Перекус с папой никогда не был полным, пока мы не добавляли в него мясо. Сегодня мы выбрали говяжьи ребра на гриле.
– Ты спросил свою девушку, хочет ли она это? – спросила я. Иногда отец вел себя глупо.
Он на секунду завис, но Коди положила на его руку свою.
– О, все нормально. Эдриан всегда делает заказ в корейских ресторанах. А я заказываю суши, – подмигнула она мне. Они обменялись взглядом, от которого я непроизвольно поморщила нос.
– Ты эксперт по суши? – вежливо спросила я и отхлебнула холодный ячменный чай, который принес официант.
Коди пожала плечами, ее длинные серьги в форме полумесяцев звякнули.
– Типа того. Я несколько лет жила в Японии.
– Она свободно говорит на японском! – похвастался папа.
Внутри все сжалось из-за этого папиного жеста. До этого он говорил так только обо мне.
Принесли салаты – небольшие миски с кимчи из белой редьки и капусты, картофельным салатом с яблочными дольками и маринованной черной фасолью. Мы с папой налетели на еду – я на картофельный салат, а он на кимчи из редьки.
– Качество корейского ресторана можно определить по салатам, – часто говорил папа. Они обычно подавались бесплатно, поэтому старания ресторана, чтобы они получились вкусными, всегда впечатляли. Коди взяла кусок кимчи из капусты.
– Итак, Клэра. Эдриан говорит, ты отлично справляешься с фургоном.
– Да, мы рулим, – сказала я, ковыряя палочками картофельный салат в поисках яблочной дольки. Я взглянула на Коди. Может, стоит воспользоваться ее присутствием? Папа находился в прекрасном настроении и как минимум захотел бы выглядеть добрым при ней. – Кстати, учитывая, что мы хорошо справляемся, можно мне встретиться с мамой в Тулуме? – Я как можно сильнее округлила глаза.
Папа раздраженно посмотрел на меня.
– Серьезно? Хочешь поднять эту тему сейчас?
Надо отдать Коди должное, она оставалась совершенно невозмутимой. Мы с таким же успехом могли разговаривать о погоде, ковыряясь в салатах.
– Почему нет? Я доказала свои способности, бла-бла-бла.
Папа скривился.
– Ты прикалываешься?
Не успела я ответить, как подошел официант с подносом, на котором стояли три металлические, покрытые изморосью, миски с лапшой. Еще на подносе лежал тюбик с уксусом и небольшая стеклянная баночка с корейской горчицей. Перед тем как подать лапшу, официант достал из кармана фартука ножницы и разрезал ее – сначала слева направо, затем сверху вниз.
Чтобы не смотреть папе в глаза, я взяла горчицу и капнула немного в холодный говяжий бульон. Если переборщить, можно полностью спалить свой мозг. Затем выдавила приличную порцию уксуса и перемешала все палочками. Мы молчали несколько минут, занимаясь едой, а когда принесли тарелку со шипящим кальби, в тишине атаковали его. Несмотря на всю мою болтливость, меня учили уважать хорошую еду и уделять ей должное внимание. Когда я наконец смогла перевести дух после острой лапши, я снова взглянула на папу.
– Кажется, я прошла проверку. И считаю справедливым, чтобы ты меня отпустил.
Коди проглотила лапшу.
Папа отложил палочки.
– В том-то и проблема, мелкая. Ты должна была кое-чему научиться, а не просто побыстрее разобраться с делами, чтобы встретиться с мамой на каком-то курорте.
Я не могла в это поверить. Он хотел прочитать мне лекцию прямо перед Коди. Которой наконец стало некомфортно – она подняла миску, чтобы сделать глоток супа и тем самым скрыть от нас свое лицо.
– Я научилась!
– Да? И чему?
Почему он вел себя, как придурок? Из-за его агрессивного тона я тут же включила зашиту.
– Я научилась готовить дурацкие пирожки.
Папа затих, стиснув гладко выбритые челюсти. Коди подвинулась к нему, и он тут же расслабился. Мне захотелось бросить в них миску с лапшой. Когда это они вдруг стали настолько близки, а я отдалилась? Стол между нами казался океаном.
Наконец он заговорил:
– Именно. Так что нет, ты не поедешь в Тулум.
– Па! – проныла я, прежде чем успела остановиться.
Папа наклонился вперед и показал на меня палочками.
– Это не только из-за того, что ты сейчас ведешь себя, как маленькая задница. А потому, что твоя мама ничего не спланировала. Она уже забронировала тебе билет на самолет? Ведь он будет очень дорогим. Нет, она об этом даже не подумала. Она ничего не понимает ни в деньгах, ни в ответственности.
Мое лицо покраснело. Папины чувства к маме не были для меня сюрпризом, но я не хотела, чтобы он вот так выкладывал их перед Коди, перед всеми. Я вдруг возненавидела все в этой женщине рядом – начиная от лохматой стрижки и заканчивая модными черными ботинками.
– Мы ничего не планировали, потому что ты все лето тормозил, а у меня не было времени, – произнесла я тихо, хотя внутри разгоралась злость.
Коди побледнела, а папа оттолкнулся от стола и поднялся.
– Я расплачусь.
Домой мы ехали в тишине и как только припарковались, я тихо попрощалась с Коди, выскочила из машины и побежала в дом. Добравшись до комнаты, я распахнула занавески и смотрела, как Коди прощается с папой и садится в свою машину. Мне очень хотелось поговорить с мамой. Но когда я набрала ее, звонок тут же был переадресован на голосовую почту. Я решила написать.
Папа категорически ПРОТИВ Тулума
В ожидании ответа я стала бродить по комнате. Минуты тянулись, телефон скользил в мокрой от пота ладони. Мне все время чудилась вибрация, и я постоянно поглядывала на экран.
Наконец в дверь постучал папа.
– Клара.
Я проигнорировала его.
Он снова постучал.
– Открой дверь.
Подойдя к двери, я глубоко вдохнула и только потом открыла.
– Что? – спросила я, не глядя ему в глаза.
Он скривился.
– Извини? Думаешь, можешь сейчас мне грубить?
– А почему нет? Ты же мне нагрубил!
Он раздраженно взъерошил волосы.
– Прости, что назвал тебя задницей.
– Прямо перед Коди.
– Да, прямо перед Коди.
– Слово «задница» только для семейных ссор.
Он тихо усмехнулся.
– Да, слово «задница» только для семьи.
Я ковырнула щепку на дверном косяке.
– И мне не понравилось, что ты перед ней поливал маму грязью.
– Понял. – Он скрестил руки на груди. – Но к этому меня подтолкнула ты, мелкая. Я хотел, чтобы вы с Коди узнали друг друга лучше, но ты не позволила этому случиться. Вместо этого все говорила про Тулум.
Во мне вдруг заворочалась крупица раскаяния, но ее было недостаточно, чтобы изменить мои чувства.
– Ну, ты ясно выразился. Я написала маме, что не поеду.
На секунду мне показалось, что он хочет извиниться. Но его губы превратились в прямую линию, отчего он стал похож на серьезную лягушку.
– Слушай, давай куда-нибудь съездим в конце лета. Где веселее, чем на буржуйском пляже. Это станет твоей наградой за усердную летнюю работу.
Щепка, которую я ковыряла, вонзилась в кожу; я зашипела и отдернула палец. Папа взял и вытянул мою руку на свет в коридоре, чтобы получше рассмотреть.
– Заноза. Давай достанем, пока не занесла инфекцию.
Я сидела на краю ванны, а папа ковырял занозу пинцетом, смоченным в спирте. Пока мы оба внимательно смотрели на спрятавшийся под полупрозрачным слоем кожи указательного пальца кусочек дерева, рядом завибрировал телефон. Я посмотрела на экран: от мамы наконец пришел ответ.
Короткий и ясный:
Глава 23
– Что за дела? Твой парень – миллионер?
Я опустила козырек в машине Патрика, чтобы солнце так не слепило. Во вторник выдался выходной, поэтому я пригласила Феликса, Патрика и Синтию в аквапарк. Который, оказалось, принадлежал маме Гамлета. Их первая встреча с ним станет очень веселой. И с Роуз тоже.
Я оглянулась на Феликса, чтобы ответить на вопрос.
– Нет. В смысле, не знаю. Но его мама пару лет назад купила этот странный обанкротившийся аквапарк, и на следующей неделе он снова открывается. А нам разрешили опробовать все аттракционы.
Взглянув в зеркало заднего вида, я увидела хмурую Синтию.
– Разве ты не говорила, что его родители живут в Китае или где-то еще?
Я ущипнула себя за переносицу. СИНТИЯ.
– Да. Живут. Они приобрели его для инвестиций. Даже Гамлет признает, что это странно, но его мама, видимо, всегда действует легкомысленно. – Я захихикала, вспоминая последнюю рассказанную им историю. – Однажды она купила в Пекине американский офис по обслуживанию клиентов в сфере продаж по телефону, но лишь через несколько недель узнала, что работать придется с секс-игрушками.
Через несколько секунд я поняла, что смеялась одна.
Аквапарк находился в двух часах езды от Лос-Анджелеса, так что поездка предстояла долгая. Гамлет и Роуз встречали нас там. Сначала я собиралась поехать с ними, но почувствовала вину и решила все же присоединиться к своим ребятам.
Из-за молчания в машине я начинала серьезно жалеть о своем решении. Но потом мы врубили Принса и весело покатили по пустой 210-ой автомагистрали, мимо коричневых холмов, бесконечных заправок и фаст-фудов. В какой-то момент мы остановились в бургерной «Ин-энд-Аут», потому что без нее не обходилась ни одна из поездок.
– Так Роуз теперь твоя лучшая подруга? – поддразнил Феликс, пока мы ели бургеры. Однако я уловила в его голосе обиду.
В другой ситуации я стала бы отрицать это, приправив первоклассной усмешкой. Но теперь я не могла отрицать. Восемьдесят процентов летних каникул я тусовалась с Роуз, и мне это нравилось. Я схватила картошку Феликса, заслужив тем самым сердитый взгляд Синтии.
– Роуз крутая.
– Ты серьезно? – спросила Синтия; очки «кошачий глаз» приподнялись, когда она наморщила нос.
Я вздохнула.
– Да. Я серьезно.
Патрик покачал головой.
– Отстой. Кто теперь будет твоим смертельным врагом?
Он тоже иронизировал над этим. Но, как и в случае с Феликсом, я почувствовала, что за его словами скрывается обида. Я откусила бургер и отмахнулась от неприятного чувства – неуверенности в том, что мне действительно нравится тусоваться с этими парнями.