пешно сказал:
— Приветствую, госпожа, чего желаете?
— Покушать бы, из овощного что то, без мяса, и все приправы и соусы тоже не должны содержать мяса. — Говорю я, и добавляю: — И две комнаты на одного.
— Одну комнату на двоих! — Быстро перебивает меня Ли.
— Хорошо, ДОЧКА. — Выделяя последнее слово и злясь на нее за то, что влезла в разговор, говорю я.
— Госпожа, прошу простить — но есть только вчерашняя тушеная капуста, повар будет только завтра утром. — Огорченно говорит толстяк.
— Сойдет, давай две порции, и воды. — Соглашаюсь, и спрашиваю: — Нам бы еще воды подогреть и помыться.
— Это можно, госпожа. — Говорит он, и уходит за дверь в соседнюю комнату.
Через двадцать минут нам подают чуть разогретую капусту, а когда мы закончили, хозяин показал где находится «помывочная», куда я первой отправляю Линель, и сторожу у выхода пока она не закончит, когда девочка выходит обмотанная полотенцем и со своей стиранной одеждой в руках, оставляю её на страже, а сам вместе с оружием иду принимать водные процедуры.
Еще через час мы наконец заходим в снятую комнату, где и развешиваем мокрое бельё на стулья, вытираемся до конца, и я забираюсь под одеяло.
Линель неуверенно смотрит на меня, а я поворачиваюсь к ней спиной, и говорю:
— Можешь спать на полу, сама же захотела двухместный номер.
— Но ведь мы уместимся вдвоем на кровати. — Возражает она.
— И ты будешь спать с чумной на одной кровати? — Поворачиваюсь к ней, и спрашиваю, изогнув бровь.
Она молча снимает полотенце, и ложится рядом, забирая себе часть одеяла. Опять поворачиваюсь к ней спиной, и бурчу:
— Прежде чем говорить, что нам нужен двухместный номер, нужно головой думать, у них тут мало ли как могут понять такое желание, если две женщины хотят ночевать на одной кровати в одном помещении, они люди простые — возьмут вилы да насадят на них двух любительниц запретного плода. — Говорю недовольно я и мне кажется, даже спиной ощущаю, как она краснеет.
Проснулись поздно, на улице был уже полдень, оделись и спустились в обеденный зал, где и поели очередную порцию капусты, которая уже стала надоедать, и я заказал у хозяина собрать нам в дорогу свежих и сухих фруктов, и немного этой самой капусты.
— Сейчас поднимайся в комнату, и сиди там до моего возвращения, вот тебе кинжал — на всякий случай, никому не открывай. Я пойду искать, где купить стрелы. — Сообщаю Ли о своих дальнейших планах.
Она принимает оружие, и идет в комнату, закрываясь там, а я выхожу на улицу. Вокруг всё спокойно, людей почти нет, а те, кто есть — заняты делами. Кто кур с утками выгоняет, кто телегу с сеном куда-то тащит. Наконец замечаю дым из трубы в одном из домов, и направляюсь туда. Когда подхожу ближе, вижу прямо на улице, под навесом, огромные меха и наковальню, за которой усердно работает гном.
«Что-о-о-о?!» — Удивленно думаю я, рассматривая его со спины. Ростом метра полтора максимум, борода короткая и подпалена в разных местах, руки и ноги подобны толстым колоннам, обвитым жгутами мышц.
— Здравствуйте. — Говорю ему в спину.
Он поворачивается ко мне, и удивляет меня снова — на глазах у него самые настоящие гоглы, с тёмными стёклами. Память подсказывает — гномы плохо видят при дневном свете.
— Ну привет, ушастая, давно ваших не видать было. — Отвечает он неприятным голосом.
Кривлюсь автоматически, не люблю, когда так меня называют, но сейчас сориться не хочется.
— Мне нужны стрелы. — Сразу перехожу к делу.
Он задумывается, убирает клещами заготовку прямо в воду в металлическом тазу — она шипит и остывает. Ведет меня куда-то вглубь своего дома. Мы проходим пару комнат, и наконец оказываемся в небольшом, хорошо освещенном, помещении, где повсюду разложено оружие, и даже висит на стенах. Я сразу обращаю внимания на несколько видов стрел, подхожу к тем которые похожи на мои, и вопросительно смотрю на коротышку.
— Золотой за десятку. — Отвечает он и улыбается.
— Да ты спятил, гноме, какой «золотой за десятку»? — Не выдерживаю я.
— Можешь еще где поискать, я не против, вдруг в деревне кто тебе продаст дешевле и такие же. — Хитро щурится он.
Качаю головой, и показываю на стрелы попроще.
— Золотой за сорокушку. — Реагирует он.
— Сойдет, держи. — Протягиваю ему монетку, одну из трёх последних, которые у меня остались. Она тут же исчезает где-то в недрах его рабочего фартука.
Сам смотрю на остальное оружие, нахожу то, что нужно и спрашиваю:
— А это сколько?
— Золотой! — Весело говорит гном.
— Ты слова то другие знаешь, коротышка? — Бурчу я. — Золотой да золотой, перегрелся что ли у своего горна?
Протягиваю ему еще один золотой, теперь у нас осталась всего одна монетка, а ехать еще столько, что в любом случае придется думать, как заработать, и возможно даже нечестным путём.
— Подожди на улице, ушастая. — Весело говорит гном, чувствуя моё настроение, и гордясь тем, что это он мне его испортил. Хотя, наверное, так и было.
Жду минут двадцать, за это время сквозь деревню проезжает пару телег, вижу вдалеке что у постоялого двора остановились несколько лошадей.
— Вот, пожалуйста. — Отвлекает меня гном и протягивает завернутые в тряпицу стрелы, и длинный кинжал в ножнах: — Ножны в подарок, и вот это тоже.
Протягивает мне обычный кинжал, смотря на мои пустые ножны — из которых я отдал оружие девочке.
Благодарю вредного коротышку, иду обратно к местной гостинице, и вижу, что из четырёх лошадей осталось только две, на душе нехорошие предчувствия. Захожу в помещение со столиками — никого, только улыбающийся хозяин. Прохожу молча мимо, поднимаюсь к своему номеру, стучусь — дверь под пальцами проваливается, и я, сделав шаг, резко ухожу в перекат вглубь комнаты, сзади слышу чертыхания двух идиотов, прятавшихся за дверью, и теперь налетевших друг на друга. Одеты в чёрное — штаны из плотной ткани, ботинки, куртки из кожи и маски, скрывающие половину лица.
Один только встаёт и получает кинжал в глаз, второй не успевает ничего сделать, пропускает прямой удар ногой в пах, и падает на колени. Приставляю к горлу нож:
— Где девочка?
— Пошла к чёрту. — Упрямится он.
Отвожу от горла кинжал, и резким движением отрезаю ему ухо, он брыкается, бью его со всей силы в грудь, в район солнечного сплетения. Наёмник падает на четвереньки, держится за грудь и пытается вдохнуть, забыв про отрезанное ухо. Преставляю кинжал близко к глазу, говорю:
— Я тебе сейчас зёнки твои начну ковырять этой штучкой, говори.
— Забрали её. — Хрипло отвечает он.
— Кто такие? — Продолжаю допрос.
— Барон нанял вернуть дочку. — Отвечает наёмник.
— Когда? — Задумчиво спрашиваю.
— Три дня назад, мы вас где-то пропустили и ушли дальше, а сейчас возвращаемся, и трактирщик доложил… — Продолжает откровенничать он.
— Идиоты, нет уже вашего барона скорее всего, замок, наверное, день как в осаде королевских сил. — Зло говорю я, и не дожидаясь ответа вгоняю кинжал ему в глаз на всю длину.
Собираю вещи, в наплечную сумку, достаю лук и спускаюсь быстро вниз, слышу, как трактирщик верещит:
— Госпожа, вы поймите, нам жить тут еще, а вы уедете, не мог я не…
Он не успевает договорить, получает стрелу в глаз и валится на пол своей харчевни. Выбегаю на улицу, и сходу оседлав лошадь бросаюсь в сторону откуда мы пришли, куда еще им везти её кроме как в замок барона. Вторую лошадь заберем, когда будем возвращаться.
Через пол часа погони, за время которой я не увидел даже силуэта наёмников, слишком поздно улавливаю шипящий звук и грохот, плечо разрывается болью и меня бросает из седла на землю, пропахав которую, наконец останавливаюсь. Кажется, сломал рёбра. Пытаюсь посмотреть на плечо — там кровавое месиво, левая рука не слушается. Кто-то подходит и со всей силы бьет в живот тяжелым сапогом, успеваю инстинктивно прикрыться здоровой рукой.
— Смотри, Грэм, какую птичку подловили. — Говорит кто-то сверху и резко поднимает меня за воротник куртки. — Отличный улов!
Достаю кинжал правой рукой и пытаюсь вогнать в горло еще одному любителю масок и засад, ничего не выходит — руку перехватывают и выбивают из нее оружие.
— Борзая какая, а? — Говорит второй.
Меня тащат в ближайшие кусты, где я вижу связанную Ли и пару чужих лошадей, бросают рядом. Потом подумав, оттаскивают чуть дальше, и один из них говорит:
— Барон будет не в обиде, если попользуем её чуток?
— Тоже так думаю. — Отвечает другой, и начинает возится с ремнём у штанов.
Кинжал входит ему в затылок, видимо ребят не предупредили что я маг, хоть и слабый. А кто мог предупредить? Кроме телекинеза в том бою я ничем не пользовался, разве что возвращал пару раз оружие в руку, да поджёг чуть-чуть барона — но в горячке боя видимо никто не придал этому значения. Неудачливый насильник хрипит, хватается за своего друга и они оба валятся на землю, быстро подползаю и достав кинжал из раны на шее, бью им несколько раз в живот второго противника, после чего резко отскакиваю в сторону.
Разрезаю веревки на руках и ногах Ли, говорю хрипло:
— Помоги забраться на лошадь, возьми мою кобылу у дороги, уходим в лес по полям.
Через двадцать минут осматриваю свои раны на очередной полянке — болит вся грудь, точно сломаны рёбра, левое плечо превратилось в фарш и пульсирует, кажется, что сейчас потеряю сознание.
— Держи. — Протягиваю кинжал девочке. — Делай что хочешь, но достань пулю из плеча, из того, что от него осталось.
Она дрожащими руками, со слезами на глазах, молча берет нож и мямлит:
— Но… Я же никогда… Столько крови…
— ДЕЛАЙ! — Кричу на неё.
Она рыдает, вытирает слёзы и садится рядом со мной, поворачиваюсь к ней спиной и закусываю в зубах рукав куртки. Ковыряется минут десять, боль невыносимая, но я только мычу, стараясь не потерять сознание. И наконец она говорит:
— Вот, всё.
Забираю у нее достаточно большой металлический шарик.