– Это где? – удивился я. По уверению властей, «Око», то есть орбитальная идентификация преступлений, эффективно работает в любой точке мира. – В каком-то бункере?
– Не, – мотнул головой Утес. – В Гайанском отстойнике. Заплатил за три месяца вперед налом одной старухе-оницо. Пришлось залезть в копилку. Денег больше нет, но не проблема. За это время сдам гражданские тесты и вытащу в реал накопленное в Дисе.
– Старуха тебя не сдаст? – задал резонный вопрос Краулер.
– Бабка ни хрена не видит, в сети не сидит – таращится сутками в ящик. Странная она… Она же и кормит из своих запасов. Я не гордый, сижу на упсах[1]. А вкусно поесть можно и здесь!
Подтверждая сказанное, Утес вгрызся в кабанье ребро. Выглядело оно аппетитно, и я последовал примеру соклановца.
– С тобой понятно, – хмыкнул Бомбовоз. – Скиф, а ты? Там, среди превентивов, точно не дураки. Сложат два и два и поймут, кто у них из-под носа выкрал «угрозу».
– Время пока есть, – не особо веря в свои слова, ответил я. – Какие новости там, кстати?
– Отжали у «Модуса» пару замков, – ответил Краулер. – К Альянсу присоединились прочие топы, но не все. Есть и те, кто примкнул к «Модусу». Но это все домыслы журналистов. Рано или поздно кланы придут к соглашению и начнут копать. И когда поймут, что Утеса утащил не кто-то из них, а со стороны… Ладно, давайте о хорошем.
– Ты о форте?
– Не совсем. – Краулер заговорщически улыбнулся, переглянувшись с Бомбовозом. – Рудокопы наткнулись на инст!
– Что? – Я возбужденно вскочил со скамьи. – У нас, на Кхаринзе?
– Ага! Короче, пока ты морочил головы превентивам, в шахте на одного из работяг напали! Вчера рудокопы добрались до обширной каверны, но вглубь пойти побоялись. Мы готовились к вашему прорыву, а потому сразу не среагировали. А сегодня оттуда полезли скелеты и зомби. Мы пока слабоваты против них – там уровни от 200-го, так что утром выманили нежить наружу и подставили под Монти. Работяги от греха завалили проход, но я лично видел там, в глубине каверны, портал в инст! Что думаешь о своих новых талантах, Скиф? С ними и Утесом удастся пройти?
– Первое убийство! – пропел Бомбовоз, барабаня ладонями по столу.
– Не знаю… – Я задумался. – Если там внутри мобы выше 200-го, то без шансов. Разница в уровнях слишком велика, вряд ли мы их хотя бы поцарапаем. Даже с усилением от Утеса. А феерить так, как в Болотине, пока не получится. Срезать будет только 20% урона, остальное, как я уже говорил, размажется по остальным членам группы. Если же я буду соло… Тогда вообще без шансов. 20% поглощенного урона – это меньше, чем выдаст Бомбовоз со своими показателями брони, парирования и уклонения.
– В описании скилла ключевое – «пропорционально объему жизни», – заметил Бомбовоз. – Я среди вас, наверное, самый «толстый», так что большая часть урона пойдет в меня, если танковать будет Скиф.
– С Утесом мы все будем «толстые», – заметил Краулер. – Но Скиф прав, мазать будем нещадно.
– Но попробовать надо. Что-то мне подсказывает, что Возмездие Спящих не промахивается. С чумной энергией было именно так. Посмотрим. Сейчас важнее понять, что делать с превентивами в реале. Переселиться, как Тобиас, я не могу, поэтому хочу подать заявку на участие в программе защиты несовершеннолетних. Помните, в десятом классе нам всем предлагали это сделать?
– Это когда тебе интегрируют нано-чип, который постоянно передает в полицию данные о твоих жизненных показателях, точных координатах и прочих вещах вроде уровня гормона стресса в крови? Еще и все видит твоими глазами?
– «Если вы считаете, что ваша жизнь может подвергаться угрозе…» – процитировал мистера Ковача Бомбовоз. – А что, это вариант. Вряд ли превентивы будут напрямую нарушать закон. А если попробуют провернуть что-то вроде того, что сделал Большой По с нами, не пройдет и пары минут, как появятся полицейские. Но это до гражданских тестов, а что потом?
– Эй, Алекс! – окликнул меня Мэнни.
Он с Трикси, Дьюлой и другими сидел за соседним столом, что-то обсуждая, но, похоже, прислушивался и к нам. При встрече с Мэнни Утес изрядно смутился, но все же сумел выдавить извинения за тот случай в «Буйной фляге». Бригадир рудокопов их принял.
Я обернулся. На секунду мне показалось, что во взгляде одного из работяг мелькнуло что-то странное. Впрочем, я уже переключился на Мэнни, который сказал:
– Мы можем тебя спрятать.
– Где? – хором спросили все мы, и даже Утес встрепенулся. Видимо, жизнь у старухи-оницо его не очень-то и радовала.
Мэнни, оставив своих, пересел к нам вместе с пивным бокалом. Выдержав театральную паузу, отхлебнул, вытер губу и начал говорить:
– В общем, так, детишки. Не знаю, чему сейчас вас учат в школах, но не все неграждане так уж бедны и несчастны. Если вы думаете, что с введением гражданских категорий в обществе что-то изменилось, то это не так. Все еще находятся те, кто нарушает закон.
– Погоди, Мануэль, но ведь «Око» отслеживает все! – сказал я. – И любое преступление для негражданина заканчивается мгновенным приговором – смертной казнью!
Эд с Хангом заулыбались. Мэнни тоже осклабился:
– Нет, приятель. Ты озвучил то, чему вас учат в школе. Это некая, скажу так, идеальная параллельная реальность, где нет преступности, а если кто-то совершает преступление, неотвратимо следует наказание. Может, она и существует где-то, но точно не в Зонах.
О Зонах, признанных неблагоприятными для жизни, я слышал. В подобной находится Калийское дно – с превышением радиоактивных веществ в почве, зданиях и атмосфере. Именно в таких экологически опасных местах по заказу правительства и выстраивались дешевые свечки-муравейники для неграждан. Доступное жилье для любого негражданина. Нигде не работаешь? Нет дохода? Не страшно, можешь жить в муравейнике в кредит. А вот если не рассчитаешься с долгом к тридцати, придется отрабатывать в лунных шахтах или возмещать собственными органами.
В нашем мире дошло до того, что человеческий труд в определенных районах мира стоит дешевле энергии роботов. Никто не рвется на такую работу, даже отчаявшиеся неграждане, а потому власти нашли другой способ набирать работников. Я еще не родился, когда ввели запрет на бродяжничество – бездомным быть нельзя. Если, не имея крыши над головой, ты будешь пойман, остается одна дорога – в рекреационную зону. Не знаю, кто так издевательски назвал трудовые лагеря, из которых не возвращаются. Также в обществе блуждают слухи, что на бедолагах проводят эксперименты ученые и фармацевты, но в сети тому нет никаких подтверждений.
Чтобы где-то жить, пусть даже в Калийском дне или в Гайанском отстойнике, надо платить. Комната типа той, где обитают Трикси с дедом, обходится в тридцать шесть фениксов в месяц – вроде бы мелочь, но, чтобы легально зарабатывать в Дисе, нужна капсула.
Капсулу негражданского образца можно арендовать в «Сноусторме», если ты имеешь зарегистрированное место проживания. Причем, если проводишь онлайн не меньше двенадцати часов в сутки, даже платить за нее не надо. Но можно ли назвать это жизнью? Полжизни – тяжелый труд в Дисе, еще треть – сон, а оставшееся время – прозябание в тесной каморке и питание универсальной питательной смесью. Насколько я помню, в Калийском дне нет тротуаров, а жители выходят гулять на крышу. Там же проводят время и дети, лишенные даже базового образования, а в «Дисгардиум» их до совершеннолетия не пускают.
– В Зонах свои законы, Алекс, – продолжал Мэнни. – Власти туда не суются, им плевать. Полиция? Ха-ха, не смеши меня. Поначалу туда пытались отправлять робокопов, но после того как наши спалили несколько «железок», перестали. Все Калийское дно и жизни его обитателей для них, – Мэнни показал пальцем вверх, – стоят меньше, чем один полицейский робот.
– Какое это имеет отношение к Скифу? – нетерпеливо спросил Краулер. – Ты предлагаешь ему скрыться у вас?
– Дослушай хотя бы, – подосадовал бригадир рудокопов. – Я веду к тому, что в Зону ваши богатенькие игроки не сунутся. «Око» у нас тоже не работает. А если у тебя есть деньги, даже у нас можно неплохо устроиться. Есть, к примеру, Диего Арансабаль. Гад тот еще, он неплохо поднялся на киднеппинге. Не сам, понятно, работают у него всякие наркоманы, похищают детей граждан и требуют выкуп. Если их ловят, те о Диего молчат, потому что не знают истинных имен. А если все удается, Диего получает десятки тысяч «темных фениксов».
Так называлась криптовалюта, созданная в противовес официальной. Меня возмутило, что Мэнни все это так спокойно рассказывает:
– Такого урода надо сдать! Ты же знаешь, где он живет?
– Алекс… – поморщился Мэнни. – Диего прикрывают купленные им высокие чины в полиции и среди миротворцев. Потому что и у них есть семьи, а «смертника» не остановят высокие заборы – рано или поздно один из них достигнет цели.
«Смертниками» звали отчаявшихся неграждан. Их использовали для гарантированного убийства, взамен обещая позаботиться о родных. Очередная городская легенда, только что ставшая для меня реальностью. Я вспомнил, как беззаботно летал в Калийское дно… Вот же идиот!
– Да и потом… – продолжил Мэнни. – Уберешь этого, на его место встанет другой. Этот хотя бы не псих, возвращает жертв целыми и невредимыми. Если заплатят, конечно. Да и ничего ты не докажешь. Я же говорю, полиции плевать! И суть-то не в этом! А в том, что внутри муравейников богатые неграждане устраивают целые дворцы! Выкупают целиком этаж-два, а то и три через подставных лиц, ломают стены, пробивают потолки и получают такие хоромы, что вашим A-гражданам не снилось! Сам не видел, но слышал, что у Диего даже пятидесятиметровый бассейн есть! Про любовниц молчу, их у него целый гарем – половина девчонок Калийского дна мечтает к нему попасть. Да и бойцов у него там видимо-невидимо. Каждый житель муравейника на подсосе у Диего, у каждого ствол. Свистнет – соседние дома тоже помогут. И таких Диего у нас много…
– То есть ты предлагаешь затаиться у вас?