атылку. А потом испугался, что в тюрьму угодит. Валька говорит, он был пьяный в стельку. Такие каракули в письме… И головой вниз.
— Менты довольны? — спросила я и тут же на себя разозлилась.
— Ты думаешь? Кто же тогда убил Вовку? И зачем? А тут вроде все сходится. Они и вправду не очень ладили. И тюрьмы Серега ужасно боялся…
— А кто о ней мечтает? — удивилась я.
Смерть Сереги произвела на Славку самое благотворное впечатление, он повеселел и потерял интерес к нашей беседе.
— Съезжу, переговорю кое с кем. Надо быть в курсе.
— Давай, — кивнула я, проводила его до двери и, — устроившись на подоконнике, закурила.
Предаться раздумьям мне не дал Палыч, он возник в кухне и спросил нерешительно:
— Чего приходил-то?
— Кто его знает…
— Дурака свалял, а теперь ходит… Думать-то раньше надо было… теперь чего… А ты как? — насторожился он.
— Что?
— Как к нему относишься?
— Никак. Палыч, сходи в магазин, хлеба нет. И редиски купи, хочу редиски под майонезом.
— Редиску ты с детства любишь. Бывало, сидишь на подоконнике и трескаешь, точно яблоки…
Взяв деньги. Палыч ушел, а я разглядывала высоченную березу, росшую во дворе напротив нашего окна, и думала о самоубийстве охранника, случившемся весьма кстати.
До двенадцати я ждала Зойку. Решив, что от Ваньки она скорее всего проедет прямо на работу, отправилась в ресторан. Новость о том, что Серега выбросился в окно, уже знали все, персонал активно обсуждал ее, перепевая на все лады. Достоверно известно следующее: письмо он оставил, в три строчки: «Вовку убил я. Мы поскандалили. Убивать я не хотел». Очень лаконичное послание. Упившись до бесчувствия. Серега вышел на балкон в своей квартире и сиганул вниз головой с шестого этажа. Жил он у матери (которая, как известно, была больна), а кончать счеты с жизнью, как заботливый сын, отправился к себе. По-моему, очень разумно. Соседи услышали крик в половине первого ночи. Вызвали милицию и «Скорую». «Скорая» не понадобилась. А вот милиция обнаружила предсмертное письмо и три пустые бутылки водки. В общем, гибель Сереги обсуждалась вовсю. Вспомнили, что на Восьмое марта они с Вовкой едва не подрались, что Вовка одно время жил с Серегиной девчонкой, потом она вернулась к нему, а потом бросила обоих.
— Да я сразу подумала, что это он его укокошил, — перекрикивая всех, радовалась Людка. — Ведь дураку ясно было… — Многие Людку с готовностью поддержали.
В разговорах практически не участвовали трое: Зинка, мрачная, со сдвинутыми у переносицы бровями, зло косилась на всех и дважды прогоняла болтунов из буфета. Зойка, узнавшая новость, наверное, позднее всех, слушала, кивала и поглядывала на меня, точно прицениваясь. Третьим, не участвовавшим в пересудах человеком был давний Серегин дружок Юрка Воронин, или попросту Ворона. Он приехал вместе с Владом, но не сидел, как ему по должности положено, на втором этаже поблизости от хозяина, а торчал у Зинки в буфете и незаметно угомонил полбутылки коньяка. Слушая разговоры о дружке, молчал, но смотрел свирепо. Улучив момент, когда мы остались одни. Зинка шепнула:
— Ворона говорит. Серега машину разбил. Нашли ее за городом, возле нового моста, на объездной. Там же еще дороги нет… Чего он там делал?
«А главное, когда?» — подумала я. Можно, конечно, предположить, что вначале Серега решил покончить жизнь самоубийством, влетев на скорости в опору строящегося моста. Да вот незадача, с балкона парень сиганул в половине первого, а в час его «БМВ» мы видели целехоньким — правда, с лужей крови на коврике.
Зинка, наверное, думала о том же.
— О машине молчок, — напомнила она и добавила с ужасом:
— Лишь бы нас никто не заметил…
Я разделяла ее опасения. Парня заставили написать дурацкое признание, влили в него литр водки и сбросили с балкона. Думаю, «БМВ» не поленились вымыть, перед тем как разбить. На это понадобилось время, оттого и вышла накладка, покойник, уже находясь в морге, влетел в опору моста.
— А чего еще Ворона говорит? — спросила я Зинку.
— Говорит, что Серега психом не был.
— В том смысле, чтоб признания писать? Зинка хлопнула глазами:
— В том смысле, чтоб с балкона… Конечно, перебрал, и в тюрьму отправляться охоты никакой…
— Разве менты к нему цеплялись?
— В том-то и дело, что нет… то есть на нервы, конечно, действовали, но особо не липли.
Если бы у ментов были к Сереге серьезные претензии, он находился бы не в собственной квартире, а совершенно в другом месте. Покровители у него есть, и его обустройство в тюрьме штука сомнительная. Уж очень пугливым парнем оказался Серега.
Даже с появлением посетителей разговоры не прекратились, правда. Ворона перебрался из буфета на второй этаж — туда, где ему и надо было быть.
— Мы на пороге великих событий, — насмешливо заявила Зойка.
— В самом деле?
— Конечно, четвертую смену трудимся, а уже два трупа. Страшно подумать, сколько их будет, доработай мы до отпуска. А этот, со шрамом, сегодня не появится. Произвел мужик впечатление, на такого раз глянешь и трупам уже не удивляешься.
Я схватила Зойку за руку и больно сжала.
— Забудь об этой чепухе.
— О какой? — удивилась она.
— О той, что ты напридумывала, находясь в объятиях Ваньки.
— Ванька парень простой, умом особо не блещет, но человек надежный, а в нашем положении такой пригодится.
— Зойка, — прошипела я, а она усмехнулась.
— Обидно мне, что у тебя какие-то секреты. Но коли ты так решила, придется мне переждать. Хотя лучше б тебе кое-что растолковать мне, чтоб, значит, душа у меня не болела.
— Нечего растолковывать…
— Как скажешь. Я тебе верю, без крайней нужды ты наши головы в петлю не сунешь.
— Черти бы тебя слопали, — не выдержала я.
— Расслабься, — обиделась Зойка, — Проверим удачу, — сказала она и извлекла свои кубики, я сунула руку в карман и достала свои.
— На счет «раз»…
На двоих выпало пятнадцать.
— Не густо, — вздохнула Зойка и ласково мне улыбнулась.
После работы ее вновь встретил Ванька, точнее, пришел часов в двенадцать и до закрытия успел основательно набраться.
— Сегодня дома ночуешь? — спросила я Зойку.
— Не знаю. Сначала его на родной диван определю. Лыка не вяжет и на ногах не стоит, а в историю попадать ему нельзя.
— Все равно сядет, — не удержалась я.
— Само собой, но погулять хочется подольше.
— Охота тебе с ним возиться, — понаблюдав за Ванькой некоторое время и не обнаружив в своей душе ни грамма симпатии к нему, заметила я.
— Он вообще-то ничего, — вступилась за любимого Зойка, — Пьет много, но это от большой радости, что на воле. Если сразу не сядет, то, может, остепенится. А главное, я себя рядом с ним чувствую… как бы это сказать… — Зойка хохотнула и закончила лукаво. — В общем, ты понимаешь.
Конечно, я понимала, но Зойкино увлечение этим типом мне не нравилось. К концу смены Ванька то ли очухался, то ли за годы пьянства просто привык двигаться на автопилоте, но тащить его под руки не пришлось. Зойка отбыла с любимым, а я, подумав, пошлепала на троллейбус, благо время позволяло надеяться, что таковой появится. Зинка догнала меня возле крыльца.
— Я такси вызвала, — сказала она хмуро. — Сейчас подъедет.
Сегодняшние чаевые вполне позволяли малость шикануть, и я согласно кивнула. Такси дожидалось на крыльце. Зинка молчала, уставившись в стену, в ней чувствовалось большое стремление ничего не видеть вокруг. Я его полностью разделяла и молчания не нарушила. Зинка обреталась на другом конце города, поэтому сначала завезли меня. Покинув такси, я зашагала к подъезду, подняв голову к своим окнам. Все четыре темные. Возле кустов справа стояла машина, мигнули фары, я притормозила, ожидая, что последует. Хлопнула дверь, и я увидела Вальку.
— Привет, — сказал он, подходя ко мне.
— Привет, — не выказывая особого удивления, ответила я. — Ехал мимо, решил завернуть в гости?
— Не дури. Я тебя уже час жду.
— Пойдем, — кивнула я, но он, взяв меня за локоть, сказал:
— Поговорим в машине.
— Поговорим, — пожала я плечами. Валькино появление мне не нравилось, оно не сулило ничего хорошего и означало только одно: у меня проблемы, а это как раз то, что мне совершенно ни к чему, ни сегодня, ни завтра.
Мы устроились в машине и закурили. Валька смотрел в открытое окно и, должно быть, прикидывал, с чего начать разговор.
— Чижик, — позвала я, — у меня глаза слипаются. Есть что сказать — говори, а нет, так я спать пойду.
— Я думал, это ты мне кое-что расскажешь…
— Что, к примеру? — удивилась я.
— Что происходит.
— Здорово, — Я нервно хохотнула, — Ты меня спрашиваешь, что происходит? Лучше обратись к гадалке.
— Славка нервничает. Стоило тебе появиться, и все пошло наперекосяк.
— Что пошло? — разозлилась я.
— Скажем так, его озадачили некоторые вещи. Например, твое знакомство с одним типом — Он появляется в ресторане, и вдруг оказывается, что вы большие друзья.
— Сильно сказано. Будем придерживаться истины: мы знакомы. Ехали в одном поезде после отдыха на Черноморском побережье. Я и не предполагала, что судьба сведет нас еще раз, и, обнаружив его в ресторане, слегка удивилась.
Валька слушал, напряженно вглядываясь в мое лицо, насколько это позволяло освещение.
— Надеюсь, все так и есть, — заявил он, когда я закончила.
— У меня нет причин хитрить. Почему этот тип вызвал у вас такой интерес?
— У вас? Он вызвал интерес у Славки Кое-какие спорные вопросы. Старые долги. Славку можно понять, он всерьез обеспокоен, не ясно, на чьей ты стороне?
— На своей. А что затевается? Спрашиваю не из любопытства, просто не хотелось бы по неведению сделать неосторожный шаг. Валька засмеялся тихо, едва слышно и головой покачал.
— Я рада, что у тебя хорошее настроение.
— Не злись.
— Ты сам только что сказал, стоило мне появиться, и начались странные вещи. Кто-то пытался меня подставить. Вопрос кому это нужно?