За секунду завладев пистолетами, он бросил один спортсмену, и они вдвоем открыли из двух стволов огонь по мечущимся в клубах дыма бандитам. У тех не осталось вариантов, пришлось отступить в соседний вагон. Стежнев надеялся взять там заложников, но Аня и тут его перехитрила. Стоило ей оказаться в третьем вагоне, она тут же вышла в эфир и договорилась с проводником пятого вагона, чтобы тот увел пассажиров дальше, и не просто запер двери тамбура, а вывел бы из строя замок, так как Стежнев завладел спецключами.
Получилось, что бандиты не могут взять заложников, так как, если они начнут проламываться через запертый тамбур в шестой вагон, им в спину ударят экстремалы с кавказцами, завладевшие оружием убитых. Но сами противники Стежнева тоже не могли двинуться вперед, так как прочихавшиеся бандиты готовы были ударить очередями по любому, кто сунется в их вагон.
Установился зыбкий паритет.
Поняв, что стрельбы больше не будет, вернулась Аня.
— Ни хрена себе! — произнесла она сдавленным голосом, увидев почти десяток трупов в вагоне, залитом кровью. — Сколько же их осталось, если вы всех положили?
— Не знаю, — один из спортсменов пожал плечами. — Человек пять.
Аня осторожно осмотрела тела, но Стежнева не опознала.
— Ушел, гад, — сообщила она. — Главный ушел.
— Никуда не денется. На следующей остановке его возьмем. Благодаря вам все. Отлично вы с перцем придумали. Рация у вас далеко? Надо доложить обстановку, — спортсмен с задатками лидера автоматически принял на себя командование, но оставлял проводнице право решать.
Аня передала рацию спортсмену, и тот сообщил, что бандитов удалось блокировать в вагоне, но нужно сообщить об этом руководству вне поезда, чтобы на следующей остановке их задержали силами полиции или армии, так как нет возможности самим взять их штурмом.
— Отлично! — ответил начальник поезда. — Тут они такое устроили… Тимашевскую мы прошли без остановки! Но у нас в шестнадцатом вагоне уцелело и осталось при оружии еще трое полицейских. Они с нашей стороны блокируют бандитов. А вы не дайте им в сторону локомотива прорваться. Наверняка попробуют, им уже терять нечего.
Но вдруг новый мужской голос раздался в эфире.
— Это первый вагон, — сообщил он. — Тут у нас есть люди, готовые и способные оказать вам профессиональную помощь в задержании бандитов. Можем прислать.
— Спецназ ФСБ у них там, что ли? — недоуменно спросил спортсмен у друзей.
— Нэт разныцы! — уверенно заявил кавказец с ружьем. — Пусть присылают!
— Хорошо, мы ждем подкрепление! — ответил спортсмен в эфир.
Только он отдал рацию Ане, из пятого вагона раздались несколько автоматных очередей.
— Вот, щайтан! — воскликнул кавказец. — Полиция там, что ли?
— У полицейских пистолеты, — возразил спортсмен. — Хреновое дело. Возможно, кто-то сунулся в вагон с той стороны, и его обстреляли. И ведь не проверить никак. Сами сунемся, тоже получим.
— Что там у вас? — раздался незнакомый голос в эфире. — Это полицейский наряд.
— Мы только стрельбу слышали, нет возможности посмотреть. Но сейчас к нам обещали прислать какую-то спецуру. Сообщим, когда узнаем.
— Принял, будем на связи.
Проводница запретила трогать убитых.
— Следователи будут работать, эксперты! — пояснила она.
Инициативные ребята согласились. Прошло еще несколько минут, хлопнули двери тамбура, в проход плацкартного вагона высыпали дети. От удивления добровольцы не успели разразиться возмущенными криками, но тут до них дошло, что это не дети, а карлики. Три человека в гимнастических трико. Экстремалы не смогли сдержать смеха. Предводитель группы высоким голосом сказал:
— Мы цирковые, в первом вагоне наша труппа, а мы гимнасты и акробаты. Едем на гастроли в Крым. Мы можем драться. Где бандиты?
— Ребята. Вы, конечно, все герои, — с улыбкой ответил лидер спортсменов. — Но тут все-таки немножечко стреляют!
Главный циркач насупился. Он увидел кавказца с ружьем, который как раз набивал магазин патронами. Никто не понял, что происходит. Толпящиеся за его спиной двое других гимнастов перегруппировались, началось движение, две миниатюрные фигуры пролетели под потолком по проходу, кавказец отлетел к окну в отсеке и свалился под полку, при этом ружье из его рук вылетело, и уже через мгновение оно было у руководителя труппы, направлено в сторону тамбура пятого вагона.
Отследить движения лилипутов было очень сложно, они подобно обезьянам цеплялись руками ногами, отталкиваясь от любых выступов на стенах, и перелетали с места на место. При этом держать всех в поле зрения не удавалось. Кто-то отвлекал внимание, кто-то наносил внезапный удар. И все похожи как близнецы в одинаковых трико.
Кавказец, лишившийся своего ружья, поднялся, потирая грудь, куда пришелся удар миниатюрной пятки.
— Каратисты, да? — спросил он без гнева. — Маладэц!
Лидер экстремалов пальцами отвел ствол и сказал:
— Это все замечательно, мы ценим любую поддержку. Но мы не знаем точно, сколько их осталось и с каким оружием. Лучше дождаться вмешательства силовиков.
Лидер карликов задумался и ответил:
— Ладно. Но мы останемся, на всякий случай.
Возражать никто не стал.
За окнами уже было светло, утро полностью вступило в свои права. Поезд начал сбавлять ход.
— Всем внимание! — раздался в эфире голос начальника поезда. — Прибыли на карантинную остановку. Просьба всем оставаться на местах. Сюда обещали подтянуть военных. Будем надеяться, что все обошлось.
Когда поезд полностью остановился, стало ясно, что к его прибытию подготовились всерьез. За окнами виднелось несколько бронемашин и отряд вооруженных людей в ОЗК, сразу же пошедших на штурм пятого вагона.
Под прикрытием автоматчиков и башенного КПВТ[27] на бронетранспортере бойцы заложили взрывчатку под вагон и с одного подрыва проделали в нем дыру, через которую можно было проехать на автомобиле. Выстроившись в боевой порядок, военные ворвались через пробоину внутрь, но сразу стало ясно, что все меры предосторожности излишни.
— Седьмой пятому! — вызвал штаб в эфире командир группы захвата.
— На связи пятый.
— Тут живых нет. Одни трупы. Такое ощущение, что они друг друга перестреляли.
— Причина ясна?
— Никак нет. Тут следователям надо работать.
— Принял. В четвертом вагоне есть свидетели. Опросите их, и пусть опознают тела. Проводница там должна знать пассажиров.
— Принял! Конец связи!
Через минуту командир группы захвата, облаченный в ОЗК и изолирующий противогаз, постучал в дверь четвертого вагона. Аня открыла ему и откинула подножку, чтобы легче было забраться.
— Сможете опознать трупы? Все ли на месте? — спросил он.
— Наверное. Думаете, кто-то мог уйти? — спросила Аня, думая о Стежневе.
— Для того вы и нужны.
Аня дрожащими руками открыла двери и на ватных ногах вошла в пятый вагон. Но ее тут же отпустило. На полу, в луже крови, лежал труп Стежнева. Лицо его было изуродовано несколькими выстрелами, от головы вообще мало осталось, но костюмчик был его, и фрагмент бороды виднелся, густо залитый кровью.
— Это их главарь! — с облегчением воскликнула Аня. — У него должно быть удостоверение ФСБ в пиджаке.
— Проверьте, мне неудобно в толстых перчатках, — велел военный.
Поборов брезгливость, Аня обшарила пиджак, достала удостоверение и передала его военному.
— Понятно, — ответил тот. — Будем разбираться. Все на месте?
— Да, — уверенным тоном ответила Аня.
На самом деле, ее не было в вагоне во время перестрелки, и точное число бандитов она сосчитать не могла. Но ее так захлестнула радость от гибели Стежнева, что остальное казалось мелочью.
Глава 15
В которой Наталья вместе с Пичугиным делают новое открытие, Думченко договаривается, что академик Олейник проспит два дня, а поезд загоняют на старую секретную военную базу
Передышка в сорок минут — подарок судьбы. Можно спокойно посидеть, проанализировать накопившуюся информацию. И хотя этот процесс у Натальи не прекращался, отсутствие необходимости решать какие-то экстренные задачи, бежать, объяснять, расспрашивать — это прекрасно! Она по одной закинула в рот большие таблетки ЗМА, раскусила не без удовольствия, проглотила, запивая коктейлем из бутылки. Накопились вопросы не первоочередные, но требующие осмысления. И первый — зачем Ройтбурту хлорсульфоновая кислота? Комплексоны[28] — очень общее название для лаборатории. На кого она может работать? Да на кого угодно. Наталья открыла страничку с СМС-сообщениями и отправила Огородниковой: «Лена, собери все данные о работах Ройтбурта В.М. за последние пять-десять лет. Обрати внимание на все, что может иметь отношение к иминам[29], дифенилам и сульфонам».
Вопрос второй — почему Думченко не сказал о том, что Олейника госпитализировали? Хотя нет, не почему, а зачем? Зачем ему нужно было скрыть этот факт? Зачем он выспрашивал о том, сколько человек получили препарат? Хотя это нетрудно объяснить, ведь препарат без сертификата и разрешения. Думченко боится. Кочергин абсолютно прав — риск огромен. А недоброжелателей у всех нас хватает. Однако Олейник уверен, что разрешение есть. «Работайте спокойно».
Евдокимова понимала, что нельзя верить словам, но у нее не было времени на ожидание подписей. Надо было спасать людей. За препарат она не боялась и тем более не боялась подонков. Хотя не всегда может получиться, как вышло с Ковалевым. Многие недосягаемы.
Внезапно, наперекор анализу, в памяти всплыла фраза поручика Ржевского: «Мадемуазель! При чем тут, право, вы? Любите вы хоть черта!»
Наталья усмехнулась.
«Что-то меня клинит на «Гусарской балладе», — подумала она. — То лейтенант у меня французский, то Ржевский со своей феноменальной галантностью».