***
Сознание вернулось ко мне быстро и почти безболезненно, будто кто-то сорвал с лица плотную ткань, мешающую видеть и дышать. Потолок, темный с деревянными балками, несколько секунд лениво кружился у меня над головой, а потом перед глазами неожиданно возникло лицо Вадима Самойлова – серьезное и чуть удивленное.
- Здравствуйте, Аня, - сказал он. – Как вы себя чувствуете?
- Не очень, - хрипло призналась я. – Что происходит, Вадим Александрович?
- Ничего особенного, - ответил старый волк. – Просто мне захотелось с вами повидаться.
Он отошел в сторону, а я приподнялась на локтях и огляделась по сторонам. Помещение, в котором мы с Самойловым сейчас находились, ничуть не напоминало деревянную будку Игоря Баринова. Судя по всему, это был чердак чьего-то частного дома – просторный и полупустой. Сама же я сейчас лежала на узком старом диванчике, неподалеку от которого находилось такое же узкое старое кресло.
Моя рука невольно потянулась к шее, однако нащупала только круглый ворот фестивального платья. Чуры не было.
- Это ищите? – поинтересовался Вадим, вытаскивая из кармана шнурок с моим волшебным зверем. Отдавать его мне он явно не планировал.
Я медленно села.
- Что вам от меня нужно, Вадим Александрович?
- Вы слишком быстро пришли в себя, Аня, - Самойлов сел в кресло, а чуру положил на подлокотник. – Это плохо.
- Зачем меня похитили?
Он мягко улыбнулся.
- Не переживайте, совсем скоро я верну вас обратно. Примерно через двадцать минут ваше тело снова будет находиться в Старом парке.
- Простите. Тело?!
Вадим скрестил руки на груди.
- Знаете, Аня, вы мне очень нравитесь, - серьезно сказал альфа. – Вы милая, добрая, умная. В другой ситуации мы бы непременно стали хорошими знакомыми. Однако обстоятельства сложились таким образом, что мне необходимо вас убить.
Я удивленно моргнула. Он шутит?!
- За что? – мой голос снова охрип.
- За то, что вы – анатари. Я давно живу на этом свете, Анечка, и не понаслышке знаю, что худой мир лучше доброй ссоры. Ваше появление внесло смуту в наше сообщество. Хранитель артефактов – слишком лакомый кусок, чтобы уступить его одному единственному оборотню.
Пока что претензии по поводу вас предъявлялись Всеволоду Репьевскому устно. Однако не сегодня-завтра против него поднимутся целые семьи. Я лично знаю людей, которые подговаривают тигров и других медведей в открытом поединке доказать Репьевскому, что он не прав.
- В чем же заключается его неправота?
- В том, что Всеволод категорически отказывается делиться анатари с другими оборотнями. У нас никогда не было единого лидера, Аня. Каждая стая жила сама по себе, и никому не нравится, что один конкретный медведь вдруг получил доступ к неограниченной силе. Дело пахнет если не войной, то серьезным конфликтом, в который непременно вмешаются члены иногородних стай. В этой сваре пострадают все, в том числе мои волки. Я не смогу остаться безучастным, Аня. А жертвы мне не нужны.
- Сева ни разу не просил меня увеличить его силу.
- Это ничего не значит, - отмахнулся Самойлов. – Однажды попросит, и тогда уж начнется резня. Лично меня эта перспектива совершенно не прельщает. Вывод напрашивается сам собой: не лучше ли ликвидировать яблоко раздора, не доводя дело до кровопролития?
Нет, он не шутил. Осознание этого становилось тверже с каждым сказанным им словом. Мою грудь сковал настоящий ужас, а взгляд заметался из стороны в сторону.
Судя по запертому на замок окошку и тяжелой железной двери, мысли о побеге лучше оставить, как не имеющие смысла.
Сколько времени я здесь нахожусь? Меня ведь наверняка должны были хватиться…
- Как много красивых слов! - стараясь говорить спокойно, произнесла я. – Вот только все они – вранье. Вы лжете, Вадим Александрович, причем, неправдоподобно. И убить меня хотите не из-за высоких побуждений, а лишь для того, чтобы найти другую анатари, которая согласится служить вашей стае. Вы знаете – я не покину Всеволода, а потому меня легче прикончить, чем переманить к себе.
- Это что, реакция на снотворное? – удивился Самойлов. – Что за бред, Аня?
Я усмехнулась.
- Если это бред, зачем тогда вы украли из музея янтарный перстень? Как это героично: говорить о мире во всем мире, имея за пазухой артефакт Дитриха Фурта!
Вадим закатил глаза.
- У меня нет никакого артефакта, - холодно сказал он, чеканя каждое слово. – Я не воровал ваш дурацкий перстень! Я уже говорил об этом Всеволоду, скажу и тебе: ни один волк не виноват в том, что Репьевский с Полевым профукали свою янтарную безделушку!
Вот это да!
Мое удивление было так велико, что на мгновение затмило страх смерти. В самом деле, не станет же альфа врать человеку, который должен вот-вот умереть?
- Кто же тогда это сделал? – изумилась я.
- Откуда мне знать? – разозлился Вадим. – Можно подумать, что на вашем перстне свет клином сошелся!
- Хорошо, - кивнула я. – Значит, вы обманываете меня в чем-то другом. Такой умный и опытный человек, как вы, вряд ли бы стал, будто в плохом кино, рассказывать жертве о своих мыслях и великих планах.
Самойлов пожал плечами и взглянул на часы.
- На мысли и разговоры у нас с тобой есть еще шесть минут. Я ведь могу говорить тебе «ты», верно? Видишь ли, Аня, мне нужно, чтобы патологоанатом, который будет заниматься твоим телом, подтвердил – Анна Лукова умерла уже после того, как мои волки покинули Старый парк. Воевать с Репьевским я по-прежнему не хочу, а мою причастность к убийству еще надо будет доказать. Честно говоря, я рассчитывал, что это время ты проведешь в забытьи, однако так даже лучше.
Он улыбнулся. А я вдруг рассердилась.
Тоже мне нашелся Господь Бог – решает кому жить, а кому умирать! Силы у нас, конечно, не равны, однако сидеть и ждать, когда он перегрызет мне глотку, глупо. Надеяться, что меня спасут – тоже. Еще не стемнело, на площади наверняка продолжается праздник, а значит, Всеволод может попросту не знать, что его невесту похитили.
Черт бы их всех побрал! Где, спрашивается, мои хваленые охранники? Почему не пришли на помощь, когда мохнатые ублюдки волокли меня к своему начальнику?
А старый паршивец все скалится! Еще и чуру мою забрал.
Хм… Интересно, чтобы вызвать стража, нужно непременно держать артефакт при себе? Или он работает и на расстоянии?..
- Между тем, нам пора закругляться, - Самойлов еще раз взглянул на часы. – Желаешь сказать что-нибудь еще?
- Желаю, - кивнула я. – Чур меня, чур!
То, что случилось дальше, потом несколько месяцев подряд снилось мне по ночам.
Из маленького деревянного мишки, лежавшего у самой руки Вадима, вырвался сноп ярких серебристых искр – такой гигантский, что мгновенно заполнил собой всю чердачную комнату. Спустя долю секунды меня закрыл своей полупрозрачной спиной огромный разъяренный зверь.
Кресло, на котором сидел альфа, с грохотом отлетело в сторону, а сам Вадим в мгновение ока превратился в большого волка, белого, как снег.
Они бросились друг на друга молча. Вернее, это мой серебряный медведь кинулся на противника, не давая ему возможности оценить обстановку и нанести первый удар. Волчьи зубы сомкнулись на горле стража, ожидаемо не принеся косолапому никакого вреда. Мне же пришлось вскочить с места и кубарем откатиться в сторону – взмах серебристой лапы поднял Самойлова в воздух и почти прицельно швырнул об стену, находившуюся как раз за спинкой моего дивана.
Маневр медведя был прост, и я сразу же его поняла – перебежала на другую половину комнаты и подхватила с пола свою чуру, отлетевшую в сторону после падения кресла.
Стоило поднять голову, как оказалось, что сквозь тело стража на меня внимательно смотрят волчьи глаза. Судя по всему, соприкосновение со стеной на боевом духе белого никак не отразилось, ибо он твердо стоял на ногах и явно готовился к атаке.
- Мне нужно уйти отсюда, - быстро сказала я медведю.
Тот сразу же раскинул лапы в стороны и, не сводя взгляда с волка, начал пятиться к двери. Самойлов издал короткий рык, молнией перескочил через диван и бросился на моего защитника. У меня создалось впечатление, что Вадим решил пройти через мишку насквозь и таким образом добраться уже до моей глотки.
Новый взмах призрачной лапы, и волк снова отлетел в сторону – на этот раз сам, уходя от тяжелого удара. Медведь кинулся вслед за ним, а я – к двери.
Стоило подбежать к железной створке, как в голове мелькнула мысль: как же я ее открою?! То, что она заперта, сомнений не вызывало.
Однако звезды в этот день явно были на моей стороне – рядом с дверной ручкой обнаружилась круглая «крутилка» врезного замка. Похоже, господин Самойлов был уверен, что с его жертвой не будет никаких хлопот, а потому о мерах дополнительной безопасности не позаботился.
Я трижды повернула гладкий кругляш, пулей вылетела на узкую деревянную лестницу и плотно закрыла за собой дверь. Звуки борьбы сразу стали тише.
Господи, только бы повезло!
Со всех ног припустила вниз по лестнице, однако пробежав всего один пролет, остановилась, как вкопанная – прямо передо мной возникли двое высоких плечистых мужчин. В одном из них я с ужасом узнала рыжего волка, напавшего на меня несколько недель назад в сквере.
- Опаньки, - удивился он. – Ты как здесь очутилась, девчуля?
- Мы с Вадимом Александровичем поговорили, и решили, что меня нужно отпустить, - нагло заявила я. – Дайте пройти, мужики.
- Врет, - не поверил второй волк. – Хватаем ее, Саня.
Саня мерзко ухмыльнулся и уже собирался сделать ко мне шаг, но вдруг раздался глухой шлепок, и оба оборотня, как подкошенные повалились на пол.
Я охнула – за их спинами стоял Федор. Бледный, всклокоченный, запыхавшийся и с двумя толстыми палками в руках.
- Феденька!
Я кинулась ему на шею. Он поймал меня на лету и, схватив за запястье, поволок вниз по лестнице.
- Ходу, Аня, ходу! Обнимемся потом!
Мы спустились в узкий полутемный коридор, потом миновали еще одну лестницу, затем нырнули во внезапно возникшую на пути дверь, выскочили на улицу. А затем, не сбавляя скорости, понеслись вдоль стены какого-то кирпичного здания.