— Простите, товарищ генерал, не знаю вашего имени-отчества, — не выдержала Наталья. — Давайте не будем плести кружева. Вы ведь хотели меня допросить? Я готова. Мне нечего скрывать.
— Зовут меня Михаил Иванович. Можете так обращаться. Раз вы готовы, первый вопрос к вам, Наталья Викторовна. При каких обстоятельствах и когда к вам попало изделие лаборатории цифрового моделирования биообъектов НИИ биофизики под руководством профессора Лемеха, которое официально называлось ИСВ-1, а разработчики называли АКСОНом?
— Его меня вынудил проглотить Василий Федотович Лемех двадцать седьмого сентября две тысячи второго года. Я пыталась спасти своего товарища Михаила Зверева, студента третьего курса медицинского института. Миша тогда узнал о планах генерала ФСБ Ковалева продать большую партию АКСОНов каким-то бандитам или террористам и вознамерился этому помешать. Михаил поручил меня Лемеху с просьбой задержать и не отпускать. Когда Василий Федотович понял, что удержать меня не сможет, он дал мне АКСОН и настоял, чтобы я его проглотила. Сделал он это, чтобы я имела шанс выжить, если все-таки успею на помощь Мише.
— Что вам известно об этой операции?
— Ничего. Ничего, кроме того, что на закрытом заводе на окраине Москвы должна была состояться передача товара и денег. Я знала адрес завода.
— А что случилось с Михаилом Зверевым?
— Он погиб.
— Вы знаете как?
— В общих чертах. Миша взорвал всех и погиб сам при взрыве.
— Что он взорвал?
— Бензовоз. Он угнал автоцистерну с бензином. Водителя оглушил.
— Как он узнал о сделке?
— Я не знаю. Он мне не рассказывал, но как-то узнал. Впрочем, сейчас полагаю, что услышал, а затем события реконструировал в мозгу. Как это сейчас могу делать я. Такие способности носитель АКСОНа приобретает только в случае смерти и… Не знаю, как это назвать. Воскрешения, слишком громко.
— Да уж. После восстановления жизненных функций, — подсказал Трифонов. — И все эти годы вы носите в себе этот прибор?
— Да.
— Вы хорошо знакомы с Лемехом?
— Да, с сентября две тысячи второго, достаточно хорошо, чтобы регулярно навещать его. Он даже выделил мне в этом доме свою комнату.
Пичугин был уверен, что гостиная напичкана специальной аппаратурой. Трифонов имел возможность установить тут камеры и микрофоны, а раз имел, вряд ли ее упустил. Скорее всего, ведется не только запись, но и непосредственный анализ происходящего специалистом по дистанционной оценке психологических состояний. А в ухе генерала наверняка приемник, чтобы сразу слышать рекомендации этого специалиста.
— Да, я это понял по тапочкам вашего размера и белью в шкафчике, — спокойно сообщил Трифонов. — Значит, все эти годы Лемех ставил эксперименты с вашим участием?
— В известном смысле так. — Наталья кивнула. — Он периодически оптимизировал программу в процессоре АКСОНа и попутно что-то в ней добавлял.
— И как это себя проявляло?
— Как и было задано изначально, небольшие раны затягивались за минуты, а серьезные травмы за часы. Выносливость увеличилась раза в три или четыре, слух и зрение тоже. Расширился диапазон и чувствительность по всем каналам восприятия. АКСОН создал в сердце дополнительный центр автоматии, на случай ранения. Так я выжила при пулевом ранении аорты ночью в понедельник. Рана затянулась за десять минут. Сердце восстановило давление за двадцать минут, мозг почти не пострадал. Работа мышц в состоянии «зомби» обеспечила кровообращение, частично компенсировав временную остановку сердца.
— Понятно. А как вы объясните свои возможности, свидетелей которым было немало в «Домодедово»? Как вы убили Ковалева?
— Я его не убивала. Он сам себя убил.
— Но вы этому поспособствовали?
— Я дала ему понять, что уйти ему не позволю. Когда он понял, что не сможет оказать мне противодействие, он предпочел застрелиться.
— То есть это АКСОН дал вам способность двигаться с такой скоростью?
— Нет, — возразила Наталья. — АКСОН меня оживил после смертельного ранения, а в процессе восстановления нервных тканей возникла и эта способность. АКСОН создал условия для ускорения проходимости нервных импульсов и помог добавить митохондрии в мышечные клетки. Впрочем, я это поддерживала постоянными тренировками. Без регулярных занятий и нагрузок АКСОН обеспечит только выживание. Он будет развивать те функции организма, которые человек развивает сам. Если не заниматься постоянно физкультурой, экстрарежим может привести к серьезным травмам суставов и связок.
— Сколько лет вы занимаетесь восточными единоборствами?
— Два года с Мишей и еще десять лет ходила в клуб, последние годы не успеваю посещать секцию, занимаюсь дома, когда есть время.
— Приличный срок, отличная форма. Вы это делаете, чтоб у знакомых не возникало вопросов о ваших физических способностях?
— Я занимаюсь для поддержания формы. — Наталья держала голос спокойным. — Это мой образ жизни. Если коротко резюмировать эффект АКСОНа, он оптимизировал физиологию организма. Это требует определенных правил жизни и постоянных занятий на тренажерах.
— Сколько часов вы спите? За время наблюдения в Москве и Воронеже вы не спали около сорока часов и не показывали признаков усталости.
— Я же объяснила, физиология максимально оптимизирована. Утомление отчасти связано с накоплением в тканях молочной кислоты и других токсинов, а у меня этого не происходит. Однако приходится много есть.
— Как вы относитесь к Олегу Ивановичу Пичугину? — Генерал спросил так, будто речь идет о каком-то постороннем человеке.
— Я люблю его. — Наталья улыбнулась.
— Вы давно с ним знакомы?
— Четвертый день.
— И сразу, вот так, любите?
— Да. Сразу. Как увидела.
Олег вспотел. Пульс участился и начал отдаваться в висках.
— Допустим. — Трифонов задумался. — А как он к вам относится, что вы думаете?
— Точно так же. Он меня любит.
— Вы уверены?
— Абсолютно. — Наталья глянула на Трифонова в упор и без улыбки. — У вас нет причины мне не верить, Михаил Иванович. Хотя вы обычно используете обратный принцип. Вам нужен убедительный аргумент, чтобы верить. Я не собираюсь для этого ни целовать, ни каким-то иным способом доказывать свои чувства к Олегу. Вспомните, на что я пошла ради него. Это для вас должен быть тот самый несокрушимый аргумент.
Трифонов оттянул воротник сорочки и на некоторое время умолк.
Пичугин понял, что пауза сделана неспроста. Сейчас специалисты анализируют голос Натальи по интонациям, определяют, где ложь, где правда, а генерал ждет их вердикта. Пичугин не был уверен, что смог бы отвечать так же просто и искренне, как Наталья.
— Олег Иванович, — обратился к Пичугину Трифонов. — Вы что на это заявление скажете?
— То же самое, я люблю ее, — ответил тот.
— За четыре дня? — удивился Трифонов. — И сразу такая взаимность?
— Сразу. Я обаятельнее и милее женщины не встречал.
— Удивили, — признался Трифонов. — Я, конечно, всякое допускаю, но все равно удивлен.
— Товарищ генерал, — напомнила о себе Евдокимова. — Вас только это интересует?
Вопрос немного выбил Трифонова из колеи.
— Нет, конечно. У меня масса вопросов.
— Тогда спрашивайте. У вас ведь нет повода сомневаться в искренности наших ответов?
— Когда вы узнали, что в доме Лемеха есть тайник с оружием?
— Ночью в понедельник.
— Вы знали о его происхождении?
— Да, Василий Федотович сказал, что Миша его захватил у наемных убийц в сентябре две тысячи второго года.
— И все эти годы арсенал хранился в подвале?
— Не знаю. Василий Федотович предложил им воспользоваться только в ту ночь, когда бандиты приехали, чтобы убить нас.
— Почему вы так решили?
— Василий Федотович обнаружил у Олега датчик ПЭМИ, благодаря которому они нас нашли в этом доме, а я услышала разговоры убийц. Убежать мы не могли. Лемех стар, Олег болен, а я одна после ранения не имела возможности справиться с десятком вооруженных бандитов. Василий Федотович предложил взять оружие из тайника.
— Вы знаете, что еще в тайнике?
— Василий Федотович сказал, что есть еще пистолеты. Но нам они не были нужны.
— Вы умеете стрелять из снайперской винтовки?
— Мне Миша рассказывал. Я читала инструкцию в Интернете.
— Он не говорил вам, что у него есть оружие?
— Говорил, но я ни разу не видела.
— И вы вот так без опыта взялись стрелять?
— Для меня это несложно. Миша в армии был снайпером и рассказывал кое-что, когда мы дружили.
Трифонов потер переносицу.
— Сколько вы сделали выстрелов?
— Точно не помню. Около пяти. Два точно с дерева во дворе, остальные из леса.
— Наталья Викторовна, мне трудно поверить, что женщина без опыта ведет бой по всем правилам.
— Но ваш консультант же говорит, что я не лгу. — Наталья сделала жест, словно указывая на невидимые камеры. — И эксперты дали вам заключение…
— Вы слышите, что мне говорят в ухо?
— Конечно. Я слышу, что ваш эксперт говорит в машине за два дома отсюда, но с задержкой. Скорость звука ниже скорости радиоволн.
Трифонов озадаченно крякнул. Он не привык, чтобы с ним разговаривали так откровенно, а то, что он считает секретом, таковым не является.
— Что вы хотите от меня? — неожиданно спросил он.
Евдокимова пожала плечами:
— Ничего. Хотя, пожалуй, только одно. Олег просил вас помочь разыскать важный документ, затерявшийся в приемной правительства. Если вы сможете найти эту бумагу и организовать необходимые подписи, я буду вам обязана.
— Обязаны? — переспросил Трифонов.
— Признательна. И уже не в первый раз. Я уже обещала вам пожать руку за найденный сульфохлорид для производства лекарства.
Трифонов не мог сдержать улыбку, поэтому поднялся из-за стола и спросил не оборачиваясь:
— Еще чаю хотите?
— Не откажусь, — ответила Наталья, допивая из своей чашки.
— Я могу сделать вывод, Наталья Викторовна, что вы не питаете личной неприязни ко мне и организации, которую я представляю? — спросил Трифонов, вернувшись с полным чайником.