Глядя на их веселые лица, и Полевой, и музейные дамы, и реконструкторы заметно успокоились. Я же, наоборот, напряглась. Легкое ощущение грядущей подлянки почему-то переросло в уверенность, что завтра во время фестиваля что-то произойдет.
Мой следующий день начался с первыми лучами солнца.
Я осторожно выбралась из объятий Репьевского и потопала умываться. К тому моменту, как проснулся мой медведь, я успела не только привести себя в порядок, но и во второй раз погладить фестивальный наряд, заплести волосы в «средневековую» косу и напечь к завтраку блинчиков.
- Нервничаешь? – спросил Сева, уплетая блины вприкуску с овсяной кашей.
- Есть немного, - кивнула в ответ.
- Почему?
- Я впервые буду участвовать в таком большом мероприятии, как организатор. Поэтому немного волнуюсь.
Сева приподнялся и чмокнул меня в щеку.
- Не накручивай себя, - улыбнулся он. – Все будет хорошо.
… К Старому парку мы приехали ровно в 9.00. Фестиваль должен был начаться в полдень, однако многолюдно там было уже сейчас.
Реконструкторы устанавливали у ворот крепости широкие тумбы с кольчугами и мечами, Федор громогласно командовал грузчиками, таскавшими в детинец материалы для мастер-классов, рукодельницы из творческих студий раскладывали на столах образцы будущих изделий, команда незнакомых мне парней натягивала у будущего ристалища яркие флаги.
Игорь Баринов, бледный как бумага, бегал среди снующих людей и что-то жалобно выл про бензогенератор, который почему-то перестал его устраивать.
Кристина Петровна, уже успевшая облачиться в стилизованный костюм богатой горожанки, степенно проверяла вверенные ей локации и выглядела почти безмятежной.
- Живо переодевайтесь, - шикнула она на меня и проходящего мимо Федора. – В образе сегодня должны быть все.
Возражать ей, конечно, никто не стал.
Первые гости фестиваля начали стягиваться на парковую площадь примерно за час до официального открытия. То же количество народа, которое собралось здесь в полдень, превзошло все наши ожидания. Участники праздника приезжали семьями – с детьми, бабушками и дедушками. Судя по припаркованным неподалеку машинам, посетить наше мероприятие решили даже гости из соседнего региона.
После того, как Федор, наряженный в костюм князя, объявил о начале первого городского фестиваля исторической реконструкции, площадь в одночасье превратилась в шумный средневековый город.
Мальчишки – и маленькие, и убеленные сединами, отправились смотреть латы и боевые топоры, пробовать свои силы в метании коротких деревянных копий и тренировке на «балде» - средневековой «груше», которую полагалось рубить мечом.
Их жены, матери и сестры взяли в кольцо столы моих мастериц и с неподдельным интересом принялись лепить глиняные мисочки и игрушки, расписывать затейливыми узорами готовые изделия и плести из разноцветных ниток крепкие шнуры-пояса.
Я, забыв о волнении и переживаниях, бегала от одного стола к другому, помогала правильно месить глину, приносила дополнительные емкости с водой, вместе с рукодельницами рассказывала о значении тех или иных художественных линий.
В 14.00 участники фестиваля разделились на две большие части – одни двинулись к ристалищу, другие – к танцевальной площадке. На протяжении нескольких следующих часов за стенами детинца слышались свист и крики – за соревнующихся мечников болели громко и очень горячо. Внутри же крепости все тонуло в звуках музыки и ритме задорной пляски - вместе с педагогами одной из хореографических студий гости праздника кружились в орнаментном и игровом хороводах, кадрили и переплясе.
В какой-то мере танцевальный мастер-класс стал в этот день моим звездным часом. Вспомнив, чему меня много лет назад учили на занятиях народного танца, я так весело и эмоционально выступила перед гостями в одиночной пляске, что мне аплодировали несколько минут к ряду. В какой-то момент в мой танец вторгся раскрасневшийся Федор, и одиночная пляска превратилась в парную.
- Знаешь, если бы Всеволод Иванович увидел, какие наш директор наворачивает вокруг тебя кренделя, он бы здорово рассердился, - сказала мне Люся, после того, как я почти без сил плюхнулась на одну из стоявших неподалеку лавок.
- Глупости, - отмахнулась я. – Это всего лишь танец.
- Видимо, господин Полевой очень талантливый танцор, - хмыкнула подруга. – Насколько я знаю, парную пляску чаще всего исполняли во время своей свадьбы молодожены, так как она – диалог влюбленной пары. Ваша пляска, Анютка, выглядела так, будто Федор едва сдерживается, чтобы при всем честном народе не накинуться на тебя с поцелуями.
Что ж, похоже, звездой танцпола сегодня все-таки буду не я.
- Ну и фантазерка ты, Люся, - улыбнулась в ответ.
Моя коллега пожала плечами.
- Там, кстати, новый хоровод затевают. Пойдешь?
- А то как же! У нас сегодня праздник, будем танцевать до упаду.
…Когда день начал клониться к вечеру, высокий парень из реконструкторской дружины, исполнявший на фестивале обязанности глашатая-бирюча во всеуслышание объявил о начале цикла интерактивных экскурсий, посвященных средневековой охоте. Многие гости тут же потянулись к смотровой площадке, а я, еле переставляя ноги после давешних па, потопала к будке управления, спрятанной в кустах за парковой оградой.
Никакого волнения по поводу грядущего гона я больше не испытывала. Было подозрение, что к концу фестиваля я в принципе перестану испытывать какие-либо чувства – после своих мастер-классов и «модного» показа (на барышень в исторических костюмах все сорок минут, что длилось дефиле, я любовалась, стоя на ногах), мне хотелось упасть под ближайший куст и лежать там до самого утра.
Между тем, я не могла не признать, что к «интерактивной» охоте оборотни подготовились очень хорошо. Смотровая площадка, с которой зрителям надлежало наблюдать за лесным спектаклем, находилась на стене детинца, огороженная высокими поручнями. На такую высоту ни один зверь не заберется, даже человекообразный. Сами звери тоже могут быть спокойны – отличить живого лиса или медведя от голограммы с эдакого расстояния попросту невозможно.
По сценарию фестиваля, зрителям надлежит подниматься на смотровую площадку трижды, чтобы увидеть охоту на медведя, лису и кабана. Последний, судя по всему, будет не настоящим, ибо диких свиней среди четвероногой диаспоры нашего города нет и в помине.
В будке меня ждал Игорь Баринов. Он тоже выглядел уставшим, однако уже не волновался и с воодушевлением стучал по кнопкам своего пульта управления. Прямо перед ним расположились три широких монитора. На одном из них были видны люди, толпившиеся на стене крепости, на двух других – заросли Старого парка.
- В парке установлены камеры? – уточнила я, усаживась рядом.
- Ага, - ответил Игорь. – Вопросы безопасности. Мы должны быть уверены, что все пройдет хорошо.
- Экскурсия вот-вот начнется.
- У меня все готово, - улыбнулся парень – Напомни, пожалуйста, кто у нас выходит на арену первым – кабан или медведь?
- Медведь.
- Что ж, тогда – поехали.
Игорь нажал два одинаковых рычажка. На одном из экранов тут же возникли трое мужчин с рогатинами в руках и две большие лохматые собаки. Одновременно с этим зазвучал приятный мужской голос:
- В древности охота на медведя представляла собой священный ритуал. Зверь считался воплощением бога Велеса, а потому перед походом на него, мужчины обязательно принимали баню и воздерживались от половых отношений – на удачу. После принятия христианства уважительное отношение к медведю никуда не делось, ведь этот зверь не только сильный, но и очень умный…
Кусты, видневшиеся на мониторе, зашевелились, и из них вышел знакомый мне мохнатый исполин. При виде Севы мое сердце дрогнуло.
А ведь за время фестиваля мы ни разу не увиделись. Интересно, чем он занимался?
Стоило подумать, как сердце снова сделало кульбит – на Репьевского кинулись собаки.
Я охнула.
- Сейчас будет очень зрелищно, - с воодушевлением заметил Баринов-младший.
Но зрелища нам не показали. Изображение внезапно дрогнуло и пропало. Вместе с ним погасли и остальные экраны.
- Твою мать! – Игорь яростно стукнул себя по колену. – Опять!.. Аня, посиди здесь немного, я сейчас приду.
- Что-то сломалось? – уточнила я.
- Да. Одна ерунда постоянно выходит из стоя, - Игорь скривил губы. – Видимо, я буду ее вытягивать вручную каждые десять минут до самого конца экскурсий.
Он вышел за дверь.
Что ж, было бы странно, если б фестиваль прошел без единой огрехи.
Я устроилась на стуле поудобнее. Судя по всему, охоту на своего жениха я сегодня так и не увижу.
Внезапно мой взгляд упал в сторону и наткнулся на небольшой румяный калач, лежавший на белой пластиковой тарелке возле соседнего стула. Желудок тут же издал жалобный булькающий звук, напоминая, что его не кормили с самого утра. На самом деле, голодными на фестивале остались только организаторы – за кучей дел мы попросту не успевали что-либо перехватить, в то время как остальные горожане во всю лакомились выпечкой – ею возле стен детинца торговали наши партнеры-пекари.
Живот снова заурчал, и мне подумалось, что было бы неплохо попросить Баринова угостить меня этим чудесным аппетитным калачом. К тому же, Игорь наверняка сыт – я своими глазами видела, как Люся передавала ему перед началом праздника большой бумажный пакет с какими-то вкусняшками.
Чем дольше я смотрела на еду, тем сильнее было ощущение, что мои кишки от голода сворачиваются в клубок. Баринов же все не возвращался, поэтому я, плюнув на приличия, взяла калач и в одну минуту умяла его целиком.
Жить сразу стало легче и веселее. Правда, ненадолго. Буквально через пару минут моя голова вдруг закружилась, к горлу подступила тошнота, а по рукам и ногам растеклась странная слабость. Не успела охнуть, как глаза сами собой закрылись, и я, будто неловкая гусеница, сползла со стула на пол.
Прежде чем окончательно провалиться в забытье, я явственно ощутила на своем лице частое дыхание, а потом резкую боль - когда с моей шеи чьи-то руки сорвали шнурок с маленьким деревянным медведем.