– Настоятельно не рекомендую, – тихо сказал Эван.
Вик выпрямилась:
– Почему?
– У домов поблизости нет канализации, – охотно пояснил он, а потом замер.
Гитарист цокнул языком.
– Прости, всю романтику испортил…
Вик улыбнулась:
– О таком лучше знать. Да и во мне романтики не очень много.
Эван вопросительно выгнул бровь:
– Это ты о чем?
– Помнишь прогулку на лодке по Лебединому озеру?
Эван улыбнулся краешками губ:
– Это когда ты съела несколько порций мороженого и потом заболела?
– Не-е-ет! Это когда я накупила в качестве отговорки мороженого и заставила тебя катать на лодке чопорную Кейт, рассуждавшую о долге и прочем, а сама отсиделась на берегу.
И Кейт, возможно, тогда болтала не о долге…
– Я тогда не заболела…
Он понятливо кивнул:
– Просто не захотела меня видеть.
– Я тогда была на тебя зла.
– И чем я провинился перед тобой?
Он взмахнул рукой, и Вик была готова поклясться, что она снова пусть на краткий миг, но увидела вспышку. Серая долина все же аукнулась ей.
– Сфера тишины. Другие нас не услышат, а мы их – да… Так ты расскажешь?
– Ты правда хочешь знать, Эван?
– Виктория, мне кажется, тайны только делают больно и тебе, и мне, приводя к ложным выводам.
Она честно предупредила, вглядываясь в синие, опять прищуренные глаза.
– Боюсь, тебе не понравится.
– Виктория!
Она отвернулась – нериссы, вообще-то, о таком не говорят…
– Мне тогда… Мне все уши прожужжали про твоих…
– Моих кого?
– Лю… – начала было Вик, резко поворачиваясь к Эвану, но тот не дал ей договорить – прижал к ее губам свой указательный палец.
– Ш-ш-ш! Я понял… Вик, у меня уже тогда была невеста. У меня не было никаких романов, слово чести. Про юность сказать такого не могу, но, когда я начал ухаживать за тобой, у меня никого не было.
– Я уже поняла.
Гитарист принялся наигрывать что-то мелодичное, пронзительное, что-то прошептав при этом. Вик тихо подалась к Эвану.
– Он что-то сказал? Я не владею вернийским…
– Он сказал, что тальмийцы ничего не понимают в любви и романтике.
Ближайший гребец чуть дернул плечом – кажется, он был полностью согласен с мнением своего друга.
– Можно подумать, вернийцы понимают! – возмутилась Вик.
Кормчий за спиной громко объявил:
– Мост Князей!
Гребцы, словно по команде, приподняли весла над водой. Лодка замедлила движение. Сейчас ее несла вперед только река, крайне медлительная в этом рукаве. Многочисленные фонарики вдоль бортов погасли, и под высокий мост лодка заплыла в полной темноте. Кормчий еще сказал что-то об одиноких сердцах и робких первых поцелуях… когда это случилось.
Теплые, чуть шершавые ладони прикоснулись к лицу Вик, легко погладили его, а потом губы Эвана накрыли ее рот и нежно поцеловали. Во всяком случае ничем иным это не могло быть. Хорошо, что благодаря службе в Восточном дивизионе Вик знала, что синематограф лжет – от поцелуев дети не появляются, они появляются несколько от иного. Но про владение этими знаниями она Эвану не скажет.
В слегка кружащуюся голову лезли всякие глупые мысли, и Вик с трудом сдержалась, чтобы, когда лодка выплыла из-под моста и Эван чуть отклонился назад, старательно рассматривая Вик и что-то ища в ее глазах, не сказать: «Так вот для чего ты побрился!» Это было бы совсем не вовремя и не соответствовало бы моменту.
И про неработающие механиты мысль тоже была плохой. Ему незачем знать, что Вик разрядила бы их в него, а потом бы думала, зачем она это сделала. И про привычно текущий в Эвана эфир тоже не стоит говорить – он сам понял, что был едва не атакован просто от неожиданности. И…
– Виктория, я люблю тебя, солнышко… И ничего не надо говорить в ответ.
– Совсем ничего, Эван?
– Совсем ничего, – подтвердил он, обнимая ее за плечи и притягивая к себе. – Ты замерзла! И не сказала…
От Эвана потекло тепло.
– А вопрос можно задать?
– Можно.
– Почему… Нет… Зачем? Когда!..
– Не знаю когда, солнышко. Совсем не знаю… Может, когда ты давала показания в суде по делу мультиубийцы из Олдона, а я сидел в зале суда и боялся за тебя. Или когда вы уехали всей семьей на отдых в Даду, а я не смог вырваться со службы, и мне чего-то не хватало. Или кого-то. Или когда тебе было семнадцать и ты танцевала с лером Фицроем, а он потом… э-э-э…
– Он после того бала заболел и уехал в поместье поправлять здоровье.
– О да, он тогда сильно заболел.
О том, что у него самого тогда был огнестрельный перелом, Эван промолчал. О той дуэли даже Роб не был в курсе.
Глава 21Полли ложная и настоящая
Брок провожал взглядом паромобиль, пока он не свернул на улицу Босяков.
Ренар – маг, причем не скрывает этого. А еще она зачем-то копалась в столе нера Бина – совсем слепым надо быть, чтобы не заметить слабые следы ее эфира. Спрашивается, на кого она сейчас работает? На брата и «Ангелов мщения» или на жениха, с которым у нее натянутые отношения, и полицию Тальмы? Впрочем, судя по ее досье, которое попало на его стол, когда она приехала в Аквилиту, с братом у нее тоже отношения не сложились. Наверняка обидно быть одной из тех Ренаров – и оказаться не у дел лишь по причине того, что в Тальме женщины не наследуют имущество.
Вин Одли, сержант Особого отдела, вышел на улицу, потоптался возле Брока, специально кашлянул и спросил:
– Кого не поймал, Брок?
Ему можно было так обращаться – они служили бок о бок пять лет и не раз стояли спина к спине против контрабандистов и всякой швали.
Одли пришел в полицию из армии, отдав долг Тальме и решив, что с него хватит чужой страны и чужих идеалов. Ему было тридцать пять, он был холост и свободен, как ветер. И, как и Броку, служба в полиции заменила ему все – семью, друзей и дом.
Брок задумчиво ответил:
– Да так… Хотел поговорить с некой Ренар, а она испугано сбежала.
– Ты у нас сегодня просто пугало! – хохотнул Одли, вспоминая циркача Азуле.
Брок поморщился – ему тоже вспомнился пропахший потом и страхом силач в допросной, умолявший его пощадить. Думал ли этот Азуле, что мальчику было точно так же страшно умирать там, в Полях памяти?
– Не напоминай. Мне утром еще пятерых пугать.
– Да не бойся, можешь скинуть их на меня. В Центральном с этими шутниками цацкались, а у нас цацкаться не будут. Я предупредил парней в охранке – не дадут спать этим шутникам, чтобы им в пекле икалось за шутки с чумой. Удумали же надеть чумные костюмы!.. Утром уже никакие будут и сдадут все и вся.
– Хорошо бы, – вздохнул Брок. Он потянулся, размял плечи и зевнул. – Кофе хочется…
– Так давай сбегаю! – предложил Одли. – Или сейчас констебля какого-нибудь поймаем…
Брок достал из портмоне банкноту.
– Вот, на всех купи. И на сиору Симону не забудь. И, если хватит, булочек, что ли, захвати. Нам тут еще долго…
Он снова зевнул. Одли чуть отошел в сторону, а потом все же спросил:
– Брок, а зачем тебе-то эта Ренар нужна?
– А что, она еще кому-то нужна?
– Не слышал свежие сплетни? На нее Дейл… ну, этот, из Сыскного… глаз положил. Всем трубит, что нерисса будет его.
– Да? И с чего бы?
– Она ему жизнь на площади Танцующих струй спасла. А еще помогает с расследованием смерти Бинов.
– Я думал, что эти дела закрыли за отсутствием состава преступления.
Одли качнул головой:
– Нет, сегодня было вскрытие. Бина убили. Пытали и потом убили.
Брок ткнул указательным пальцем Одли в грудь.
– Так… Досье топтунов за Ренар из дорожной полиции забрать. Дела Бинов – мне на стол. – Он нахмурился. – И кофе! Кофе не забудь!.. Пойду я поговорю с сиорой.
– Рыжий!
Брок обернулся на Одли.
– М-м-м?
– Ты это… улыбайся не так хищно, хорошо?
– Не бойся, пугать прекрасную сиору в мои планы не входит – она и без меня запугана так, что Сокрушителю завидно.
Маленький прогулочный пароход громко шлепал колесами по морской глади, идя вдоль побережья Аквилиты. Да, после прогулки на лодке Вик ждала морская прогулка. Кажется, Эвана все же интересует контрабанда из Аквилиты, иначе зачем столько времени посвящать изучению побережья?
Эван после легкого ужина в ресторане стоял, облокотившись на фальшборт прогулочного судна, и внимательно рассматривал городок. Можно было бы отвлечь его, позвать на другую сторону, чтобы посмотреть на лунную дорожку, но зачем? Вик не любила, когда ей мешают, и поступать так с Эваном не собиралась. У нее есть свои тайны, он тоже имеет право на свои. Хотя, если бы она точно знала, для чего приехал Эван в Аквилиту, было бы проще!
Вик стояла рядом с ним и обдумывала планы на завтра. Правда, этому весьма мешали ненужные мысли о поцелуях и горячих, но удивительно нежных пальцах Эвана. Жаль, что сейчас, когда вокруг полно людей, ей нельзя прикоснуться к нему.
Эван повернулся к Вик и вопросительно приподнял бровь. Она лишь отрицательно качнула головой – в таких мыслях не признаются.
– Замерзла?
Его рука вызывающе легла поверх ее пальцев.
– Замерзла.
Вик шагнула к нему, позволяя себя обнять. Плевать на этикет! На ней маска, ее не узнают. Небеса, как же проще в Аквилите!
Залитый огнями центр города оставался за кормой, а впереди, далеко вдаваясь в море, вырастала тьма Полей памяти. Ни огонька, ни фонаря, ни света от фар паромобилей. Только отсветы случайно залетающих фейерверков. Самое огромное кладбище заживо похороненных. И никому из живущих в современной Аквилите не стыдно.
– Смотрите! – пролетел над палубой крик, сопровождаемый многочисленными испуганными вздохами.
Окружающие стали показывать на одинокий огонек, бродящий по заброшенным Полям памяти. Судно едва заметно накренилось на правый борт. Кто-то из лер тут же благородно упал в обморок. Капитан, ходящий по палубе и развлекающий гостей беседой, снисходительно пояснил: