно построенного над Хаундсдитчем (городским рвом шириной около 23 метров) туалета скопилось очень много нечистот, что причиняло серьезные неудобства проходившим мимо людям. В 1422 году в приходе Крипплгейт-стрит двух человек обвинили в том, что у одного из них был один, а у другого целых четыре туалета над общественной канавой, ведущей к городскому рву, и их отходы серьезно загрязнили ее и запрудили, к великому неудовольствию ближайших соседей. Нетрудно догадаться, что таких уборных было гораздо больше, чем упоминается в документах, просто большинство из них эксплуатировались более ответственно, не доставляли неудобств окружающим, поэтому в судебных архивах о них информации нет.
Одновременно с запретом строить туалеты над Уолбруком появилось аналогичное распоряжение и насчет Флита – еще одного притока Темзы. В 1463 году все частные уборные над ним приказали разрушить, а тем горожанам, которые были пойманы на сбросе нечистот в ров вокруг Флитской тюрьмы – еще и очистить участки рва около своих домов.
Флитом (от англосаксонского слова, означающего «приливный поток») ее называли в нижнем течении; в верхнем она звалась Хоулборн, в среднем – Тернмилл-брук. Издревле служа границей между Вестминстером и Сити, Флит в определенном смысле был стражем Лондона. Город не раз использовал эту реку как оборонительный рубеж… Она получила щедрую долю общего лондонского загрязнения и сберегла множество выброшенных и позабытых предметов. В пределах Кентиш-тауна, то есть довольно далеко от устья, был обнаружен якорь, что указывает на приличную глубину и ширину на этом участке; однако чаще Флит становился местом последнего упокоения для более локальных и обыденных элементов городской жизни – ключей, кинжалов, монет, медалей, шпилек и отходов таких приречных ремесел, как дубление кож. Реку приходилось периодически освобождать от ила и всевозможной грязи – чистка устраивалась раз в двадцать-тридцать лет. Обличители Лондона и его грязи неизменно упоминали Флит как один из примеров: вот как город испоганил поток, который некогда был чист и светел!..
…Он проходил через Кентиш-таун и Сент-Панкрас, и поныне печальные от соприкосновения с его водами; затем у Баттл-бриджа он, по словам Уильяма Хоуна, втекал в «увеселительные сады Великого Отчаяния», «где стоят деревья, которым словно бы и не положена листва, где подстриженные изгороди, кажется, хотят повалиться, где на бесконечных бордюрах вяло пробивается сорная трава». Затем Флит огибал Кларкенуэлл-хилл и касался камней тюрьмы Колдбат; затем тек мимо Саффрон-хилла – «Шафранного холма», за чьим ароматным названием скрывался один из худших трущобных районов Лондона; затем встречался с Тернмилл-стрит, о чьей скверной репутации уже было сказано. Далее шла улица Чик-лейн (позднее – Вест-стрит), которая не одно столетие была прибежищем преступников и убийц; здесь в воду бросали трупы убитых и ограбленных горожан. Вновь став в этом месте рекой смерти, приток Темзы достигал затем омерзительной тюрьмы Флит…
…В штормовую погоду ее уровень мог резко подняться, что приводило к наводнениям. В весенний паводок и после сильных дождей она превращалась в опасный поток, уничтожавший дома и целые улицы. Наводнение 1317 года погубило многих горожан, разрушило немало домов и сараев; в XV веке жители прихода Сент-Панкрас жаловались, что не могут добраться до церкви, «когда дороги плохи и вода высока».
Все попытки очистить и облагородить Флит проваливались. После Великого пожара, который полностью уничтожил пристани на Темзе со всеми находившимися там товарами, берега Флита были одеты в кирпич и камень; некую гармонию формы должны были поддерживать четыре вновь сооруженных моста. Но работы по благоустройству «Нового канала», как стали тогда называть Флит, не были успешными; медленная река опять сделалась грязной и зловонной, ее берега и близлежащие улицы по-прежнему слыли прибежищем воров, сутенеров и нищенствующих симулянтов. И вот на протяжении пятидесятилетия великих городских преобразований вся река была упрятана в кирпичную трубу. Ее, как поток постыдной вины, хотелось скрыть от людских глаз; город в буквальном смысле похоронил ее. В 1733 году ее замуровали от Флит-стрит до Холборнского моста, тридцать три года спустя – от Флит-стрит до Темзы. В начале следующего столетия под землю ушли ее северные участки, так что от этого некогда великого стража Лондона не осталось и следа.