– Я понятия не имела, что ты придешь сюда за час, чтобы занять место в очереди, – подшутила я, чтобы замаскировать чувство вины.
– Ты думала, я смогу расслабиться, зная про принцип «кто успел, тот и съел»? – измученно спросила Роуз. – Лучше бы я пришла сюда вчера, чтобы не задаваться вопросом, удастся ли найти хорошее место!
Я положила руку на ее плечо и ответила:
– Мне жаль, что у тебя такая жизнь. – И подняла огромный пакет. – Несмотря на это, у нас есть для тебя вкусняшки. Радуйся.
Ее глаза загорелись.
– Не стоило! Моя семья уже устроила гулянку в честь дня рождения.
– Что за гулянка? Американцы так серьезно относятся к подобным праздникам, – произнес Гамлет и потянулся к моей руке. Инстинктивно и легко. У ворот произошло какое-то движение, и Роуз, вытянув шею, посмотрела туда, а потом ответила:
– О, мы поели блинчиков в моем любимом кафе, а потом мама повела меня по магазинам. Затем мы вернулись домой, чтобы… – Она на секунду замолкла. – Чтобы посмотреть фильм про Роуз.
Я перестала жевать жвачку.
– Что? Что за фильм про Роуз?
Очередь сдвинулась вперед, и я передала билеты контролеру, который выжидающе смотрел на нас.
– Успокойся, Клэра. Это всего лишь фильм, который каждый год родители делают для меня из различных видео. Для брата тоже.
Гамлет забрал у Роуз ее громоздкий стул, и в другой ситуации этот рыцарский поступок рассердил бы меня, но я знала, что точно так же он поступил бы и со своим другом. С кем угодно.
– Звучит потрясающе. Вы словно образцовая семья из телевизора, – сказал он.
– Спасибо, – ответила она. – За то, что взял стул, я имею в виду. Мы – не семья из телевизора, но очень похожи.
– Честно говоря, я ожидала чего-то худшего, – сказала я, закинув на плечо пакет с покупками. – Два очка семье Карверов за то, что вели себя не так позорно. Я даже считаю, что это… круто.
Роуз выглядела довольной, и меня это радовало.
Мы вошли на кладбище – на данный момент единственное место в городе с такой сочной зеленой травой. К пункту нашего назначения привела тропинка, освещаемая фонарями. Мы запетляли между памятниками – скромными латунными табличками, вкопанными в землю, пафосными скульптурами из сверкающего черного мрамора и даже фонтана в виде херувима, отмечавшего последнее пристанище какого-то богача.
Роуз осмотрелась.
– Знаете, это очень странно – смотреть фильмы в компании всех этих мертвых людей.
– Эй, мертвым тоже нужно развлекаться, – сказала я.
Мы добрались до большой поросшей травой полянки, раскинувшейся у огромной стены, на которой должны были показывать фильм. Я отыскала хорошее местечко в центре и разложила одеяла. Вокруг нас начали метаться в поисках мест люди. Эти показы напоминали распродажу для киноманьяков во время «Черной пятницы» – иногда я даже боялась за свою жизнь. Что если умру, затоптанная кроссовками, то стану злым призраком.
Я достала миниатюрные праздничные колпаки размером с шоты.
– Мы должны их надеть.
Роуз засмеялась и выбрала мятно-зеленый с золотистыми блестками.
– Да!
Я надела на Гамлета фиолетовый и заправила золотистую резинку за его уши.
– Такой красавчик.
– Подожди, я хочу розовый, – сказал он и потянулся к пакету. – Подойдет под мой прикид.
На нем была футболка овсяного цвета с принтом пастельных тонов и темно-коричневые шорты. Я уже поняла, что Гамлет – привереда в плане одежды.
В отличие от меня. Я показала на свои черные джинсовые шорты и потрепанный полосатый топик.
– Тогда этот отдай мне. Фиолетовый будет смотреться сногсшибательно.
Как только мы разобрались с колпаками, я подняла свистульки.
– А теперь нам надо дать волю своим чувствам, иначе во время фильма нас убьют.
Раздав их Роуз и Гамлету, я так сильно подула в свою, что звук разнесся по всей полянке. На нас стали неодобрительно поглядывать.
– Как вам это нравится?
Я снова подула.
Роуз прикрыла лицо руками.
– О господи.
Гамлет подул в свою, но не так громко.
– Не хочу проблем, – извинился он.
Я снова дунула что есть силы. Роуз поморщилась и ссутулилась на стуле, стараясь сделать вид, что она не со мной. Гамлет засмеялся, а я быстро прогудела и пропела «С днем рождения».
Роуз все ниже опускалась на стуле, а Гамлет смеялся так сильно, что лицо приобрело оттенок его розового колпака. Пока он пытался прийти в себя, я достала небольшой торт с игрушками из «Трансформеров» и надписью «С днем рождения, сын!». В этот раз Роуз расхохоталась.
– Какого черта?
Гамлет аккуратно расставил свечи между роботами и машинами, а я зажгла свечи.
– Не скажу, что не было подходящих тортов, но мы подумали, что именно этот выглядит наиболее зрелищно.
– Хорошее решение, – отметила она, все еще улыбаясь.
Мы еще раз пропели «С днем рождения». Гамлет – тихо и как будто смущенно, а я, конечно же, с вибрато и так громко, что к нам начали присоединяться. В конце песни Роуз поздравляли уже порядка тридцати голосов.
Задув свечи, она не могла перестать улыбаться.
– Спасибо вам, ребята.
– Всегда пожалуйста, – ответил уже нарезающий торт Гамлет. Затем передал ей кусок с надписью «Дружба – это чудо» с пластиковой вилкой.
Хоть мы сидели и ели торт с трансформерами с тарелок, на которых были изображены разноцветные пони, в этот момент как никогда ощущалось отсутствие иронии. Я каждый раз замечала это, тусуясь с Роуз и Гамлетом, потому что привыкла к определенному поведению Патрика и Феликса. Где все было шуткой, насмешкой, способом отделиться от настоящего. Было проще не думать о реальности, что особенно легко давалось лодырю Патрику. Феликс же все время пытался строить из себя крутого. А Роуз и Гамлет? Я наблюдала, как они разложили купленную в долларовом магазине игру «Четыре в ряд» и тут же погрузились в нее, за секунды обретя дух соперничества и став серьезнее.
Они были совсем другими. Полностью погружались в дело.
Когда закончился фильм, мы пошли к машине Гамлета. Я одной рукой держалась за его руку, а во второй сжимала стул.
Пока мы шли по темным тропам к парковке, Роуз не отставала от нас и нервно рассматривала памятники.
– Поверить не могу, что только что смотрела фильм на кладбище. Сегодня точно не засну.
В два часа ночи я отправила ей гифку с Линдой Блэр, у которой кружится голова, и практически услышала за много километров отсюда ее крик.
Глава 22
На следующих выходных я стояла в гостиной напротив вентилятора и охлаждала лицо. Лето здесь – настоящий ад. У нас имелся лишь один оконный кондиционер, который с трудом охватывал комнату, не говоря уже о целой квартире.
Мы с Роуз все лучше справлялись с фургоном, и папа разрешил работать в воскресенье поодиночке, потому что остановка была лишь одна. Сегодня «КоБрой» занималась Роуз. Выдался редкий для нас с папой общий выходной, и мы проводили его, страдая от жары и тоски.
Отец валялся на диване, словно тряпичная кукла, и старался не двигаться. Фло часами не покидала прохладную фарфоровую ванну. Это напоминало картину эпохи Возрождения. И тут папа подскочил.
– Давай купим нэнмён!
Холодная корейская гречневая лапша, часто подаваемая с говяжьим бульоном. Единственная и самая лучшая еда, подходящая для жаркого летнего дня.
Папа принялся радостно пританцовывать: натянул кепку и делал странные вращательные движения ногами, в то время как руки находились на уровне груди.
Мне так не понравился этот танец, что я пришла в восторг. Он остановился и спросил:
– Кстати, не против, если придет Коди?
Конечно против.
Но, увидев папино полное надежды напряженное лицо, я прикусила язык. Никогда еще не тусовалась с его подружками, так что понимала, как это важно. Я нацепила улыбку и ответила:
– Будет круто.
Полчаса спустя мы все устроились в папином старом заднеприводном «Ниссане», который он затюнинговал, когда в прошлом участвовал в гонках. Нас было слышно за километр. Коди вежливо предложила мне занять пассажирское сиденье, но меня остановил папин быстрый предупреждающий взгляд.
– Нет, садись ты.
Я забилась на крошечное заднее сиденье, проклиная машину на каждой кочке.
Мы подъехали к забитому людьми стрип-моллу. Его фасад был усеян неоновыми словами на корейском и английском, а парковка, которой занимались два человека, напоминала автомобильный тетрис. Когда мы открыли двойные двери ресторана, нас обдул ледяной воздух из кондиционера. Я тут же задрожала от холода, заметив склонившихся над большими металлическими мисками и тоже дрожащих посетителей в шортах и топах.
Улыбающийся, но неприветливый администратор подвела нас к столику рядом с телевизором с плоским экраном, на котором проигрывали клипы К-поп. На столиках лежали бумажные коврики с рекламой пива.
– О, а разве это не та актриса, на которую ты запал? – спросила я папу, показывая на сияющее с коврика лицо. Как невоспитанно с моей стороны делать так при его подружке. Возможно, дело в жарком дне или давлении от общения с Коди, но я не могла остановиться.
Он посмотрел на рекламку.
– Нет.
– Пластические операции везде вносят путаницу.
Коди засмеялась, и я позволила себе целых пять секунд наслаждаться этим. Папа бросился в меня бумажным пакетиком с металлическими палочками.
– Эй! Не все делают пластические операции.
– Может, и не все, но актрисы уж точно!
Для нас такой спор был обычным делом. Так как я на шаг отставала от Кореи, папа всегда усиленно защищал корейскую культуру. Мне нравилось дразнить его, чтобы позлить – особенно касаемо пластических операций.
Не успел он ответить, как к нам подошел официант и попросил озвучить заказы. В ресторанах корейского квартала дается полминуты, чтобы просмотреть меню.
– Мы возьмем три порции муль нэнмёна, – сказал папа, показывая на меню – на случай, если его корейский не поймут. – И один кальби.