Судя по голосам в прихожей, Лада собиралась в клуб первоначальной натаски «Тузик». Ратмир бы, разумеется, предпочёл, чтобы дочь посещала музыкальную школу или, скажем, курсы информатики, но супруга месяца полтора назад, когда речь зашла о клубе, по обыкновению приняла сторону Лады, а двух женщин не переспоришь даже теоретически.
Хлопнула входная дверь, и Регина вернулась в комнату — утренняя, свежая, улыбчивая.
— Проснулся? — приветливо осведомилась она. — Добытчик ты наш! Денежку выдай…
— Сколько?
Регина возвела глаза к потолку и принялась считать, загибая пальцы.
— Майонез… — бормотала она как бы в забытьи. — Куриные грудки… для оливье… Два апельсина… Сыру, само собой… — очнулась, взглянула непонимающе. — А в чём дело? Ну, хочешь, я на бумажке всё распишу…
— Короче, — сказал он. — Сколько надо? Примерно.
— Примерно — сто… — вспыхнула, сверкнула глазами. — А как ты думал? Цены-то — кусаются!
М-да… Что верно, то верно. Кусаются, срываются с цепи, хватают за пятки… А после вчерашнего приобретения простыни и вина в кошельке наверняка осталось всего-навсего несколько сусловских центов. Хочешь не хочешь, а придётся залезть в трофейное портмоне. Забавно будет, если окажется, что в нём одни визитки.
— О! — сказала Регина, глядя во все глаза на извлечённое из-под подушки изделие из натуральной кожи. — Бумажник у него новый! Когда это ты?..
— Новый! — фыркнул Ратмир, доставая сотенную. — Вторую неделю ношу, а тебе всё новый…
На красивом лице Регины проступило смятение. С памятью у неё в последнее время и впрямь становилось всё хуже и хуже. Молча взяла купюру и вышла из комнаты с несколько пришибленным видом.
Оставшись в квартире один, Ратмир переждал последний спазм неловкости и сделал то, что должен был сделать ещё вчера, а именно проверил содержимое трофейного портмоне. Ни документов, ни визитных карточек нечаянная добыча не содержала. Пачка сусловских долларов бумажками среднего достоинства — и всё.
Теперь предстояло придумать, как замести следы. Идеальный вариант: не надеясь на склероз Регины, купить нечто похожее, свой старый кошелёк выбросить в урну, а бумажник Льва Львовича набить сырым песком, чтобы не всплыл, и зашвырнуть в Сусла-реку.
Повеселев, как это всегда бывало с ним, когда удавалось принять простое и ясное решение, Ратмир поднялся, привёл себя в порядок, прибрал постель, включил телевизор. На экране возникла хорошенькая, но всё равно противная клоунесса Жучка (она же Клава Суржик) с придурошно раскрытыми глазами. Популярная эстрадница то становилась на четвереньки, то снова вскакивала, изображая прогулку расфуфыренной дамочки с плохо обученной болонкой.
— Такая лохматая! Такая лохматая! — восторженно вскрикивала Жучка. — Вчера хотела ей в глаза заглянуть — так, вы не поверите, полчаса чёлку распутывала… Оказалось — не с того конца!
Ратмир поморщился и торопливо переключил программу, не дожидаясь троглодитского гогота невидимых зрителей.
— Урюпинск? — благоговейно переспросили с экрана. — Как раз про Урюпинск-то знает каждый! А вот про нас — никто…
— И слава богу! — агрессивно отозвались в ответ. Видимо, ток-шоу. Причём в самом разгаре. Клыки обнажены, губы оттянуты, контакт — пасть к пасти. Со стороны даже смотреть страшно. На деле же — всего-навсего демонстрация правоты.
— Вспомним историю! — запальчиво продолжал оппонент. — Вот заметил нас однажды Пётр I… И что? Тут же переименовал, да так, что до сих пор боимся это слово в школьных учебниках печатать! В другой раз удалось привлечь внимание товарища Сталина… Может, всё-таки пора поумнеть, господа?
Речь была прервана дружными аплодисментами аудитории.
Ратмир выключил телевизор и положил пульт на тумбу. Захотелось вдруг, как в былые времена, пригласить Регину, пока та трезва и приветлива, в кинотеатр «Пират» на какой-нибудь старый-престарый фильм. «Ко мне, Джульбарс», «Шла собака по роялю»…
Он почти уже утвердился в этом своём намерении, но тут вернулась сама Регина.
— Вот, — сказала она, предъявляя для досмотра сумку с покупками и кладя на стол исписанную карандашом прямоугольную бумажку с пришпиленными к ней канцелярской скрепкой магазинными чеками. — Цент в цент. Проверь.
— Да не стану я проверять! — ощетинился Ратмир.
— Нет, ты проверь, проверь! А то потом опять скажешь…
Возможно, в Регине погиб выдающийся бухгалтер. Было времечко, когда Ратмир со всем тщанием изучал составленные ею счета. Цифры каждый раз волшебным образом сходились, в сумке тоже ничего лишнего не обнаруживалось. Откуда бралась вечером бутылка — непонятно.
— А я говорю: проверь!
Ратмир зарычал и устремился из комнаты. Регина с бумажкой и чеками последовала за ним. Семейная жизнь входила в наезженную колею. Через пять минут уже не хотелось идти ни в какой кинотеатр. Мечта была одна, как можно скорее покинуть родную конуру и как можно дольше в неё не возвращаться.
Нарождающуюся ссору прервал телефонный звонок.
— Да? — рявкнул Ратмир. Звонил Рогдай Сергеевич.
— Тут тебе повестка пришла, — ворчливо известил он. — Зайди забери.
— Повестка?
— Из «Кинокефала». Медаль отчеканили.
— Да ну? — изумился Ратмир. — А когда зайти? Сейчас?
— Лучше к обеду. Раньше двух они тебе её всё равно не выдадут… Только не задерживайся смотри. Завтра ты мне нужен с медалью…
Настроение стремительно повышалось. Положив трубку, Ратмир настолько утратил осторожность, что не устоял перед соблазном и поделился новостью с супругой. Регина была приятно поражена.
— Ну, это надо вечером обмыть… — сказала она, хорошея на глазах. — А то носиться не будет.
Выйдя на проспект, он сразу же угодил в негустую толпу, состоящую в основном из нудисток среднего возраста и направляющуюся в сторону Капитолия. Тётки все как на подбор были старорежимные, злобные, с явными признаками гормональной недостаточности. Ратмира немедленно затолкали, зацепили картонным плакатиком, на котором значилось коряво и крупно: «Президента — в намордник!»
— Мужчина! А вы почему такой несознательный? Почему вы не идёте протестовать?
— Против чего? — не понял Ратмир.
— Нашла кого звать! — перекривившись, одёрнула агитаторшу кряжистая, обильно татуированная товарка. — Сам из таких — не видно, что ли?
У парапета двое МОПСов провожали разрозненную эту процессию вполне равнодушным взглядом. Видимо, опять стряслось что-нибудь судьбоносное. Откуда-то подсунулся старикан в пыльно-чёрном костюме, на лацкане которого тускло отсвечивали крестообразные и звездовидные регалии.
— Р-разнагишались! — гневно молвил он и ткнул в асфальт палкой. — Протестантки… голосистые! Там не протестовать — туда гранату кинуть разок…
В голове немедленно зазвучал зачин полузабытого стишка: «Дедушка в поле гранату нашёл…»
— У тебя что, дед, гранат много? — осведомился позабавленный Ратмир.
— Да уж одна-то найдётся! — отрезал тот.
Ратмир хмыкнул, покрутил головой и пошёл своей дорогой, с удовольствием восстанавливая в памяти охальные строки:
Дедушка бросил гранату в окно
Дедушка старый. Ему всё равно
Где-то он уже с этим дедом встречался.
Приобретя в магазине кожгалантереи бумажник, двинулся к реке. Там, как и было задумано, он упокоил на песчаном дне опустошённое портмоне Льва Львовича и, разложив деньги по отделениям нового кошелька, огляделся. Нигде ни души. Все ушли протестовать. Над безлюдным сильно замусоренным пляжем возносилась круча с двумя разбегающимися тропинками. Левая стёжка уползала по склону в городской парк, правая вела к малому предприятию Лорда Байрона.
Возможно, Лорд Байрон, лёжа в своё время под столом во время заседаний, тоже, подобно Ратмиру, не слишком прислушивался к людским речам. Во всяком случае, капиталец он сколотил куда скромнее, нежели Адмирал. Уйдя с поводка, арендовал шесть соток пустыря под учебную площадку, плату за вход взимал умеренную, давал частные уроки мастерства — словом, концы с концами сводил, но не более того. В данный момент он натаскивал будущего шар-пея, хотя, по мнению Ратмира, приостановившегося понаблюдать снаружи за дрессурой, о будущем говорить не стоило, поскольку лет воспитуемому было многовато. Фактура у толстячка имелась, но, судя по всему, на четвереньки он стал недавно, если не впервые. Особенно не давалась ему команда «сидеть» — никак не мог достать травы ягодицами. А вот подход к столбику выполнил на удивление удачно — вероятно, увлекался когда-то борьбой сумо.
Сам мэтр монументально возвышался в центре площадки, благосклонно взирая на давно уже вывалившего язык ученичка. Иногда лишь скупым жестом подзывал к себе и вполголоса указывал ошибки. Песочного цвета костюм, розовый коллекционный галстук. На лацкане, обратите внимание, ни значка, ни медальки. Это лишнее. Известно, что награды свои Лорд Байрон надевает только раз в году — на парад в День Собаковода, причём далеко не все. Два килограмма регалий — шею сломишь!
И лицо у мэтра породистое, внушительное, под стать прикиду. Дорогая, выделанная возрастом кожа.
— Ползи! Ползи! — негромко, но властно прикрикнул он на воспитуемого, выполнявшего весьма непростое для новичка задание — доставить поноску полуползком.
Ратмир усмехнулся. Вспомнилось, что на первом курсе зверюга Цербер требовал не только выполнения данной команды по разделениям, но ещё и заставлял зубрить всю эту дребедень наизусть.
«Для переползания на получетвереньках встать на колени и опереться на предплечья или на кисти рук. Подтянуть согнутую правую (левую) ногу под грудь, одновременно левую (правую) руку вытянуть вперёд. Передвинуть тело вперёд до полувыпрямления правой (левой) ноги, одновременно подтягивая под себя другую, согнутую ногу, и, вытягивая другую руку, продолжать движение в том же порядке».
До сих пор в памяти сидит.
Приняв у старательного толстячка поноску, Маэстро взглянул на часы, одобрительно потрепал воспитуемого за ухом.