Мы, как обычно, заехали на стоянку, чтобы подготовиться и отдохнуть, затем направились к следующему пункту – фермерскому рынку в Эхо-Парке, где останавливались каждую неделю. Рынок находился сразу за историческими зданиями и в это время уже начинал оживать. Я припарковала «КоБру» рядом с другими фургонами: с классическим тако, лапшой удон, поджаренными сэндвичами с сыром и боба чаем.
Мы припарковались и спешно занялись подготовкой – пока каждая молча работала в своем маленьком углу, в воздухе буквально витало напряжение. Мы понимали, что сейчас впервые сами столкнемся с такой толпой.
– Эй, ты – дочка Эдриана?
Я выглянула в окно: в него заглядывала молодая светлокожая женщина в бандане и с белокурыми хвостиками.
– Да, привет. Клэра.
Она вытерла руку о фартук с изображением зонтика и протянула для рукопожатия.
– А я – Кэт, владелица фургончика «С сыром Гауда не так вкусно».
Подумать только. Нет, Кэт, с сыром Гауда вышло бы НАМНОГО вкуснее.
Приклеив на лицо улыбку, я пожала ей руку в ответ.
Она улыбнулась мне и окинула взглядом фургон.
– Эдриан сказал, что сегодня ты управляешь «КоБрой». Очень впечатляет.
Не успела я ответить, как к нам подошла похожая на Кэт светловолосая девушка.
– Привет, Клэра! Я сестра Кэт, Сара!
Близняшки.
И тут из фургона с лапшой удон выглянул восточный парень с пучком на голове.
– Приве-е-ет, а вот и наследница «КоБры».
Господи. Здесь словно самое настоящее «Соседство мистера Роджерса».
Представив всем Роуз, я тут же поняла, что папа заранее всех подготовил – их выдавала наигранная беззаботность, с какой все, вероятно, проверяли нас.
Но я ничего не имела против, потому что вскоре мы уже были заняты. Воздух в фургоне нагрелся от суеты, с которой готовились заказы.
И тут, перебив весь остальной шум, раздался знакомый голос:
– Сюрприз, Рози!
У окна заказов стояли родители Роуз и мальчик – скорее всего, ее брат.
– Привет! – произнесла она, широко улыбаясь. – Что вы здесь делаете?
Голос ее папы прогремел на весь фургон и был слышен всем окружающим.
– Мы здесь, чтобы посмотреть на нашу красавицу дочку на ее первой настоящей летней работе!
Мама засмеялась.
А Роуз прикрыла лицо руками, но все еще улыбалась, когда снова взглянула на них.
Я вытерла руки о фартук, подошла к окну и поздоровалась.
– ПРИВЕТ, КЛЭРА! – Мальчик помахал в ответ. – Я Джесси!
Он был в кепке с Пикачу, маленького роста, шепелявил и сверкал дыркой между зубами. Словом, самый милый ребенок на свете.
– Привет, Джесси! Итак, что хотите заказать? Обычно приемом заказов занимается Роуз, но она, кажется, превратилась в робота.
Малыш выпучил глаза:
– Подожди… нет, это же не так?
Я пожала плечами.
– Не знаю, посмотрим, перезагрузится ли она.
– Прямо как когда бабушка пользуется Windows.
Я расхохоталась и кивнула.
– Да, именно так.
Мама Роуз улыбнулась мне из-под большой стильной соломенной шляпы. Она была одета в длинный восточный халат, затянутый на талии, и золотые сандалии с ремешками – точно как с разворота модного журнала под названием «Как выглядеть шикарно во время вылазки на рынок».
– Привет, Клэра. Можно нам, пожалуйста, один ломбо, одну пиканью и два пирожка. А еще два тростниковых сока с лаймом, – заказала она.
– Я хочу себе отдельный сок! – заныл Джесси.
Мама Роуз посмотрела на него.
– Что, прости?
Он сглотнул.
– Можно мне, пожалуйста, отдельный сок?
– Да, можно. Один для тебя, один для меня. Папа попьет воду, – ответила она Роуз, доставая деньги из кошелька.
Я отдала ей сдачу.
– Спасибо, будет готово через несколько минут.
Подойдя к окну, Джесси встал на цыпочки, и папа поднял его, чтобы тот оказался на одном уровне со мной.
– Приятно с тобой познакомиться, Клэра! – С этими словами он протянул липкую маленькую ручку.
Я обхватила ее своей и пожала.
– Мне тоже приятно с тобой познакомиться, Джесси.
Роуз выглянула в окно.
– К сожалению, я не могу с вами потусоваться. Надо работать.
Папа Роуз подмигнул.
– Понял, Рози. Мы здесь для того, чтобы поддержать тебя в этой новой главе жизни. Даже если это наказание.
Это было бы абсурдно, если бы не звучало так искренне.
– Хорошо, хорошо, – улыбнулась Роуз, отправила семье воздушный поцелуй и перешла к следующему клиенту.
Семья Карвер устроилась за один из многочисленных столов для пикника, перекусила и ушла, помахав нам на прощание.
Я смотрела, как они растворились в толпе, размахивая большими корзинками с продуктами, и не переставала удивляться.
– Вы вообще реальные? – спросила я Роуз. У нас выдался перерыв, поэтому я села на пол и пила воду. В фургоне было ужасно жарко.
Роуз вытерла лоб и направила на свое лицо небольшой покачивающийся вентилятор.
– Что ты несешь?
Я оттянула футболку, чтобы немного проветриться.
– Нет, я впервые в жизни говорю искренне. Они молодцы, что пришли сюда. А Джесси очень классный.
– Джесси не может быть «классным», потому что он не всезнайка.
– Что, прости? – Я поднесла руку к уху. – Ты… ты сказала всезнайка?
Роуз закинула в рот кубик льда и захрустела им, отчего я поморщилась.
– Поверь, я не самая плохая в своей семье. Всезнайство – общая черта всех Карверов.
– Ну, вы действительно кажетесь семейкой «супермозг».
Она снова захрустела льдом, и волоски на моей руке встали дыбом.
– Я расскажу тебе кое-что, чтобы ты поняла, кто такие Карверы: раз в неделю за ужином у нас проходит викторина.
Я перестала обмахиваться.
– Ты серьезно?
– Да. Типа той, что идет по новостному каналу, «Подожди, подожди, не говори мне!». – Она заметила мое озадаченное выражение лица. – Это еженедельная викторина на «Эн-Пи-Ар».
– Ну да.
– Так вот. Каждый вечер пятницы мы приглашаем к себе какого-нибудь человека, члена городского совета или учителя, и проводим викторину, в которой мои родители – ведущие.
Я фыркнула.
– Дикие пятничные вечера с Карверами.
Она засмеялась.
– Понимаю, как это звучит. Но мне очень нравится тусоваться с семьей.
Я поняла, что Роуз любит свою семью, по тому, как она оживилась при разговоре о них. И снова почувствовала укол зависти. Они всегда казались мне худшим ночным кошмаром.
Роуз снова захрустела кубиком льда, и я показала на нее пальцем.
– Перестань! Нет ничего хуже этого звука.
Она закатила глаза, но убрала кубик за щеку.
– Уверена, моя жизнь и мои родители кажутся очень скучными в сравнении с твоей жизнью с крутым папой.
Я скривилась и обмахнула себя салфеткой.
– Жизнь с крутым папой? Боже мой.
– Это правда! У тебя потрясающий отец.
– Пожалуйста, только не влюбись в него.
Она чуть приоткрыла рот.
– Нет!
– Хорошо.
Я сделала глоток воды.
Ее глаза загорелись.
– Эй! Не хочу показаться тебе странной, но я нашла твою маму через аккаунт фургона в «Инстаграме». Чем она занимается?
Когда люди узнавали о моей маме, я не знала, что чувствовать – гордость? Смущение? Чаще всего я разыгрывала равнодушие. Поэтому пожала плечами.
– О, она инфлюенсер в соцсетях. Или что-то в этом роде.
Роуз задумалась.
– И это ее работа?
– Наверное.
– Как можно получить работу, занимаясь… этим?
Слова выскочили из моего рта прежде, чем я смогла их остановить:
– Величайший нарциссизм.
Она удивленно выпучила глаза, и я громко рассмеялась.
– Да шучу. Она отлично разбирается в соцсетях. И хорошо выглядит в одежде. И…
– У нее хороший вкус? – вставила Роуз. Я попыталась разглядеть в этом признаки сарказма, но, кажется, она говорила искренне. Напарница озорно посмотрела на меня. – В смысле, он должен присутствовать. Она же спала с твоим папой.
– РОУЗ!
Она захихикала, и вся неловкость тут же сошла на нет. Я обмахнула себя бумажной тарелкой и спросила:
– У тебя и мама, и папа юристы? Я забыла.
Она кивнула.
– Да. У папы собственная юридическая фирма, а мама работает в прокуратуре. Несколько лет назад она стала популярной, когда…
– Дело об избиении задержанного полицейскими.
Роуз выгнула брови.
– Ого. Ты об этом знаешь?
– Алло, это крутили по всем новостям.
– …сказала девушка, которая ненавидит «Эн-Пи-Ар».
– Я не говорила, что ненавижу «Эн-Пи-Ар». Просто эта радиостанция совсем не настраивает меня на работу.
Она улыбнулась.
– Ладно, неважно. Так вот, мама стала общественным деятелем. И даже встречалась с Мишель Обама.
– Это жизнь моей мечты, и я не шучу, – произнесла я громким от возбуждения голосом.
– Твоей и каждого человека, – кивнула она. – Вот такая у меня мама. Она была на обложках журналов, у нее хотели взять интервью… И вот я, ее дочь.
Я нахмурилась.
– А что ты? Ты практически Джоанна младшая.
Она покачала головой.
– Хотелось бы.
– Воу. Роуз Карвер не считает себя достаточно хорошей? Что же тогда делать нам, жалким людишкам? Сдаться и спрыгнуть с утеса?
Она скрестила руки.
– Я серьезно.
– И я тоже. Ты практически находишься на пути к тому, чтобы стать президентом США!
Было заметно, что ей это понравилось.
– Дело в том, что на темнокожих девушек слишком давят, чтобы они были лучше остальных. И добавь к этому то, кем является моя мама. Ты даже не понимаешь, как я парюсь из-за своего внешнего вида, действий. Я даже не могу просто так утром встать с кровати, не говоря уже о том, чтобы вести себя каждый день по-идиотски, как ты.
– Спасибо.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Я элементарно не могу заниматься делами в ужасных спортивных штанах и не причесывать волосы!
Прищурившись, я взглянула на нее.
– Понимаю, что ты имеешь в виду, но в журнале «Ас уикли» ты все равно была бы похожа на знаменитость, вышедшую за кофе.