исон Иосифович Шинкарев работал в одной школе тридцать лет. Каждый день он приезжал на час раньше звонка: помогал ученикам, которые не ладили с математикой. Всего лишь на час раньше, но тридцать лет.
СТОЙ, СТРЕЛЯТЬ БУДУ!
После всех разговоров сегодняшнего дня я думал, что сын долго не заснет. Но заснул он быстро, лежал, уткнувшись в подушку, и причмокивал губами. Потом вдруг резко повернулся и оттолкнул кого-то рукой. Наверное, ему что-то приснилось…
Гулко щелкнув, остановился на этаже лифт. От этого щелчка Вовка и проснулся. Он ждал, когда брякнет железная дверь, но было тихо; если кто и вышел из лифта, то бесшумно, словно привидение. Вовка приподнялся над подушкой и огляделся. В комнате было двое.
«Не шевелись!» — скомандовал один.
Стоял он подле окна и одет был в долгую, до пят, шинель, на голове — шлем-буденовка. Другой, в растянутой, как мешок, кофте, рыскал на полках с книгами и игрушками. Он запихивал в карманы Вовкины пистолеты и приговаривал:
«Ну буржуй, ну буржуй…»
«Ты бери, бери, что тебе надо, — сказал Вовка. — Мне не жалко».
«Буржуй, а не жадный», — удивился в кофте и раза два отчетливо щелкнул зубами.
«Испугался, потому и не жадный. А все равно буржуй», — уточнил в шинели.
«Ничего я не испугался. — Вовке и в самом деле было не страшно, а очень даже любопытно. — И не буржуй я вовсе. Пионер я».
Тот, что у окна стоял, аж подскочил:
«Слышь, не буржуй, говорит. Ты посмотри, как живет, только посмотри! Вон стол ему письменный поставили, чтоб помех в занятиях не было, и тетрадочки разложены. А мы тем временем табуретки сколачиваем».
«Ты сам за этим столом посиди да поучи. Ай эм гоинг ту зе синема. Это значит по-английски „я иду в кино“. А я в кино не иду, надо английский долбать. Лучше табуретки сколачивать».
«Брюки-то у него стрелками и тужурка новая. — В кофте отошел от полок и обшаривал Вовкину форму. — Такое только гимназисты носили. А кто такой гимназист? Ясное дело — буржуй».
«Да возьмите вы эту форму, на кой она мне сдалась. Отдайте мне шинель или гимнастерку с галифе».
«Не отдам. Раз уж на Сухаревке продал — баста. — В кофте уставился теперь на Вовкин пионерский галстук: — Галстук у него и правда красный».
«Известно, взял да перекрасил».
«А коль перекрасил, так и чикаться с ним нечего». — В кофте снова щелкнул зубами и стал вытаскивать из кармана Вовкин же пистолет.
«Погодь. Сперва проверку учинить надо… Пионер, говоришь? А кого из наших знаешь?»
«Тебя знаю. Ты Колька Руденко. А ты Гришка по прозвищу Волк. — Вовка подумал и добавил: — Еще Мишу Стремякова знаю».
«Может, ты заливаешь, а может, и не врешь. Задание готов выполнить?»
«Готов!»
«Самое что ни на есть страшное?»
«Любое. Поручите только».
«Красную площадь знаешь? Там часовня на самом въезде есть…»
«Нет там никакой часовни».
«Есть, говорят тебе: Иверской божьей матери. Каждую ночь из нее дым валит. Вот и несут старухи по Москве, будто там из-за новой власти нечистая сила объявилась. Айда проверим».
«Айда! — подскочил Вовка. — А на чем поедем? У меня билетик на метро есть».
«На машине поедем», — сказал Гришка и снял с полки автомобильчик.
«Так он же игрушечный».
«У тебя игрушечный, а у нас настоящий будет».
Они очень даже просто разместились. Быстро бежал автомобильчик, а ребята еще и подгоняли его, отталкиваясь ногами об асфальт. Пока ехали, Вовка только и думал, как бы кто не заметил, что машина у них игрушечная. Им навстречу гудели огромные «МАЗы», пролетали троллейбусы, но никто не наехал, и никто не заметил.
В проезде между Историческим музеем и кремлевской стеной неизвестно откуда взялась часовня[11]. Была она невелика собой, как положено, с крестом. И дым из нее валил. Валил насквозь, прямо через стены и крышу.
«Тут-то она и есть, нечистая сила», — зашептал Гришка.
«Нет никакой нечистой силы, — рассудил Вовка. — Сказки все это».
«Нет-то ее нет, — согласился Гришка, — только побожиться могу: один раз я все-таки видел домового».
«Ладно болтать! — прикрикнул Руденко и подтолкнул Вовку. — Пришел, так иди».
Гришка вынул два пистолета.
«Они же игрушечные».
«Сказано было, у тебя игрушечные, а у нас настоящие».
Колька с Гришкой куда-то пропали, а Вовка один оказался у двери в часовню. Он даже как-то не очень испугался. Только подумал: завтра ребята в классе нипочем не поверят. Не поверили же они, что прошлым летом Вовка ловил на донку черноморских акул-катранов. Тогда он и правда загнул немножко: не сам ловил. А теперь-то уж точно. Как подумал, так дверь и распахнулась.
Дергались красные языки пламени, горели поленья. Красные отблески носились по нечистой силе. Было ее много. Все с неумытыми рожами, перемазанные сажей. Кто с взлохмаченными головами, а кто в рваных картузах.
Так это же беспризорники греются, сообразил Вовка и крикнул:
«Стой, стрелять буду!»
Прыгал около Вовки, щелкал зубами и орал Гришка Волк:
«В детприемник их, в детприемник!»
Кричал Вовка:
«На прокормление берем! Всех на прокормление! У меня сухари есть! Мои сухари! Сам сушил!..»
Ох уж эти Вовкины сухари! Он сушит их давно и прячет повсюду. То в книжный шкаф, а то и в телевизор. Все ждет: может быть, представится случай, когда они пригодятся. А случай не представляется…
Вовка спал, а мне не хотелось. Я пользовался одним из немногих прав взрослых — ложиться, когда тебе заблагорассудится. Скоро и рассвет. С рассветом придут обязанности. Чурики сгорели.
Информация об издании
1
Я 47
7—6—3
Ответственный редактор А. И. Моисеева. Художественный редактор Т. М. Токарева. Технический редактор О. Н. Яковлева. Корректоры Л. М. Короткина и Т. Ф. Юдичева. Сдано в набор 6/VI 1970 г. Подписано к печати 25/IX 1970 г. Формат 60×901/16. Печ. л. 6. (Уч.-изд. л. 5,72). Тираж 75 000 экз. ТП 1970 № 371. А10349. Цена 27 коп. на бум. № 2.
Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Детская литература» Комитета по печати при Совете Министров РСФСР. Москва, Центр, М. Черкасский пер., 1. Ордена Трудового Красного Знамени фабрика «Детская книга» № 1 Росглавполиграфпрома Комитета по печати при Совете Министров РСФСР. Москва, Сущевский вал, 49. Заказ № 911.