Констебли провели Эвана по почти пустым коридорам дорожного участка, расположенного в отдельном крыле вокзала, к дежурному инспектору, доложили и, виновато отдав честь, отправились обратно на улицу. Эван под усталым взглядом дежурного инспектора пересек небольшой кабинет и сел в предложенное кресло.
– Доброе утро, лер Хейг, – поздоровался инспектор.
Ему было слегка за сорок. Красные от недосыпа глаза, ранние морщины на лице, мундир скинут на спинку кресла. Кажется, инспектор не ожидал этим утром проблем в виде Хейга.
– Доброе утро, инспектор…
– …Кросби, к вашим услугам.
Он чуть одернул рукава несвежей рубашки. В комнате было душно, паровые батареи под окном просто дышали жаром. Эван склонил голову в вежливом поклоне.
– Инспектор Кросби, могу я поинтересоваться, чем вызвана задержка с допуском в Аквилиту? Все мои документы в полном порядке.
– Извините, лер Хейг, мне нужно время, чтобы ознакомиться с вашей ситуацией и проверить предоставленные вами бумаги.
– Я подожду, – чуть опустил голову в знак согласия Эван.
Он положил ногу на ногу и принялся ждать. Инспектор внимательно просмотрел документы, которые ему оставили констебли, в том числе справку от доктора Деррика, и особенно задержался на письме из Инквизиции. Потом Кросби придвинул к себе какой-то журнал, название которого Эвану не было видно, и принялся в нем искать Хейга, водя пальцем по длинным столбцам с фамилиями. Палец его замер на втором листе. Инспектор захлопнул журнал и строго посмотрел на Хейга. Тот ровно улыбнулся.
– Вы готовы дать ответ про странную задержку с допуском?
– Можно подумать, вы не догадываетесь, лер Хейг.
– Не имею ни малейшего понятия. Я частное лицо.
Кросби невежливо его оборвал:
– Вы внесены в список чинов, которым доступ в Аквилиту ограничен. Увы, ничем не могу помочь.
– У вас устаревшие сведения, инспектор. Я подал в отставку. Я больше не суперинтендант, больше не служу в полиции.
– Можно подумать, это первые такие игры вашей полиции.
– Не имею ни малейшего понятия, о чем вы, инспектор, – все так же ровно сказал Эван. – Вы намекаете, что я нечист на руку?
Кросби выдохнул. С лерами всегда надо быть осторожным.
– Прошу прощения, я ни на что не намекаю. Но… могу я поинтересоваться причинами столь странного решения об отставке, лер Хейг? Всего три луны…
– Можете. Но не ожидайте ответа. Я имею право не отвечать на не имеющие к допуску вопросы… Еще раз: как уже говорил вашим констеблям, я подал, как положено, заявку на посещение Аквилиты. Там четко указаны цели ее посещения. Во-первых, уход за раненой невестой, которой доктора прописали в качестве лечения именно воздух Аквилиты. А во-вторых – вы сами знаете, зачем влюбленные едут сюда. Кольца показать?
– Не надо. Вы же понимаете, что даже с учетом рекомендаций докторов вам бы не дали допуск в Аквилиту. Нерисса Ренар…
– …находится под моей опекой. Опекунам по закону вы не имеете права отказывать, даже внесенным в ваш стоп-лист, не так ли?
– Хм…
– Что-нибудь еще?
Кросби придвинул к себе новый журнал и принялся листать его, чтобы удостовериться, что первичный допуск Хейгу все же одобрили. Надо полагать, это ему обошлось в кругленькую сумму даже с законными причинами для нахождения в Аквилите.
– Почему вы не дождались разрешения? До его выдачи оставалась всего пара дней.
Эван, чуть добавив в голос недовольные нотки, заметил:
– Мне кажется, вы плохо просмотрели мои бумаги. Меня как опекуна вызвал инквизитор адер Дрейк по подозрению в срыве печати у моей невесты.
– И все равно подождать официального разрешения вы вполне мо…
– У вас есть жена, инспектор?
– Это не имеет отно…
– Это имеет прямое отношение к делу! Защита женщины – святая обязанность мужчины! Даже если у вас нет жены, то все равно есть любимая мать, бабушка, тетя, в семье не может не быть женщин! Вы будете ждать два дня, когда инквизитор обвиняет вашу близкую родственницу в том, что она ведьма? Вы будете ждать эти два грешных дня? Или рванете сразу?
Хорошо, что Вик тут сейчас нет. Она бы сильно возмутилась и была бы права – очень часто она не нуждалась в защите.
Инспектор надолго замолчал, сверля глазами Хейга.
– И все же…
Он взял паспорт Хейга и открыл его на странице, где ставят печати пограничного контроля. Короля и закона Тальмы на них тут всех нет!
– Я вас внимательно слушаю, – все так же холодно сказал Эван.
Только вот при всем холоде в голосе от самого Хейга полз в стороны жар. Кросби поздно заметил пометку о том, что он маг огня.
– Почему вы ушли с должности суперинтенданта?
– Вам так недорога ваша жизнь? Тогда завтра на рассвете вы поймете…
Инспектор дунул на печать и громким шлепком заглушил последние слова Хейга.
– Я понял вас. Удачи, лер Хейг! И еще… учтите, адер Дрейк очень умен. Очень! Я бы сказал, сокрушительно умен, если вы понимаете, о чем я.
Хейг встал, забирая паспорт:
– Я вас понял. Спасибо за предупреждение.
Сокрушитель покровительствует воинам, темным магам и инквизиторам. Полицию в последнее время тоже отдали под его покровительство.
Уже когда недовольный лер Хейг покинул кабинет, в котором поднял температуру на пару градусов, не меньше, устроив практически пыточную, Кросби вызвал по телефону дежурного сержанта.
– Приставить к леру Хейгу топтунов! Пусть ходят и докладывают о каждом его шаге и шаге его компании!
– Он быстро вычислит…
Судя по всему, серж уже был в курсе происходящего.
– Ну и плевать! Наше дело мелкое – следовать инструкции, только и всего.
Инспектор бросил трубку на аппарат и открыл окно, из которого пахнуло холодом, сыростью и дымом с мерзким угольным запашком. Лучше так, чем дикая жара.
До Инквизиции Эван с друзьями доехали на паромобиле. Роб в спину выходящему Эвану сказал:
– И даже не думай, мы тебя дождемся! А если не дождемся, пойдем помогать бить мор…
Ник кашлянул, напоминая, что инквизитор – все же духовное лицо. Роб поправился:
– …святое лицо!.. Удачи, Эван!
Тот обернулся на прощание:
– Спасибо.
Он быстро поднялся по ступенькам крыльца и исчез за дверью.
Холл штаб-квартиры Инквизиции встретил тишиной. Странно даже – входная дверь открыта, а за стойкой, словно это какая-то мелкая конторка, торгующая сукном, а не Инквизиция, никого. Эван подошел к стойке, заглянул за нее, убедился, что там за ней никто не прячется и не спит, и только после этого нажал на небольшой медный звонок, вызывая хоть кого-нибудь.
Из бокового кабинета в длинный, уходящий вглубь здания коридор вышел седой, но при этом молодой мужчина абсолютно неавантажного вида. Усталое лицо с мешками под глазами, щетина на впалых щеках, вместо сутаны простая сорочка с воротником-стойкой и брюки. Кажется, адер Дрейк не следит за своими помощниками и их видом.
– Я вас слушаю, – мягко сказал мужчина.
– Я Эван Хейг, меня вызвал адер Дрейк по очень срочному делу.
Мужчина чуть приподнял брови:
– Дело не настолько срочное, лер Хейг, но вам удалось поразить меня в самое сердце. Впрочем, иного опекуна для нериссы Ренар можно было и не ожидать. Проходите.
Он открыл дверь кабинета, из которого только что вышел, и приглашающе махнул рукой.
– Я адер Дрейк… Да-да-да, знаю, я сейчас не слишком похож на духовное лицо, но мне можно.
Эван, проходя мимо инквизитора, заметил:
– Я молчал.
– Вы очень выразительно молчите, лер Хейг. Это у вас общее с нериссой Ренар.
Он почему-то хлопнул себя по карманам брюк и крайне жалобно вздохнул.
– Присаживайтесь. Чувствуйте себя как дома.
Эван опустился в кресло напротив стола инквизитора и огляделся. Кабинеты всегда выдают своих хозяев – вот и этот молчать не стал. Дубовые деревянные стены, надежные и созданные на века. Простые белые шторы на окнах, пропускающие зыбкий свет уличных фонарей, – символ открытости. Из многочисленных ламп включена только настольная, погружающая кабинет в полумрак, в котором прячется огромная вычислительная машина, пахнущая смазкой и разогретой пылью. На столе легкий бардак из бумаг и папок. Впрочем, такой же бардак творился и на столе самого Эвана, когда тот с головой уходил в работу. В урне множество мелких бумажек, Эван с удивлением узнал обертки от карамелек. М-да. На небольшом столе в дальнем углу три статуи: Созидатель, Сокрушитель, которому, собственно, и служит Инквизиция, и неожиданно Сочувствие – богиня, которую почитают женщины.
Дрейк заметил косой взгляд, но предпочел его проигнорировать.
– Можно задать вам вопрос? – вкрадчиво (или просто устало) спросил адер Дрейк, садясь за свой стол.
– Это имеет какое-то отношение к делу нериссы Ренар?
– Нет… – неуверенно ответил инквизитор.
– Тогда нет. Давайте сразу перейдем к делу.
Адер Дрейк еще раз внимательно оглядел Эвана и кивнул, соглашаясь.
– Дело в том, что мне требуется ваше разрешение на обследование нериссы Ренар. С нее слетела печать, она маг, возможно, уже на стадии перехода в ведьму… И не смотрите так.
– Как?
– Испепеляюще, лер Хейг. Не я разрабатывал стадии болезни женщин-магов, иначе никакой стадии ведьмы там бы не было. Пожалуйста, подпишите бумаги, разрешающие мне оказать помощь нериссе Ренар.
Он достал из папки бумаги и положил их на стол перед Эваном.
– Нет, – просто сказал он.
Бумаги на столе начали тлеть. Дрейк задумчиво посмотрел на пепел на столе, и тот сам собой полетел в урну.
– Жаль… Может, все же обсудим это дело? На нериссу Ренар поступило заяв…
– Донос. Это называется донос, адер Дрейк. Нам с вами нечего обсуждать.
Эван протянул Дрейку заранее собранную папку с документами Виктории.
– Если вы внимательно изучите бумаги, то поймете, что донос той гнуси к моей невесте и опекаемой не имеет никакого отношения. И я через суд добьюсь имени того, кто написал этот донос.