о-то по неведомой причине, боясь разоблачения, жаждет моей смерти. Если мы отыщем этого человека. Бардин получит убийцу своего друга, а я убийцу Зойки. Неужели он в самом деле так думает? А почему бы и нет? Вдруг мы действительно доберемся до этого сукина сына? Тут я поймала себя на мысли, что уже несколько раз употребила местоимение «мы», подошла к зеркалу, взглянула на свое отражение и грустно покачала головой, «Ничему тебя, дуру, жизнь не научила». Бардин может иметь в виду одно, а говорить совершенно другое. Верить словам подобного типа… А у меня есть выбор? Верить, не верить, какая разница, потом разберусь. Я хочу найти гада, что накинул ремень на Зойкину шею, и пристрелить его (господи, неужели я это сделаю?), и пусть потом Бардин катится ко всем чертям.
Я легла на постель и попробовала думать о чем-то другом. Например, о своей дальнейшей жизни. Я нашла убийцу, я сделала, что хотела, а дальше? Дальше, дальше… нет никакого дальше, и ни о чем, кроме этого мерзавца, я думать не могу.
Я слышала, как они вернулись, подъехала машина, хлопнула входная дверь. Саша, не заходя ко мне, крикнул:
— Идем ужинать! А я ответила:
— Спасибо. Не хочу. — Когда Бардин сочтет нужным что-то сказать, пусть говорит, а я подожду. Я терпеть не могу играть в карты, но насчет нервов он ткнул пальцем в небо.
Стук был настойчивым. Я приподнялась, сказала:
— Да.
— Да.
И Бардин вошел.
— Собралась спать?
— Не знаю, чем занять себя. Сплю и стою под душем, — говорила я спокойно, следя за своим голосом, ни намека на ядовитость. Он сел в кресло, опершись локтями на колени и сцепив пальцы замком. Он молчал, и я молчала. Молчание присутствовало в комнате как нечто материальное. Я прикрыла веки и слушала, как бьется мое сердце, прошло минут пятнадцать, я повернула голову и сказала, глядя на него:
— Кажется, я поняла, что ты хотел сказать.
— Да?
— Кажется. Ты имел в виду, что убивший твоего друга и тот, кто повесил Зойку, — один и тот же человек. Я правильно тебя поняла?
— Возможно.
— Что “возможно”? — Он обладал удивительной способностью мгновенно выводить из терпения. — Возможно, что я права, или возможно, что это один и тот же человек?
— Возможно.
— Убирайся, — вздохнула я устало. — Я хочу спать.
Он поднялся с кресла и пересел на кровать.
В этом не было никакой нужды, и в первое мгновение я испугалась, но Бардин смотрел куда-то в пол, я видела его изуродованную щеку и совсем не видела глаз, может, от этого дышать мне стало легче, и тут он совершенно неожиданно заговорил, негромко, спокойно и очень доверительно, точно исповедовался.
— Давай поговорим о твоих делах. Вопрос прежний: кто убил Влада? В таких вещах легче начинать с другого конца, то есть задать вопрос иначе: кому это выгодно? Кто займет его место?
— И кто его занял?
— Судя по слухам. Алексей Проханов, можно его назвать и Леша Медведь.
— Я даже не слышала о таком, — удивилась я.
Бардин кивнул, словно соглашаясь.
— Расскажи мне о той встрече в подворотне, после которой убили управляющего рестораном. Я рассказала очень подробно и присовокупила к рассказу свои размышления по этому поводу.
Бардин слушал, время от времени кивал и по-прежнему смотрел в пол. В какой-то момент это стало здорово меня раздражать, я удивилась тому, что хочу видеть его глаза, хотя не так давно сочла за благо избавиться от его взгляда. Я неотрывно смотрела на его лицо, чувствуя, как поднимается и растет во мне раздражение.
— Может, ты пересядешь в кресло? — спросила я, а он поднялся и сказал:
— Я ухожу, тебе спать пора. — Он смотрел куда-то поверх моей головы, я опять спросила:
— Да?
И тут наши взгляды наконец-то встретились, всего на одно мгновение, но меня обдало такой горячей волной, что я торопливо прикрыла веки, чувствуя, с какой невыносимой скоростью забилось сердце, и стало ясно — он сидел на моей постели не для того, чтобы быть ближе ко мне, а для того, чтобы не видеть меня.
Бардин был уже возле двери.
— Почему ты уверен в том, что это не Еремей? — пробормотала я торопливо, меньше всего на свете думая сейчас о Еремее.
— Еремей не стал бы устраивать нападения на квартиру дяди Миши, дождался бы, когда ты выйдешь… Еремей с легким сдвигом, но уважение в нем присутствует. Это кто-то другой, кому наплевать на все, он просто хочет выжить. Это трудно.
— Что? — не поняла я.
— Выжить, — пожал он плечами и вышел из комнаты.
А я рухнула на подушки, кончики пальцев противно покалывало, и красная пелена туманила взор.
— Мне надоел этот придурок с его загадками, — рявкнула я, имея в виду совершенно другое.
Утром за столом все были в сборе. Я не произнесла ни слова. Когда покончили с завтраком. Бардин сказал:
— Поедешь с нами. — Я кивнула, не задавая вопросов — куда и зачем. Я принимаю правила игры, черт с тобой, парень. — Десять минут тебе хватит, чтобы собраться?
— Конечно.
Они ждали меня во дворе возле джипа. Расселись в обычном порядке. Я стала смотреть в окно, обрывки мыслей проносились в голове, мелькали дома, прохожие, и до всего этого мне не было никакого дела. Но длилось это недолго, я сообразила, куда мы приехали, и с удивлением повернулась к Бардину, надеясь, что он захочет объяснить… Он ответил мне усмешкой. Замечательно. Появилась неприметная «шестерка» с тонированными стеклами, из нее вышел парень в шортах, сандалиях и майке и выжидающе замер возле своей машины. Саша покинул джип и минут пять разговаривал с парнем, время от времени кивая, затем Саша сел за руль «шестерки», парень устроился рядом, и они уехали, а джип малой скоростью продвинулся вперед метров на триста, слева в тени девятиэтажки я увидела микроавтобус с рекламой стирального порошка по всему боку.
— Идем, — сказал Бардин.
Мы вышли из машины — я, он и Сережа. Артем, сидящий за рулем джипа, сдал назад и вскоре исчез в переулке, а мы подошли к микро-автобусу, открыли боковую дверь, салон от кабины отделяло стекло, сейчас оно было опущено. В микроавтобусе находился мужчина неопределенного возраста, невероятно неряшливый, пил кофе из пластикового стаканчика, хлебные крошки усыпали бороду, но ему на это было явно наплевать.
— Привет, — кивнул он нам, а с Бардиным поздоровался за руку.
— Что? — спросил тот.
— Пусто, — пожал плечами его собеседник, допивая кофе. — Только нервничает здорово.
— Нервничает, это хорошо. Хочешь кофе? — обратился ко мне Бардин.
— Нет, спасибо. — Я облизнула губы и все-таки спросила:
— Вы следите за Валькой?
— Ты говоришь про своего дружка?
— Конечно.
— Следим.
— Почему? Они с Владом были друзьями и… — «И что»? — задала я самой себе вопрос. Я несколько раз ловила себя на мысли, что никакой дружбой между ними и не пахнет. Только вот зачем Чижику убивать своего бывшего приятеля? — Ты говорил, наследство получает совсем другой человек?
— Точно, — кивнул Бардин. — Можно сказать, уже получил. Твой дружок не пользуется особым расположением Еремея, и в его команде ему мало что светит.
— И поэтому он убил Славку?
— На первый взгляд убийство ему невыгодно, — как и вчера, терпеливо и доверительно заговорил Бардин. — Влад был ему поддержкой. Но вот такая интересная штука вырисовывается? если Медведь вдруг помрет, если случайно помрет, а не в результате военных действий, у твоего дружка будет реальная возможность оттяпать часть наследства, причем самую сладкую его часть. Аэропорт.
— И Еремей ему это позволит? — усмехнулась я.
— Возможно. Если твой дружок поведет себя с умом, то…
— Хорошо. Что дальше?
— Дальше штука еще более интересная. Есть в городе человек, по фамилии Хрулев…
— Хруль?
— Знаешь такого?
— Кто ж его не знает, — хмыкнула я. — Он вроде сидит?
— Нет, что ты. Совсем даже наоборот. Ты знаешь, чем он занимается?
— Приблизительно.
— Значит, то, что аэропорт ему до зареза нужен, тебе объяснять необязательно.
— И как он его получит?
— А ты подумай.
— Черт, — пробормотала я, потому что кое-какие вещи теперь становились понятными. Не зря Бардин так долго выспрашивал меня об этой встрече в подворотне, с которой начались все мои неприятности. О том, что происходит за спиной у Еремея, каким-то образом узнал управляющий, может, как и я, что-то случайно увидел? Я вошла с улицы и столкнулась с Валькой. Очень может быть, что в машине находился он. Если за рулем сидел сам Хрулев, не узнать меня он не мог, пять лет назад мы встречались довольно часто. В результате Вовке раскроили череп, а меня едва не упекли в тюрьму. Ну. Чижик, спасибо… Впрочем, дружба не в счет, когда речь идет о дележе лакомых кусков. Валька с Хрулевым спелись за спи-ной Славки и Еремея и не хотят, чтобы до поры до времени об этом кто-то знал. Мне стало тошно от этих мыслей, но, чем больше я думала, тем правдоподобнее выглядела моя догадка. После того как охранник выбросился из окна. Валька рассказал, что в ресторане в тот вечер происходила серьезная встреча, но Славке-то об этом ничего известно не было, я помню, как он вел себя, когда мы говорили об этом. Если встреча имела место, то Славка в ней не участвовал. Еще тогда я подумала — что-то здесь не вяжется, зато теперь все развязалось слишком просто. — Ты сам все это выдумал? — зло спросила я.
Бардин усмехнулся и кивнул, точно соглашаясь.
— Может, и выдумал. А как тебе такая штука? охранник, тот, что выбросился из окна, два года был шофером у твоего Чижа.
— О господи. Что же в этом особенного?
— Как посмотреть. Твоему дружку нужны были надежные ребята. Охранник знал о его делишках с Хрулем, а когда запахло жареным, взял убийство управляющего на себя и быстро умер.
— И это все? — Я хотела, чтобы голос мой звучал насмешливо.
— Нет. Во дворе дома дяди Миши были хрулевские ребята. Саша узнал одного из них. Мы за ним немного присмотрели и кое-что увидели любопытное. Если через некоторое время Медведь по пьянке разобьется или заполучит преждевременный инфаркт, значит, я прав.