– Карауль, – тихо самой себе сказала Вик – Шарль уже развернулся и помчался дальше. – И карамельками покорми – он заслужил.
Глава 17Трудный разговор
Вик попросила горничную сделать ей ванну и, отдав распоряжение разбудить ее в полдень, отпустила молодую девушку. Помыться она может и сама, хотя с повязкой на руке это та еще мука. Вик даже волосы промыть толком не смогла и замочила при этом повязку. Пришлось после ванны не отправляться в постель, а заняться ею. Жаль, что при гостинице нет своего доктора, большое упущение, ей теперь мучиться.
Достав свой несессер, где хранились в том числе и бинты, Вик ножницами срезала повязку-«черепашку» с плеча и вздрогнула от удивления. То-то плечо всю ночь себя пристойно вело, а кровь шла носом! Раны не было. Даже шрама. Вот любят некоторые адеры Дрейки лезть куда не просят! То в Колодцы Смерти лезут, то раны лечат без спроса… Впрочем, Вик вспомнила, что он тогда на крыше спросил разрешения. И даже дождался его. Вик бросила мокрую повязку в мусорное ведро и резко выдохнула – она опять должна адеру!
Ладно, все равно дело Полли дразнило ее своей загадкой. Если только Эван разрешит. Теперь придется все делать с оглядкой на Эвана – их ждет тяжелая седмица, учитывая его отношение к ней.
Вик направилась в спальню, где заботливая горничная уже прогрела постель и приготовила все для сна, и по пути захватила найденные дневники и книгу. Пока сон не сморил, надо их просмотреть, может, что-то найдется. А то вторые сутки после убийства, а Вик толком еще не приступила к делу.
Вик задумчиво покрутила в руках книгу. Толстая переплетная крышка, выступающие медальоны с рамками… В таких книгах, если она не ошибается, делают тайники для бумаг. Удобно воровать запрещенное к выносу из библиотеки. Вот только, не зная правильного магического ключа, книгу не открыть. М-да… Попросить о помощи Дрейка, что ли… Она отложила книгу в сторону – пока она полностью бесполезна.
Дневник Стеллы оказался откровенно скучным. Простая, незатейливая жизнь машинистки, мечтавшей о владельце машбюро и понимавшей, что без денег и приданого ей не видать в этой жизни ничего.
Дневник Эрика был куда интереснее, хотя Вик хватило только на его последние страницы. Он не писал по дням, только оставлял странные заметки, словно на ходу.
«Жабер предлагает разбогатеть. Очень. Говорит, что это будет просто неприличная сумма. Надо только чуть-чуть покопаться в архиве. Все равно я этим постоянно занят».
«Стелла будет счастлива, она мечтает о доме и подходящем муже».
«Кажется, я все не так понял, все гораздо сложнее и страшнее».
«Я отказал Жаберу».
«Он следит за мной. За моими работами. За моими поисками».
«Я должен проверить сам – кажется, он вернул не ту карту».
Вик выругалась в потолок:
– Эрик, пыльный ты червь, в таком случае идут в полицию! Бешеные белочки, ну зачем ты пошел сам!
Самое обидное, что других пояснений и записей не было. Вик даже проверила, не выдрал ли кто страницы из дневника. Потом с карандашом еще раз пролистает страницы – вдруг все же есть другие записи, – а сейчас… Глаза слипались.
Она все же заснула. День выдался длинный.
Проснулась она отнюдь не в полдень, а ведь просила разбудить ее. Косые лучи солнца, скользящие по полу, подсказывали, что уже давно вторая половина дня. Вик села в кровати. Часы на каминной полке показывали два часа. Вот тебе и обслуживание в королевских номерах! Вик раздраженно дернула сонетку, хотя проще было бы телефонировать и заказать обед.
Горничная – все та же, утренняя, – извиняясь, доложила, что тревожить Вик запретил лер Хейг. Он очень просил дать ей выспаться и сообщить, когда нерисса Ренар проснется. Сейчас он ждал ее в столовой, где накрывают обед. От Эвана и его самоуправства ругаться хотелось, но Вик стиснула зубы. Горничная тут ни при чем, она оказалась меж двух огней – высокородным лером и нериссой. Конечно, распоряжение сиятельного выше, чем просьба какой-то нериссы…
– Хорошо. Передайте леру Хейгу, что я скоро буду.
Горничная, явно благодаря небеса за сговорчивость нериссы, рванула в гардеробную, чтобы приготовить для Вик дневное платье серого, полутраурного оттенка. Давно уже ушел в прошлое трехгодичный траур, но полгода после смерти близкого все еще полагается носить темные одежды.
Вик, одевшись при помощи горничной, отпустила ее и сама собрала волосы в небрежный пучок, выпустив пару локонов на висках. Красиво и незатейливо. Оставалось надеяться, что аристократической натуре Хейга этого будет достаточно. Хотя Чарли бы вовсю раскритиковал Вик – как же, перед женихом надо появляться во всеоружии, а то вдруг передумает!
Скорее бы передумал… Вик и сама понимала, что помолвкой, устроенной родителями, только сломала Эвану жизнь. Ему есть за что ее ненавидеть.
Вик прошла в столовую. Это было огромное просторное помещение с ондурскими окнами в пол, которые сейчас, несмотря на царящее за окном предзимье, были открыты нараспашку и впускали с улицы приятную свежесть и аромат далекого океана. Тонкие прозрачные шторы развевались, как паруса. Воздух был пронизан солнечным светом. Стояла странная хрупкая тишина, которая днем бывает только в Аквилите. Приглушенный кремовый тон стен и деревянных панелей, золото мебели – все для того, чтобы здесь жило солнце. Огромный стол посреди комнаты уже богато сервировали. Лакеев не было.
Эван, задумчиво сидевший перед приходом Вик в кресле у камина, тут же встал и легко склонил голову.
– Добрый день, Виктория. Чудесно выглядишь.
Она заставила себя улыбнуться в ответ, разглядывая Эвана. Он был такой же, как всегда: выбритый, с ухоженной небольшой бородкой, тщательно застегнутый на все пуговицы в прямом и переносном смыслах. Изящный светлый костюм, небрежно повязанный галстук, причем небрежность явно специальная – леры не позволяют себе оплошностей в одежде, во всяком случае Эван точно. Никаких украшений или механитов. Эдакая домашность или простота. Впрочем, обычно Эван носил только звуковые фиксаторы, необходимые по службе, он не признавал механиты.
– Добрый день, Эван. Рада тебя видеть.
Про испорченные планы ни слова – нериссы не позволяют себе гнев.
Эван предложил Вик руку и повел ее к столу.
– Тебе не холодно? – спросил он, помогая ей сесть. – Я открыл окна. В Аквилите совершенно упоительный воздух после Олфинбурга.
– Все хорошо.
И все же она почувствовала, как поднимается температура в столовой – Хейг с помощью магии согрел воздух.
Он сел рядом.
– Позволь мне поухаживать за тобой. – Он протянул ей блюдо со свежими овощами. – Будешь? Или предпочтешь что-то иное?
Вик поджала губы, понимая, что лакеи, чьей обязанностью является помощь во время обеда, не придут. Это странно. Вик, наверное, впервые за всю свою жизнь была наедине с Эваном. Действительно наедине – ни горничных, ни лакеев, ни компаньонки, ни кого-то из семьи. Только он и она.
Нет, на службе они оставались наедине, в кабинете, но это не то. За стеной всегда услужливый Гудвин, готовый прийти по первому же зову, а в коридорах полным-полно констеблей. Да и на службе Эван придерживался договора – ни слова о помолвке и личной жизни. И никаких ухаживаний. Там они просто сослуживцы. И вне службы они всегда были под присмотром – отец, брат, гувернантка, кузины Хейга, его тетушки и родители. Когда Вик стала старше, они с Эваном встречались под присмотром компаньонки, нанятой отцом. И Эван ровно разделял свое внимание между Вик и бедной Кейт, которая чувствовала себя вторым хвостом собаки, но была вынуждена всегда находиться при Вик. Даже когда умер отец и Эван приносил свои соболезнования, они не были одни. Даже когда брат настаивал на определении даты свадьбы, несмотря на траур, они с Эваном не оставались наедине. Даже когда обсуждали «пакт о ненападении», как мрачно назвал договор об опекунстве брат, рядом был или Чарли, или поверенные семьи Игнис. Своего отца в тайну «пакта о ненападении» Эван не поставил в известность – тот еще не знал, что долгожданного союза Игнисов и Ренаров не будет.
Что сейчас изменилось в их отношениях? Что заставило Эвана поменять правила? Романтика Аквилиты? Пока Вик как-то не заметила особой романтики в городе, лишь безудержное веселье на чужих костях. Вик украдкой бросила взгляд на Эвана. По его лицу никогда ничего не понять. Его маска не хуже, чем у веселящихся на Вечном карнавале.
Наедине… Сладкое, странное и запретное слово для молоденьких девушек. Словно оно может изменить Эвана и его чувства… Он был все тот же – спокойный, уверенный и молчаливый. Ждать от него иного было бы глупо. Это не непредсказуемый Томас.
Как он там, кстати? Она вчера так и не телефонировала ему, не узнала, как прошел его разговор в Инквизиции.
Убедившись, что тарелка его невесты полна еды, Эван положил себе свежих овощей и занялся развлечением Вик. Беседа за столом должна быть непринужденной и легкой. Гувернантка всегда говорила, что это обязанность женщины, но, к счастью, Эван слишком хорошо знал Вик. Сейчас будет болтать о погоде, о городе, о планах на день… И о здоровье, конечно же.
Впрочем, Эван оказался не настолько предсказуем.
– Как прошла поездка, Виктория?
– Хорошо, спасибо.
Она быстро наколола на вилку крупный кусочек овоща и принялась есть. У нее еще много дел. Ей некогда сидеть и гадать, что заставило Эвана изменить привычным правилам встреч. Лакеи сами не уходят.
– Проводник выполнил твое поручение, он хорошо заботился обо мне всю дорогу. А как добрался ты?
Эван скупо улыбнулся, сооружая себе сэндвич.
– Поезд чуть-чуть опоздал, но дорога прошла спокойно.
– Рада за тебя.
– Кстати, дворецкий передал тебе вещи.
Вик отвлеклась от еды, искренне благодаря Эвана, ведь ни слова упрека он не сказал, хотя и мог.
– Спасибо! Я не думала, что ты их привезешь лично. Можно было отправить их по почте.