КАК ЧУВАШИ НАЧАЛИ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ СЕРПОМ
ыло время, когда чуваши убирали хлеб, выдергивая его из земли. И вот в те еще времена как-то шли полем чуваши-крестьяне и увидели — лежит у дороги что-то, похожее на тонкий полумесяц, а около того полумесяца рожь ровно и чисто, будто ножницами, срезана.
— Поглядите-ка, какой-то зверек состриг рожь, а теперь вон лежит, скорчившись, — сказал один из мужиков.
— Говорят, хлебный червь появился — не он ли так чисто срезал колосья? — высказал свою догадку другой.
Стоят, смотрят на серп, а близко подойти боятся. Один, посмелее, подкрался к серпу, веревку от лаптя привязал к ручке и тихонько потянул. Остальные, на всякий случай, разбежались. Однако видят, ничего страшного не происходит, и решили:
— Потащим его в деревню.
Храбрец тянет за веревку, серп по кочкам прыгает, позванивает.
— Смотри, крепче держи, неровен час, еще убежит, — советуют тому, кто за веревку серп тащит.
Пришли в деревню. Весь народ высыпал поглядеть на диковину.
— Что за невидаль? — друг у друга спрашивают.
— Это ржаной червь, — отвечает тот, который притащил этого «червя» в деревню.
Тут подошел один человек, незадолго перед этим побывавший в Казани, и сказал:
— Никакой это не червь, а серп. Давно бы и нам надо убирать хлеб такими серпами.
КАК У ЧУВАШЕЙ ПОСЕЛИЛИСЬ ДЕНЬГИ
огда-то, в старопрежние времена, шла вниз по Волге лодка. Шла-шла и в одном месте пристала к берегу. В лодке находились семь разного достоинства монет: копейка, семишник, пятак, гривенник, двухгривенный, полтинник и целковый. Они, говорят, ездили по белу свету и мекали для себя новые места.
Лодка пристала к правому крутому берегу. На горе виднелось большое чувашское село. Целковый, как самый старший, приказал полтиннику:
— Поднимись-ка на гору, в село, и узнай, что за люди там живут и есть ли у них деньги.
Полтинник хоть и был в подчинении у целкового, но считал себя тоже старшим над остальными монетами и послал в село двугривенного. Тот, в свою очередь, перепоручил дело гривеннику, гривенник — пятаку, пятак — семишнику, семишник — копейке. Копеечке уже некому было приказывать, пришлось идти самой. Покатилась она в сторону села, а вскоре и из глаз исчезла.
Ждут-пождут копейку, а ее нет и нет. Рубль опять велит полтиннику сходить в село, поглядеть, что за народ там живет и имеет ли деньги. Полтинник опять посылает вместо себя двугривенного, тот гривенника, гривенник — пятака, пятак — семишника. Семишник остался младшим, перепоручать дело некому, пришлось самому идти. Покатился он в сторону села и из глаз пропал.
Ждут-пождут остальные деньги — нет ни копейки, ни семишника. Целковый опять берет за бока полтинника, тот — двугривенного, двугривенный — гривенника, гривенник — пятака. Пятаку посылать некого, покатился сам.
Ждут-пождут — нет и пятака, как в воду канул. Целковый посылает полтинника, полтинник — двугривенного, двугривенный — гривенника.
Один за другим укатились в село и гривенник, и двугривенный, и полтинник. Укатились и от них тоже ни слуху ни духу.
Целковый остался один. Посылать уже некого. Подождал он еще немного да и думает:
— Что такое, куда они все подевались? Видно, придется самому на ту гору подняться и все разузнать.
И хоть был он от природы важным и ленивым, зашагал той же дорогой, по которой исчезли одна за другой остальные монеты.
Пришел целковый в село, видит — в середине села большущий базар шумит. Пригляделся получше — тут копейка с семишником, пятак с гривенником и двугривенный с полтинником туда-сюда снуют, катаются меж людей, за какую-нибудь минуту по нескольку раз меняются местами. Да так-то весело, с разными шутками-прибаутками, что глядеть любо-дорого.
Пришелся базар по душе и целковому. Он тоже решил остаться тут навсегда.
Правда, целковый, не в пример юркой мелочи, по-прежнему не вертелся и не суетился меж людей, а больше лежал спокойно по карманам богатых людей. Издавна такой порядок ведется: крупные деньги лежат в кармане одного хозяина, а мелкие, работая вместо крупных, постоянно переходят из рук в руки, из кармана в карман.
КАК ЧЕРТ НАУЧИЛ ЧУВАША ВАРИТЬ ПИВО
днажды старший над чертями — сатана собрал все свое рогатое воинство и сказал:
— Идите к людям и научите их грешить.
Пошли черти к людям всякого звания: к беднякам и богачам, к крестьянам и дворянам, к купцам и попам. Пошли и, кто как умел, начали вводить их в грехи: одного на недоброе дело толкнут, другого в воровство или разбой ввергнут, третьего богохульствовать заставят. А когда люди уже достаточно погрязли в разных грехах, вернулись черти к своему старшому: так, мол, и так, твое приказание исполнили.
Лишь один еще молодой, неопытный черт не справился со своей задачей: сколько ни бился, не смог совратить с праведного пути чуваша-землепашца. А с теми, кто не выполнял приказаний, у сатаны разговор был короткий: или голову снимет или в кипящий котел кинет. Молодой чертенок попросил у своего старшого отсрочки на три года. «Вот уж если за три года не научу крестьянина грешить — делайте со мной, что хотите», — сказал он.
Дали молодому черту три года сроку.
Преобразился черт в человека и пошел себе по дороге. Идет-идет, видит — мужик с сыном землю пашут.
— Далеко ли путь держишь? — спрашивает мужик.
— Иду, куда глаза глядят, приискиваю работенку, которая бы мне хлеб дала, — отвечает черт.
Мужик был не из бедных, земли у него было много. Он и говорит сыну:
— Мы все работника хотели нанять. Давай возьмем его в работники.
— Что ж, давай, — согласился сын. — А для начала спросим, как его зовут.
— Потапом, — не замедлил ответить черт.
Ударили по рукам, и вечером вернулись с поля вместе с работником.
Не нарадуется крестьянин на работника: все у него в руках горит, такой-то сноровистый, такой-то ловкий. И устали не знает, готов хоть день и ночь работать. Правда, одна странность за ним водится: ни шапку, ни рукавицы никогда — ни в жару, ни в холод — не снимает. (Откуда было мужику знать, что шапкой рога, а рукавицами когти черт прикрывает!)
Проходит неделя, месяц, три месяца. Работник мужику все больше нравится. Мало того, что любое дело у него спорится, он еще и дельные советы дает, когда что сеять, когда убирать. Даже погоду умел предсказывать — вот какой золотой работник попался. У соседей то урожай, то недород, а у нашего мужика каждый год урожайный.
Однажды пришел к нему сосед и говорит:
— Дай, кум, взаймы пудика три ржи до нового урожая.
— Ладно, — ответил мужик, — так и быть, дам тебе три пуда.
А черту не по нутру такой оборот дела; не за тем его послали, чтобы он помогал людям добро друг другу делать. Он и шепчет хозяину:
— Не давай, не давай, следующие два года подряд будут неурожайными, голодными, вот увидишь.
Хозяин рассердился на работника за то, что тот его учить начинает, а заодно еще и беду накликает:
— Ах ты, черт немытый, — выругался он, — людей учишь, а сам, невежа, ни шапки, ни рукавиц никогда не снимаешь. Вот сниму я их, и увидим, сколько там грязи да пыли набралось.
Потап испугался, что и вправду хозяин может снять шапку и рукавицы, и поспешил согласиться:
— Ладно уж, не сердись, дай ему, сколько он просит.
Хозяин отвесил соседу три пуда хлеба. Не удалось черту помешать сделать доброе дело. Ну что ж, он возьмет свое не мытьем, так катаньем.
— Как ты считаешь, хозяин, уважают тебя соседи? — спрашивает он мужика.
— Да, признаться, как-то не задумывался над этим, — отвечает мужик.
— А хочешь, я сделаю так, что не только соседи, а и все будут с тобой еще издали здороваться, в пояс кланяться?
Представил себе мужик такую картину: идет он по селу, а все с ним здравствуются и захотелось ему, чтобы не только в мыслях, но и наяву так было.
— Хорошо бы, если сумеешь, — сказал он работнику.
— Тогда слушай меня и запоминай, — приступил к делу работник. — Я научу тебя готовить чудесное питье. Делать надо так…
И он начал рассказывать, как и что надо делать.
— Возьми вот такую кадку с зерном и залей водой. Когда зерно размокнет, его надо вынуть из кадки, раскинуть по полу и подержать, пока не прорастет. А как прорастет, положить в печь, высушить и смолоть на мельнице. Да смолоть не как обычную муку, а покрупнее. Получится солод. Считай, половина дела сделана. Остается солод распарить, а потом в котле поварить. Дать остынуть, а на другой день еще раз прокипятить и через корыто, соломой накрытое, процедить. Получится сусло. Его уже можно пить, оно очень сладкое. Но еще лучше вылить его в кадку и положить туда хмелю да дрожжей и накрыть чем-нибудь теплым. Целые сутки пусть все это бродит, а потом что и надо сделать — так это выловить хмель и питье процедить через сито. Все. Можно пить на здоровье. Старый попьет — помолодеет, молодой — повеселеет. Одним словом, волшебный напиток; начнешь пить и не оторвешься.
Хозяин послушал-послушал работника и не устоял перед соблазном отведать чудесного питья. Позвал он сына, и они вместе начали готовить солод.
В скором времени солод был готов. Но где взять хмеля?
— Хмеля много в лесу, — подсказал им работник.
Принесли хмелю. Дрожжей нет. Черт подошел к кадке, плюнул в сусло, сусло зашипело и начало бродить.
— Чтобы каждый раз не ходить в лес, хмель можно растить и в огороде, — продолжал их учить черт в образе работника. — А дрожжи будете брать со дна кадки. Что оседает на дно — это и есть дрожжи.
Когда питье было готово, хозяин с сыном назвали родственников, соседей и всяких других гостей. Черт, предвкушая интересное зрелище, пригласил на него своего старшого.
Не прошло и часа, как в доме будто кто все вверх дном перевернул. Молодые повеселели, старые помолодели. Еле передвигавшие ноги старухи и те пустились в пляс. Вместо барабана пошла в ход печная заслонка — на ней сама хозяйка подыгрывала плясуньям. Кто пляшет, кто поет, а кто уже и в драку полез или под стол сполз и на полу валяется.