— Вообще не сопротивлялся. Выглядел усталым.
— Я его сам допрошу. На этом спасибо.
Комиссар обернулся к Нильсу, стоявшему, поскольку все стулья был заняты.
— Камеры начинают заполняться, — заметил он довольно. — Теперь у нас есть шкипер, шофер грузовика и Бенгтссон. Интересно, что мы узнаем на допросе…
— Да, комиссар, — вмешался констебль Эберг. — Есть еще кое-что.
— Да?
— Вот это мы нашли в его внутреннем кармане.
Он нагнулся над письменным столом и протянул конверт.
Нурдфельд бросил взгляд на внешнюю сторону конверта, взял нож для бумаги и вскрыл. Оттуда достал еще один конверт и был готов вскрыть и его, но остановился.
— Похоже, это вам, Гуннарссон, — удивленно произнес он.
— Мне?
— «Старшему констеблю Гуннарссону», — прочитал комиссар. — Держите.
Нильс подошел к столу и взял конверт. Сердце его подпрыгнуло, когда он увидел почерк. Нурдфельд протянул ему нож для бумаги. Не обращая на него внимания, Нильс разорвал конверт, достал письмо и с нарастающим ужасом прочел его. Закончив, он поднял голову — и встретил вопросительные взгляды.
— Не поделитесь с нами его содержанием? — спросил Нурдфельд.
— Это от Эллен Гренблад, журналистки и моего друга. И… — он бросил на комиссара вызывающий взгляд, — моего неофициального тайного агента на Бронсхольмене. Я ей доверяю на сто процентов. Прочтите сами.
Он протянул письмо Нурдфельду и с нетерпением ждал, когда тот все прочтет.
— Нам надо немедленно ехать на Бронсхольмен, комиссар.
Нурдфельд озабоченно кивнул.
— Я позвоню доктору Кронборгу и спрошу…
— К черту Кронборга! — закричал Нильс. — Его тоже надо посадить за решетку. Но это может подождать. Сейчас надо спешить. Это письмо датировано несколькими днями тому назад. Может быть, уже поздно…
— Для Катрин Матссон точно поздно, — сурово произнес Нурдфельд.
— Надо ехать немедленно! — повторил Нильс. — И взять с собой нескольких вооруженных констеблей. Отправимся на катерах портовой полиции. Таможню тоже подключим. Похоже, мы нашли последнее звено в цепи контрабандистов.
Он говорил громко и решительно, стуча при этом кулаком по ладони. Констебли-детективы с удивлением смотрели на него.
— Вы тут что, отдаете приказания, Гуннарссон? Собираетесь возглавить боевую флотилию? — спросил Нурдфельд.
— Если вы, комиссар, меня не поддерживаете, я поеду туда один. Даже если придется украсть катер! Или просто отправиться туда вплавь.
Нурдфельд достал свои карманные часы и покачал головой.
— Надо подождать до завтра. Остаток дня посвятим подготовке. Я поговорю с начальником полиции. Отправляемся завтра на рассвете.
32
Когда таможенные и полицейские морские катера покидали Гётеборгский порт, было еще сумрачно. Туман, следовавший за ними до южных шхер, наконец ослабил свою хватку, и перед ними простерся пролив Каттегат, сине-черный, как листовое железо, качавший их на длинной и нудной зыби.
Нильс почувствовал, как скамья под ним сначала провалилась, а затем снова прижалась к заднице. Портовые катера полиции имели низкую осадку и не были предназначены для открытого моря. Поверхность воды оказалась так близко, что у Гуннарссона появилось ощущение, будто он сидит в гребной лодке.
Через борт хлестнула мощная волна. Нильс протер глаза от соленой воды и бросил взгляд на констебля Эберга, сидевшего напротив. Тот тряхнул мокрыми волосами и рассмеялся, подавшись вперед, что-то сказал, но его голос потонул в шуме мотора, гуле волн и криках чаек. Поверх всего этого разлетался странный звенящий звук, исходивший, казалось, от далекого острова и усиливавшийся по мере их приближения. Собственный голос острова, притягивавший их, как песня сирен…
Это, конечно, было игрой воображения. Когда они вошли в залив, утесы под серым небом стояли безмолвно и дремотно. Моросил дождь. Они пришвартовались у причала перед больничными зданиями. Нильс и констебль Эберг выпрыгнули на берег; из рубок катеров вылезли другие полицейские, как в штатском, так и в форме. Все они, включая таможенных служащих, собрались на причале.
— Там, наверху, дом коменданта, — сказал Нильс, показывая пальцем. — Хоффман живет в квартире врача на втором этаже.
— Отлично. А пока мы будем его брать, вы открывайте лодочный ангар, — приказал комиссар таможенникам.
Нильс возглавил полицейских, направившихся к дому шефа. Несколько карантинных охранников появились со стороны больничных корпусов и поспешили к ним. Они попытались преградить дорогу, но отступили, увидев направленные на них пистолеты.
Полицейские подошли к дому и поднялись на второй этаж. Они приготовились взламывать дверь в квартиру врача, но та была не заперта, и они вошли. Через минуту стало ясно, что помещение пусто.
Спускаясь вниз по лестнице, полицейские встретили перепуганного старика, одетого в кальсоны, майку и капитанскую фуражку.
— Доброе утро, капитан Рапп, — сказал Нильс, опуская пистолет. — Вы меня помните? Я из полиции, а все эти люди — мои коллеги. Мы ищем Хоффмана, заключенного. Вы не знаете, где он?
Шеф карантина нервно кусал нижнюю губу.
— Доктор ничего не сказал о визите, — промямлил он.
— Мы не нуждаемся в его разрешении, — произнес комиссар Нурдфельд. — Вы знаете, где Хоффман?
— Хоффман, — произнес капитан Рапп, шныряя глазами влево и вправо, — он в своей камере, в корпусе для обследований.
— Он вас обманывает, — заверил Нильс.
— Посмотрим, — вмешался Нурдфельд. — Мы с вами идем туда, Гуннарссон. Остальные обыскивают дом шефа и другие постройки. — Затем повернулся к капитану Раппу: — Проводите нас в корпус для обследований. Или, пожалуй, — добавил он, бросив взгляд на кальсоны и шлепанцы шефа, — мы сами его найдем.
В комнате охранников на первом этаже больницы для обследований сидели двое охранников; когда зашли полицейские, они быстро поднялись. Нурдфельд приказал им показать камеру Хоффмана.
Все это в точности повторяло первое посещение Нильсом больницы. Они пошли по лестнице, и на каждом этаже охранник вынимал связку ключей и открывал новую дверь.
И вот они оказались в узком проходе с дверцей в стене. Охранник открыл дверцу, и Нильс и Нурдфельд приникли к решетке. Они заглянули в холодный больничный зал, оборудованный под камеру. Серый утренний свет проникал внутрь сквозь высоко прорубленное окно. На кровати лежал крупный бородатый мужчина в лохмотьях. Он спал, лежа на боку и подложив одну руку под голову.
— Ага, — коротко отреагировал Нурдфельд.
— Разбудите его, — приказал Нильс охранникам. — Скажите ему сесть, чтобы мы убедились, что это он.
— Хоффман! Просыпайся! К тебе пришли, — крикнул охранник.
Мужчина пошевелился, приподнялся на локте и сонно посмотрел на них.
— Сядь, — приказал охранник.
Гигант с трудом сел и тупо огляделся вокруг.
— Это он? — спросил Нурдфельд.
Нильс кивнул.
— Значит, тогда всё? — спросил Нурдфельд.
Гуннарссон не ответил, разглядывая мужчину на кровати.
— Был ли он заперт все время, с тех пор как я был здесь в последний раз? — спросил он охранника.
— Да, ясное дело, — заверил охранник.
Нурдфельд бросил на Нильса мрачный взгляд. Охранник снова закрыл дверцу.
Когда они прошли мимо закрытых дверей и снова оказались в комнате охранников, старший констебль сказал:
— Я хочу поговорить с прислугой, работающей здесь на кухне. Ее зовут Эллен Гренблад.
— Спросите в столовой, — ответил один из охранников. — Я могу показать, где это.
— Я пока схожу в складское помещение и посмотрю, не нашли ли что-нибудь таможенники, — предложил Нурдфельд. Он был спокоен и собран, но Нильс снова почувствовал его колючий взгляд.
На кухне в столовой Гуннарссон увидел пожилую женщину с прямой спиной и волосами, забранными в пучок, на вид внушающую доверие. Услышав вопрос Нильса, она окаменела.
— Эллен Гренблад?.. Она уволилась. Проработала здесь совсем недолго.
— А где она сейчас?
— Откуда мне знать? Уехала в город… Не всем подходит здешняя работа. Извините, мне нужно следить за кашей.
Она повернулась к плите и стала помешивать в большом казане.
Нильс вышел из столовой. Дождь перестал. Воздух был насыщен влагой и пах солью.
Внизу у пирса двери складского помещения были уже открыты. Он зашел внутрь.
Нурдфельд стоял посреди просторного склада и наблюдал за работой таможенников, ползавших под прилавками для распаковки и светивших фонариками по темным местам. Вдоль стен уныло располагались пустые складские полки. Полиция появилась здесь слишком поздно…
Нильс осмотрелся. И впрямь отличное место для хранения спирта. Карантинная станция была словно создана для контрабандистов. Удаленный причал, способный принимать большие суда. Складские помещения прямо у причала. Прилавки для распаковки, отлично приспособленные для разбавления и розлива по бутылкам, при этом нет никакой нужды в привлечении для этого людей из города. И, наконец, быстрая моторная лодка, отправлявшая бутылки на материк небольшими партиями.
— Есть какие-нибудь следы? — крикнул Нурдфельд. Голос его отозвался эхом от стен.
Один из таможенников поднялся и покачал головой.
— Ничего, комиссар. Все чисто.
— Слишком чисто, — заметил Нильс и провел рукой по одному из распаковочных прилавков. — Вот уже несколько лет к ним не заходили никакие торговые суда. Не должно ли было здесь собраться немного пыли?
— И спиртом не пахнет, — добавил таможенник и профессионально принюхался. — Но какой-то запах есть. Может, плохое вино… Очень плохое.
Нильс вспомнил первое письмо Эллен.
— Уксус, — сказал он. — Эти проклятые чистюли выскоблили все следы и залили склад уксусом.
Они вышли наружу; двое охранников закрыли за ними двери. Нильсу показалось, что он заметил довольное выражение на их лицах.
Комиссар Нурдфельд собрал полицейских вокруг себя на причале. Никто из них не нашел ничего интересного в зданиях карантинной станции.