— Эй, мистер Ти!
— Ну, что там? — отозвался мужской голос.
— Гляньте сюда, вы такую собаку точно никогда не видели. Она берет носит! И тут еще вторая с ней, обе в двери заглядывают. Деловые такие, куда там! Вы их знаете?
Услышав что-то о собаках, стоявших у него на пороге, владелец магазина вышел из подсобки наружу. Это был добросовестный торговец съестным, привыкший соблюдать безукоризненную чистоту. Достаточно сказать, что перед открытием магазина он намывал руки антибактериальным мылом. Когда его окликнул уборщик, он вытер руки, повесил полотенце и вышел из-за полок, застегивая последнюю пуговку на свежевыстиранном белом халате, в котором обычно работал. По ходу дела ему попался на глаза нож для ветчины, почему-то лежавший на сырном прилавке. Мистер Ти взял его и пошел дальше, нетерпеливо похлопывая плоским лезвием по ладони.
— Где, Фред? — спросил он. — Какие собаки? А-а, вижу… Господи, нет, я их точно никогда в жизни не видел. А ты, Мэри? Мэри! Тебе известно, откуда взялись эти собаки?
Девушка вышла к ним, неся фибровую картонку с прикрепленным к ней перечнем товаров.
— И что это вообще такое у него на голове? — огибая прилавок, спросил хозяин.
Однако стоило ему выйти в торговый зал и, упершись руками в колени, наклониться, чтобы получше рассмотреть Надоеду, как обе собаки вдруг развернулись и кинулись наутек, «словно гончие весны по следу зимы»[12]. Свернув за ближайший угол, они стремглав пронеслись мимо «Черного быка» и скрылись в переулке.
Надоеда позволил себе остановиться лишь ярдов через двести. Прислонившись к стене, он вывалил язык, силясь отдышаться.
— Ты видел, Рауф? — пропыхтел он. — Ты видел?..
— Белый халат!
— Да! И в руке у него был нож!
— И от него пахло… той штукой…
— А из кармана еще и ножницы торчали!
— Там еще женщина была, тоже в белом халате! Она несла бумагу на плоской картонке! Так они делают, когда приходят тебя забирать!
— Рауф, Рауф, жуть-то какая… Должно быть, это еще одно гнездо белых халатов! Может, в этом городе только они одни и водятся, как по-твоему? Похоже, никого другого тут нет. Прикинь, целый город белых халатов!
Эта мысль заставила их тронуться с места и вновь пуститься бегом.
— Нет уж, я туда не вернусь! У них тут вода через город бежит — спорю на что угодно, они туда собак бросают.
— А тот человек с ножом небось режет их на стеклянном столе. И вовсе это не магазин!
— Вот что, давай-ка скорее убираться отсюда! Бежим вон туда. Там по крайней мере людьми не пахнет.
— Ну и отлично… Погоди, Рауф, это же рододендроны! Рододендроны!..
— Ну и что? Это тоже плохо?
— Нет, конечно. Я просто к тому, старина, что, прежде чем протянуть лапы, мы еще найдем себе правильного человека. Может, даже сегодня. А вообще — обязательно.
— Ты, Надоеда, обоих нас в могилу загонишь. Или еще куда похуже. Ну тебя! По мне, лучше держаться от людей подальше! Я ни разу не видал от них ничего хорошего…
Они бежали по окраинной улочке, переходившей в сельскую дорогу, что вилась по косогору над Конистоном. Внизу, у подножия крутого склона, заросшего деревьями и кустами, шумел ручей. Напоенный недавним дождем, он ревел, точно бурный горный поток. Когда деревья расступались, открывалось ущелье и видна была белая пена, хлеставшая по камням. Грохот стоял такой, что собаки не услышали приближения грузовика, вывернувшего из-за поворота. Они заметили его лишь в самый последний момент.
Надоеда, подвывая от ужаса, кинулся в заросли папоротника и там затаился. Рауф же попытался укусить машину за колесо. Некоторое время он несся наравне с грузовиком, грозно клацая зубами, потом отстал и вернулся. Задний борт удалявшегося автомобиля был открыт, оттуда свисали лязгающие цепи, а перевозил он мокрый гравий с каменоломни. Наружу стекала красновато-желтая жижа, Рауф вернулся весь перемазанный, сел и принялся тереть морду передней лапой.
Фокстерьер выполз из папоротников и присоединился к нему.
— Ты чего удрал? — спросил большой пес. — Мы же вроде людей сторониться решили, а не…
— Грузовик, Рауф! Это был грузовик!..
— Правильно, но я же его прогнал! Прикинь, он меня всего обгадил со страху! Как я его гнал, гр-р-р-рауф…
— Грузовики… колеса… кровь!!! И тогда они меня заперли!.. Не делай этого больше, Рауф! Обещаешь?!
— Тебя не поймешь, Надоеда…
— Рауф, я знаю, о чем говорю! Верно, у меня с головой не в порядке, но это всего лишь ветер… Он, знаешь ли, продувает мне всю башку, то место, где раньше были мозги… Однажды туда мухи залетели…
— Больше не залетят, Надоеда. Пойдем дальше! Там, откуда приехал грузовик, могут быть еще люди. Кто знает, может, они окажутся лучше. Я-то в это не особенно верю, но, раз тебе так хочется их отыскать…
Скоро они добрались до большого водопада у Шахтерского моста, и теперь уже Рауф оробел и попятился при виде потоков падающей воды.
— Спокойно, старина, — ободрил его Надоеда. — Тут нет никаких белых халатов.
— Ты-то откуда знаешь?
— А по запаху.
— Не важно. Я все равно туда не пойду!
С дороги по ту сторону водопада доносились тарахтение двигателя грузовика, одолевавшего подъем на первой передаче, и периодический шорох, скрип и грохот нагружаемых в кузов камней. Собаки опасливо продолжили путь. Пахло дизельным топливом и людьми, и сама земля впереди испускала странный, беспокоящий запах. Это был давивший своей пустотой запах камней, которых лишили травяного покрова и нагими выставили под дождь. Надоеда и тянулся туда, и одновременно терзался сомнениями.
С горя он остановился полакать водички из ручейка, бежавшего вдоль дороги.
— Ничего понять не могу, — признался он наконец. — Они что, и траву дели куда-то? А вода! Что с этой водой? В ней такой привкус…
— Металл, — мрачно подтвердил Рауф. — Уж я-то его знаю. Вот что, Надоеда. Ты побудь здесь, а я пойду осмотрюсь. Если вдруг увидишь, что я возвращаюсь бегом, — ни о чем не спрашивай, просто дуй за мной!
Рауф вскарабкался на ближайшую груду камней и пропал из виду. Вскоре Надоеда услышал его лай и двинулся следом.
Их глазам предстало удивительное зрелище. Это была огромная впадина между холмами, на один из которых они теперь поднялись.
Пространство впереди было совершенно голым. Повсюду виднелись скалы и кратеры, напоминавшие поверхность Луны. Поперек впадины шла дорога с глубокими, залитыми дождевой водой колеями, а рядом с ней тянулось нечто вроде желоба, по которому мчался мутный поток. Все вокруг покрывала бурая грязь, а в отдалении возвышалась целая гора глинистого сланца, — словно великан приготовил костер, только зажечь не успел. Там, уменьшенный расстоянием, полз серый грузовик. Он кренился из стороны в сторону, поднимая грязные брызги. Псы видели, как он сдал задом к сланцевой горе, повинуясь командам человека в желтой защитной каске, который что-то крикнул и взмахнул сперва одной рукой, потом другой. Еще где-то размеренно чавкал мощный насос. Его не было видно, но по земле тянулся толстый черный шланг, изливавшийся в желоб.
Надоеда и Рауф не знали, что это место называлось Медной долиной. Когда-то в ней добывали руду, но месторождение давно истощилось, и теперь здесь промышляли лишь мелкие добытчики гравия и вообще все, кому требовалась машина земли из отвалов и кому не лень было пригнать сюда грузовик. Как раз такие люди и возились здесь в это субботнее утро. Общий вид Медной долины являл собой типичную картину заброшенного карьера. Грязь, брошенная ржавая техника, изрытый во всех направлениях грунт… сущая мерзость запустения! Ко всему прочему, нагую рану земли во множестве пересекали похожие на мельничные ручьи канавы с бегущей водой, природные и искусственные. Вода стекала с крутых каменистых уступов, устремляясь вниз — туда, где на склонах виднелись непотревоженные валуны с уцепившимися за них кустами. Оттуда слабо тянуло мхом и живой зеленью, но эти запахи заглушала техногенная вонь брошенной выработки.
Псы некоторое время молча созерцали эту картину.
— Это все объясняет, — произнес наконец Надоеда.
Рауф почесал задней лапой за ухом и принялся беспокойно скрести землю.
— Это все объясняет, Рауф, разве ты сам не видишь? — повторил терьер. — Вот как они все переделывают. Они только что утащили отсюда улицы и дома и собираются навалить большие камни. А потом укладывать землю с травой. Закончат здесь — и, наверно, спустятся ниже, к тем домам, откуда мы с тобой только что пришли. Уберут их и нагромоздят на их месте скалы. Вот бы еще знать зачем? Особенно если те дома принадлежат белым халатам… Не пойму. Смысла не вижу. И по ветру этого не учуешь. — Надоеда вздрогнул и лег на землю.
— По ветру? В этом мире вообще ничего не учуешь, — пробурчал Рауф.
— Наверно, здешние люди тоже неправильные, — с сожалением констатировал Надоеда. — По мне, на хозяев они не очень-то похожи. И все равно, я бы сделал попытку… Что нам еще остается?
Оставив Рауфа изучать едко пахнувших рыжих муравьев, суетившихся вокруг своего жилища, фокстерьер быстро перебежал бывший карьер, одолел, поднимая брызги, с дюжину больших луж, собравшихся между грудами сланца, и, виляя хвостом, приблизился к водителю грузовика, который задумчиво пинал переднее колесо. Когда человек заметил его, Надоеда в нерешительности остановился, готовый в любой момент дать деру.
Шофер выпрямил спину и крикнул через капот человеку в желтой каске:
— Эй, Джек, ты видел этого пса? Чей он, не в курсе?
— Нет, — отозвался тот. — Тут никто с собаками не гуляет. Не то место… Эй, а что это у него на голове?
— А я почем знаю? А ну, брысь отсюда! Пошел, говорю! — И водитель грузовика схватил камень.
Надоеда кинулся прочь. Брошенный ему вслед камень пролетел мимо, и шофер снова принялся пинать колесо.
Рауф оторвался от задумчивого созерцания муравейника.
— Ну и как оно?
— Он пинал свой грузовик, — сообщил Надоеда. — Он уже был сердит, когда я подошел. Я понял это по запаху…