то клецки в супе слишком холодные. Я сидела рядом с Гамлетом, но мы почти не разговаривали, так как я все время закидывала в рот добавку.
– Меня впечатляет твой аппетит! – воскликнула в конце ужина бабушка и кивнула на мою чистейшую тарелку.
Я застенчиво потупила взор.
– Люблю поесть.
– Это замечательно, – сказала она и встала, чтобы убрать посуду. Мне польстило ее одобрение.
Гамлет подскочил, чтобы забрать у нее тарелки.
– Ба, мы помоем. А вы посмотрите шоу и расслабьтесь.
– Да-да, большое спасибо, все было вкусно. Надо поделиться вашим рецептом баранины с папой, – добавила я, относя тарелки к раковине.
– Она никогда не делится своими рецептами! Жадина, – отметил дедушка, довольно громко отрыгнув.
Гамлет неловко замер рядом со мной у раковины, и я прошептала ему:
– Расслабься, мы с папой устраиваем соревнования по отрыжке.
Его дедушка поднялся, громко скрипнув ножками стула по линолеуму.
– Так значит, ты заставишь свою даму мыть посуду?
Я подняла вверх уже мыльную руку.
– А еще он сказал, я сегодня должна постирать ваши вещи, так что…
Бабушка с дедушкой с хохотом направились в гостиную.
– Она забавная, – заявил дедушка Гамлета, и я покраснела. Было приятно слышать комплимент от этих людей.
Теперь мы с Гамлетом стояли бок о бок и мыли посуду – я вычищала, а он ополаскивал и вытирал насухо.
– У нас есть посудомойка, но мы ей никогда не пользуемся, – сказал он, показывая на нее.
Я кивнула.
– Дай-ка догадаюсь, используете как сушилку для посуды?
– Да! Я думал, так делают только китайцы, разве нет?
– Ну уж точно не американцы. Папа после мойки все равно рассматривает каждую тарелку, словно пытается поймать посудомойку на том, что она плохо справляется.
Он засмеялся.
– У тебя самый лучший папа.
– Наверное, – улыбнулась я, протягивая ему стакан. – У тебя тоже крутые бабушка с дедушкой.
– Ты, видимо, гадаешь, почему я живу с ними.
Я почесала лицо мыльной рукой.
– О, эм… да, этот вопрос приходил мне в голову.
– Мои родители вернулись в Пекин, потому что их бизнес начал расти. Это произошло пару лет назад. И теперь я живу с этими ребятами. – Он кивнул подбородком в сторону гостиной. – Но они… не настоящие бабушка с дедушкой.
Я удивленно повернулась к нему.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что они – родители друзей моих родителей. Другими словами, друзья семьи.
Хм. Я включила воду посильнее.
– О, понятно.
– Знаю, тебе это кажется странным. Но отец с матерью хотели, чтобы я остался здесь учиться.
– О, ясно.
И тут мне стало немного грустно, ведь все лето он подбрасывал в воздух табличку вдали от родителей. И ездил на «Лексусе», потому что таким образом те хотели возместить свое отсутствие.
Домыв последнюю тарелку, я выключила воду. Руки были мокрыми, но я не могла найти полотенце.
– Сделаем так.
Гамлет притянул мою руку к себе и вытер о край своей рубашки. Затем взял вторую и сделал то же самое.
Как сексуально для такого зануды.
– Спасибо, – пробормотала я, стараясь смотреть куда угодно, только не на его обнажившийся пресс.
– Не за что. – Рубашка вернулась на свое обычное место, и я почувствовала острое чувство утраты. Прощай, идеальный живот. – Да, у меня крутые бабушка с дедушкой. Оба – ученые НАСА на пенсии и живут здесь целую вечность.
Я выгнула брови.
– Ого, серьезно? Они и правда практически американцы.
– Ну, бабушка из Сан-Франциско. Знаешь, ее семья жила здесь со времен золотой лихорадки.
– Что?! – Я посмотрела на ее сгорбившуюся фигурку, нарезающую в гостиной груши. – Это так круто.
– Ага, – кивнул он. – И с дедушкой она познакомилась в Беркли. Он приехал из Китая изучать физику. А когда получил гражданство, они вместе переехали сюда работать в ЛРД.
ЛРД – лаборатория реактивного движения в Пасадене.
– Ого, любовь двух ботаников. Это очень мило, – сказала я.
Теперь бабушка с дедушкой устроились в одинаковых креслах, чтобы посмотреть «Закон и порядок».
– Да, это так, – произнес он с улыбкой. – Эй, кстати говоря, о милом – хочешь самый лучший в мире строганый лед?
Я улыбнулась. Энтузиазм Гамлета был очень заразителен.
– Конечно.
Мы попрощались; мне с собой даже положили еду в контейнерах. Радовало, что папа попробует настоящую баранину на зубочистках. Они помахали нам, стоя на пороге.
– Что бы ты хотела послушать? – спросил Гамлет, когда мы отъехали.
Я взяла свой телефон.
– Можно?
Он кивнул, и я подключилась к колонкам. Пролистала список, пока не нашла то, что искала: романтичная гитара и мягкий электронный ритм – самое то для теплого летнего воздуха, задувавшего к нам в машину.
– Какой строганый лед мы возьмем? – спросила я. – Патбинсу?
Мой любимый – корейский с красной фасолью и фруктами.
– Нет, тайваньский. Есть одно новое кафе… из Тайбэй.
– Я знаю, о каком ты говоришь. Всегда хотела там побывать! – обрадовалась я, высунув руку в окно и ощущая ветер на ладони. Еще одной моей слабостью, кроме заразительного энтузиазма Гамлета, были азиатские десерты.
Мы ехали по пустым широким улицам Сан-Габриель, проносясь мимо старых закусочных 1960-х годов, не так давно превратившихся в рестораны, где подавали цыплят, и бесконечных стрип-моллов в псевдосредиземноморском стиле, украшенных рядами длинных тонких пальм.
Наконец Гамлет заехал на парковку одного из торговых центров, и мы подошли к магазинчику с неоновой вывеской «Снежный туман». Перед дверью выстроилась очередь.
– Ого, тут столько народу, – оглядевшись, заметила я. – Не знала, что в долине Сан-Габриель есть ночная жизнь.
Он засунул руки в карманы шортов и выпятил грудь.
– Многие из нас – азиаты, а ты знаешь, что мы засиживаемся допоздна.
Я улыбнулась.
– Это точно.
Сюда стекались люди со всего Лос-Анджелеса, чтобы купить самую оригинальную китайскую еду, потому что именно здесь ее готовили коренные жители, заполнившие квартал. Такое количество национальных блюд – начиная от китайских исламских и заканчивая умопомрачительными сычуаньскими и тайваньскими десертами – нельзя было попробовать нигде за пределами Китая.
– Ты когда-нибудь ложилась спать до полуночи? Хоть когда-нибудь? – спросил Гамлет.
– Ни разу.
Он перескочил с ноги на ногу – я бы решила, что Гамлет хочет в туалет, только он сделал это как-то по-спортивному, как часто бывало в офисном парке.
– Да, даже когда в прошлом году проходила утренняя тренировка, мне удавалось ложиться спать в час ночи. Это сводило бабушку с ума.
– Согласна с тобой во всем, кроме части про физическую активность.
Загудел мой телефон, и я удивленно посмотрела на экран. Не проверяла его весь вечер.
Как дела???
Это была Роуз.
Поужинали с его бабушкой и дедушкой.
ЧТО?!
Гамлет вежливо, но слегка раздраженно посмотрел на меня, как бывает, когда посреди общения вытаскиваешь телефон. Я убрала его в сумочку и мысленно сделала отметку написать ей позже.
– Это Роуз.
– О, круто! Вы с ней лучшие подруги?
Что за вопрос?
– Лучшие подруги. Фу. – Я поправила платье. – Мы не так уж хорошо друг друга знаем. Начали общаться только из-за «КоБры».
Нашу историю лучше было бы рассказать в другой день.
Мы продвинулись в очереди и теперь стояли внутри ярко освещенного магазинчика. Нарисованные на бело-голубых стенах мультяшные лисы в шарфах лепили снеговиков. Все это сильно контрастировало с покупателями, одетыми в шорты и шлепки.
– Итак, если вы с Роуз не подруги, то с кем ты тусуешься в школе? – спросил Гамлет.
Я окинула взглядом топпинги. М-м-м, таро.
– С друзьями, Феликсом и Патриком.
– Круто. Ты тусуешься с парнями? Это потрясающе.
Гамлет тоже рассматривал топпинги, и делал это так, будто от этого зависела его жизнь.
Я улыбнулась.
– Они всего лишь мои друзья. У Феликса есть девушка, а Патрик – гей.
Он оживился.
– О… это круто. Я об этом и не думал.
– Как скажешь.
Признаюсь, ревнивый Гамлет показался мне довольно милым. Потому что это была самая прекрасная мужская ревность, какую я когда-либо видела.
Мы заказали строганый лед, который подавали в огромных стаканчиках. Мой был со вкусом клюквенного сиропа и посыпан красной фасолью, таро и кунжутными шариками. Гамлет взял себе с травяным желе. Я скривилась.
– Какая здоровая пища.
Гамлет пожал плечами.
– Мне нравится. – И с довольной улыбкой засунул в рот целую ложку. Мне вдруг показалось, что все, что он делает, вызвано по-настоящему искренним желанием. В отличие от большинства парней, с которыми я встречалась в прошлом, он, казалось, полностью лишен притворства.
– А ты с кем тусуешься в школе? С кучей сексуальных девчонок? – спросила я, когда мы устроились на обочине.
Он усмехнулся.
– Да, именно. Только с парнями. В основном с теми, кто играет в «П и Д»… – Он замолчал. – То есть с которыми я играю в баскетбол.
– Ты не это собирался сказать.
– Это!
Я показала на него пластмассовой ложкой.
– Чувак, я знаю, что такое «Подземелья и драконы». Патрик и Феликс когда-то бредили этой игрой.
Он засмеялся.
– Ладно, хорошо! Да, я в основном зависаю с командой «П и Д». Они единственные подружились со мной, когда я сюда переехал. С тех пор и общаемся.
– К тебе плохо относились? – удивленно спросила я. Как можно не любить Гамлета? Может, этим детям еще и пинать кроликов нравится?
Он пожал плечами.
– Не совсем. Но китайско-американские дети не общались со мной – их не интересовал только что сошедший с корабля.
Во мне вспыхнул защитный инстинкт. Когда я представила одинокого Гамлета в совершенно чужой стране, мне захотелось прийти к нему в школу и посеять там хаос.
– Ты нахмурилась, – прервал Гамлет мою детальную фантазию о мести.