Маленькая испуганная девочка с чумазым остреньким личиком, на котором живут только глаза. Она забилась в уголок пустой комнаты, прижимая к себе игрушку. Следов болезни еще не видно, или художник пожалел девочку.
Странно, что кто-то в чумном квартале нашел в себе силы рисовать. Странно, что кто-то в чумном квартале вообще заметил эту девочку. И самая главная странность – кто-то же вынес из чумного квартала портрет…
Ришар, не замечая задумчивости Вик, продолжал гордо вещать, что портрет Полин принадлежит кисти знаменитого Пьетро Ваннуччи, пропавшего во время той самой эпидемии чумы.
– Полотно было найдено в катакомбах инквизитором Антонио, изучавшим проклятие Аквилиты – так оно называлось на тот момент. Тогда, с две тысячи четыреста сорок пятого по две тысячи четыреста сорок восьмой год от Явления Созидателя, чума возвращалась в Аквилиту в каждую поминальную луну. Инквизитор Антонио сам стал жертвой Чумной Полли, успев перед смертью раскрыть суть проклятия.
Под портретом Полин стояли несколько витрин, и Вик, думая, что там лежит что-то из вещей Полли, подошла к ним. Однако витрины были пусты. Вик повернулась к своему невольному экскурсоводу, который тут же прекратил восхвалять работу кисти Санса, написавшего картину с Полин, гуляющей по улочкам Аквилиты.
– Нер Ришар, а что случилось с экспонатами?
Он грустно улыбнулся:
– Кража случилась. Луны три назад. Воры проникли и украли всю геологическую коллекцию.
В Вик проснулось привычное любопытство.
– Дорогая?
– Да нет, в музее есть экспонаты и гораздо дороже. Те же картины Полин…
– И что же тут было? Может, что-то редкое или необычное?
Ришар пожал плечами:
– Мрамор, гранит, что-то еще… Не помню, если честно. Полиция даже особо заморачиваться с поисками воров не стала – камни почти ничего не стоят.
Вик внимательно посмотрела на Ришара, не понимая причину его лжи, абсолютно глупой и непонятной. Трудно поверить, что он действительно не помнит, что хранилось в витринах. Он, до этого соловьем разливавшийся про художников, сыпавший фактами из их жизней и жизни города, вдруг забыл, что воры украли из музея. Странно и совершенно непонятно. Однако Вик запихнула все подозрения глубоко в себя. Хватит. Пусть ворами занимается местная полиция. Она приехала отдыхать и не будет совать свой нос в каждую необследованную полицией щель.
– А почему тогда коллекцию в музее не восстановили?
– Потому что это невозможно. Штольни Аквилиты закрыты. Можно бесплатно собрать за пределами Аквилиты те же мрамор и известняк, но они не будут истинно аквилитскими. Вот и музей не может решить эту проблему. Камни стоят сущие летты, но они не настоящие. Лезть же в запретные штольни за настоящими – бред, не стоят эти камни даже мизерной вероятности принести на них чуму. Как-то так. Да и кто не видел мрамор и известняк?.. Давайте я на примере макета вам покажу всю глубину проблемы.
Вик не собиралась рассматривать макет, но что-то блеснуло в памяти в связи с делом Стеллы Бин. Кажется, ее брат занимался чем-то подобным.
– А как получилось, что геологическая коллекция хранилась именно в этом зале?
Ришар улыбнулся:
– Потому что в этом зале собрано все, что осталось от прежней чумной Аквилиты, а это более чем ничего – только камни и портрет Полин. Ничего выносить из Полей памяти нельзя. Смотрите сами.
Он вновь указал рукой на макет. Вик послушно обошла огромный стол, на котором воссоздана весьма узнаваемая долина Аквилиты, и замерла перед табличкой, на которой указаны ее создатели. Все верно. Нер Эрик Бин указан одним из первых. Это его проект, возможно, стоивший ему жизни… Или нет. Вечно она все видит в черном цвете. Может, это вообще ни при чем.
Ришар тем временем указал широким жестом:
– Перед вами, нерисса, хорошо знакомая вам Аквилита, современная, уютная и разделенная. Рассказать?..
– Нет, спасибо. Вы говорили о штольнях…
– Смотрите на Поля памяти.
Ришар принялся крутить один из больших винтов на боку макета, и на не замеченных сперва Вик лесках вверх поехали Поля памяти, открывая узкие мощеные улочки и красные черепичные высокие крыши домов из серого камня, а не кирпича, как строят сейчас.
– Это старая Аквилита, которую почти никто не видит. – Он бросил взгляд на Вик и понял, что она ждет продолжения. – А под Аквилитой… – он начал крутить другой винт, и вверх уже отправились старая Аквилита с затерявшейся где-то в ней маленькой перепуганной девочкой и большая часть уцелевшей Аквилиты, – расположены катакомбы. Они естественного происхождения и долгие годы использовались горожанами как погреба и кладбища. В катакомбах Аквилиты самые большие костницы в мире. Миллионы костей рассортированы и красиво уложены. Говорят, там даже костяной храм есть. Или был… Планы катакомб примерные, их сложно изучать по немногочисленным сохранившимся картам и зарисовками. Но все осложнено тем, что под катакомбами находятся штольни – шахты, где добывали природные ископаемые. – Вверх по леске полетели катакомбы с частью гор. – И вот штольни уже, в свою очередь, хорошо известны. Но неизвестно их состояние – отсутствие откачки воды привело к затоплениям, обрушениям крепей и завалам. Если вы заметили, то катакомбы и штольни кое-где тесно связаны. Храм считает, что Полли способна перемещаться как по улочкам засыпанной Аквилиты, так и по катакомбам и штольням. Входы в них запечатаны магией.
«Интересно, – нахмурилась Вик, – как же тогда они строили тут железнодорожный туннель?» Впрочем, неважно.
Ришар ждал от нее вопросов, и Вик напомнила себе, что дальше в дело Полли и площади Танцующих струй она не полезет… Однако вопрос все равно вырвался из нее:
– И много таких входов?
– Всего три.
Ришар бросил на Вик странный, словно оценивающий взгляд и предложил:
– Хотите, я провожу вас через один из них, покажу вам древнюю Аквилиту? И быть может, вы столкнетесь с настоящей Полли.
Вик прищурилась:
– И какой тюремный срок за это положен?
Ришар рассмеялся:
– Никакой. Это разрешенная властями экскурсия. Она совершенно безопасна. Даже противочумный костюм надевать не придется.
Это было странное ощущение.
Узкий переулок за зданием музея. Каменная стена вдоль Полей памяти. Может быть, та самая, которую возвели за одну страшную ночь. Или стена одного из домов той самой засыпанной Аквилиты. Откуда-то сверху спускаются колючие ветки терна с сизыми ягодами. Тяжелая деревянная дверь с металлическими накладками. И никакой печати, как утверждал адер Дрейк! Вик проверила магией – пусто!
В носу что-то хлюпнуло, и во рту возник неприятный вкус крови. Доктор Дейл, возможно, не лгал о последствиях применения магии. Странно еще, что рана на плече не среагировала.
Длинная, узкая, стоптанная поколениями людей каменная лестница. Умом Вик понимала, что ее специально состарили, но все равно ощущение нереальности не проходило. Воздух не спертый, но какой-то неживой, с примесью пыли, ржавчины и неприятной влаги. Тусклый свет редких электрических ламп. Узкие улочки из неровного камня, по которым скользили ботинки Вик, каблук то и дело попадал в неудобные щели. Идти было трудно, а ведь по этим улочкам босиком бегали дети… Темные, какие-то грязные дома, серые из-за цвета камня и из-за въевшейся угольной пыли. Непривычные окна с деревянными ставнями. Слюда вместо оконных стекол, а кое-где просто решетки. Ржавые вывески в виде сапога или калача. Тогда мало кто умел читать. Единственный большой светлый дом.
Голос Ришара:
– Это дом нера и неры Стивенсон. Им принадлежали все дома в этом районе. Власти разрешили Стивенсонам уйти, но они остались добровольно и умерли в своем доме от голода. Их чума не коснулась.
Торговая площадь. Навесы из ткани. Скудные товары, видимо, из запасников музея – тыквы, репа, яблоки, какая-то выпечка на дощатых столах и просто на земле… Вряд ли в чумной Аквилите уцелели продукты. И вместо неба – тяжелый каменный свод. Умирающих лишили даже возможности молиться звездам – глазам богов.
Вик шла по старой умершей Аквилите и не понимала одного: как, имея возможность увидеть этот погибший мир, кто-то способен веселиться в новой Аквилите?
Она зашла в небольшой тупик, не заметив, что Ришар отстал. И тут снова раздался тот самый шепот:
– Мамочка… Я хочу домой… Мамочка, вернись… Я буду хорошей девочкой… Я больше не буду болеть… Только вернись…
В первый момент Вик вздрогнула, готовая нестись сломя голову. В ладони сама собой сконцентрировалась магия, готовая атаковать, спасать и защищать. А потом вспомнились площадь Танцующих струй и шепот летящей Полли. Голос был тот же самый. Даже слова те же. Значит, и тут всего лишь мистификация – для посетителей музея. Вик позволила магии обратно распределиться по телу, проглотила слюну, полную крови, и, с трудом успокаиваясь, подошла к небольшому окну, за решеткой которого скорчилась в углу мелкая фигурка Полли, греющая руки у ненастоящего огня. Вик повернулась к Ришару, замершему на улочке у входа в тупик.
– Кукла?
Она все же проверила магией эту Полли, просто на всякий случай. Где-то близко огрызнулась в ответ магическая печать – вход на настоящие, чумные улочки Аквилиты совсем рядом.
Ришар глупо улыбнулся.
– Кукла и запись, – подтвердил он. – А вы невероятная девушка, нерисса…
– Мне так часто говорят, – кивнула Вик и снова посмотрела на куклу, изображающую девочку – дешевая игра на чувствах посетителей. – Не подскажете, где у вас можно распечатать снимки с фиксаторов, раз ваш вычислитель сломан?
– В библиотеке вниз по Прощальной улице. Мимо не пройдете.
– Спасибо.
Вик пошла к далекой лестнице на свободу. Видимо, судьба у нее такая – каждый вечер сталкиваться с мистификацией Полли.
На улице совсем стемнело, и снова Вик не захватила маску.
Глава 12Опять воровство
Улицы уже обезумели. Или просто веселятся. Смех, далекая музыка, спешащие в центр люди. Взрывы фейерверков в темном звездном небе. Словно нет площади Танцующих струй и близких Полей памяти. Впрочем, для веселящихся их действительно нет. Вик пожала плечами – это их выбор, это их жизнь. Розу, случайно подаренную прохожим, она оставила у музея – в память о Полли.