беждена, что сделала что-то не так. Мой мозг как будто троллит меня.
– Твой мозг – придурок.
Она засмеялась, и в этом смехе послышалось облегчение.
– Да.
– Хочешь, я поговорю с твоим мозгом? – пошутила я, но внутри ощутила вспышку сочувствия и беспокойства.
Роуз прерывисто дышала – снова пыталась взять себя в руки. Я понимала, что справиться с этим в одиночку не так просто, как тусоваться с друзьями, чтобы забыть о переживаниях, но радовалась, что на данном этапе была для нее такой подругой.
Мы доели хот-доги и направились к следующему пункту – в Глендейл к фургону с роллами из лобстеров. Они находились далеко от океана, но мне вдруг показалось, что не всегда и не во всем есть логика.
Глава 26
Несколько дней спустя папа запрыгнул к нам в фургон, пока мы с Роуз готовились к рабочему дню.
– Леди, – сказал он, кивнув каждой.
– Джентльмен, – ответила я, театрально поклонившись ему.
Надев новую кепку «Доджерс», папа потер руки.
– Так как у вас прошел вчерашний день?
Роуз улыбнулась.
– Замечательно. У нас закончилась свинина, поэтому мы заскочили в магазин и на обратном пути докупили ингредиентов.
Он в знак благодарности приобнял меня сбоку.
– Отличная работа, мои дамы.
– Прекрати говорить «дамы». Ужас.
Я ткнула его локтем в бок.
– И еще! – воскликнула Роуз, подняв палец. – По деньгам у нас вышел самый лучший день.
Мы с ней стукнулись кулаками и исполнили скромный танец.
Я посмотрела на папу, ожидая увидеть такую же радостную реакцию, но он весь как-то напрягся.
– Алло, пап! Мы дождемся поздравлений?
Он сел на водительское место и только потом ответил:
– Да, определенно! Итак, давайте доберемся до центра, пока движение не плотное.
Я посмотрела на часы. Почти пять – вряд ли на дорогах свободно.
Почти час спустя мы подъехали к ярмарке, расположившейся на большой парковке неподалеку от бульвара Уилшир.
Пока мы с папой готовили еду, я украдкой взглянула на него.
– Так что стряслось?
Папа не сводил взгляда с зеленого перца, который нарезал.
– Что ты имеешь в виду?
– Почему ведешь себя так странно?
Он скривился, но не поднял глаз.
– Не веду.
– Нет, ведешь.
Он вздохнул.
– Прости. Просто сейчас много думаю.
– И о чем? – спросила я, начиная волноваться. Отец редко нервничал при мне, такое случалось, лишь когда все было серьезно.
Наконец папа посмотрел на меня.
– Только что инвестор, на которого я рассчитывал при открытии ресторана, пошел на попятный.
В животе образовался тугой узел. Мы никогда не считали себя богачами, и каждый раз, как папа беспокоился из-за финансов, на меня накатывала волна страха.
– О нет. Что это значит?
– Это значит, что после всей моей работы и планов на это лето придется притормозить.
Я моргнула.
– Мне жаль, пап. Это отстойно.
– Что насчет соревнования? – проговорила стоящая у окна заказов Роуз.
Я повернулась и уставилась на нее огромными глазами, телепатически умоляя заткнуться.
– Какое соревнование?
Папа посмотрел на меня.
Роуз взглядом попросила прощения.
– Прости, я знаю, что ты хотела сохранить это в секрете, но это может все решить, верно?
В груди разгорелось крошечное пламя надежды. Возможно, Роуз права.
– Ну, я хотела сделать тебе сюрприз, но…
– Клара. – Папин голос был пропитан нетерпением. – О чем идет речь?
Я посмотрела на Роуз, и она кивнула, поддерживая меня. Я глубоко вдохнула.
– Одиннадцатого августа пройдет соревнование среди фургонов с едой…
– Я знаю, о чем ты говоришь, – перебил меня папа. – И нет, я не хочу в нем участвовать.
– Почему?! – закричали мы с Роуз.
Он кинул в мусорку остатки перца.
– Потому. Это цирк. У меня нет на это времени.
С каких пор папа так к этому относится? Я нахмурилась.
– Что ты имеешь в виду? Какой может быть риск? Если победишь, то выиграешь СТО ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ!
– И что, Клара? Ты знаешь, сколько там участников? Это безумие, шансы на выигрыш мизерны, и я не хочу проходить через эту головную боль. К тому же крайний срок для подачи заявки уже, наверное, прошел.
Я чувствовала, как Роуз сверлит мой затылок взглядом.
– Я уже нас внесла, – прошептала я.
– Что?! – закричал папа, отчего я испугалась и уронила ложку на пол.
Роуз тут же попыталась разрядить ситуацию. Вероятно, научилась этому в Клубе ООН для подростков.
– Эдриан, в случае победы Клэра хотела сделать сюрприз! Это было бы…
– Мне плевать! Вы сделали это без моего разрешения! Вы обе в своем уме?
Последовавшая за этим тишина показалась вакуумом – из фургона высосали весь воздух, и от абсолютной пустоты зазвенело в ушах. В груди камнем осели чувства предательства и разочарования, и я едва могла дышать. Это ощущение было незнакомым и совсем мне не нравилось.
– Ты в порядке, Клэра? – тихо спросила Роуз, положив руку на мое плечо.
Я не знала, как ответить. Нет, не в порядке. Я вспомнила свое эмоциональное «вложение» в этот фургон. Внутренний голос как бы говорил: «Ха-ха, вот как бывает, когда тебе не все равно».
Я начала задыхаться из-за папиной реакции на мою попытку сделать что-то приятное. Из-за обеспокоенности Роуз. Из-за этого дурацкого фургона.
Я швырнула кепку на стойку.
– Увидимся позже.
Мой голос дрожал, и когда я вышла из фургона, потребовались все силы, чтобы не разреветься.
– Клара!
Я проигнорировала папин голос и быстро направилась к выходу с ярмарки. Затем продолжила идти, оставляя ее далеко позади. Слезы, обжигая, градом катились по лицу.
Почувствовав, что потерялась, я осмотрелась и заметила, что пошла на запад, к бульвару Уилшир. Ноги продолжали нести меня вперед – мимо транспортного потока и больших офисных зданий.
Не успела я понять, как оказалась в районе ранчо Ла-Брея. Последний раз я была здесь ребенком, не раз ездила на экскурсию к этим древним, бурлящим битумным озерам, расположенным прямо посреди города. Я вошла на территорию, и меня чуть не сбил с ног запах серы, исходящий от битумного озера и лужаек.
В самом музее меня окатило прохладным воздухом. Кондиционеры в Лос-Анджелесе практически умиротворяли – такие места казались похожими и дарили ощущение чего-то знакомого.
Несколько минут я не двигалась, позволяя воздуху охладить слой пота на моем лице. Позволяя времени все замедлить – мысли, пульс и злость.
Через несколько секунд я заплатила за билет и вошла в главный холл выставки. Большие информационные экраны рассказывали о последнем ледниковом периоде, показывали черепа страшных волков и аниматронных шерстистых мамонтов, бродящих по земле. Читая про давно вымерших животных, я почувствовала себя ничтожной и даже немного успокоилась.
Завибрировал телефон. Я получала сообщения с тех пор, как ушла, но в этот раз мне кто-то звонил.
Гамлет. Я ответила.
– Привет.
– Клэра, ты в порядке?
– Конечно.
Пауза.
– Твой папа рассказал, что произошло. Где ты сейчас?
Я стояла посреди темного зала, а с тускло освещенных стен на меня смотрела хронология эволюции древних животных.
– Знакомлюсь с историей.
– Что? Они сказали, ты где-то в центре.
– Да, я оказалась у ранчо Ла-Брея.
Я услышала, как завелась машина.
– Пожалуйста, оставайся там. Я скоро буду.
– Гамлет. Меня не нужно спасать.
Компания маленьких девочек лицами прижалась к экрану на стене: они в изумлении смотрели на картинки с саблезубыми тиграми, затянутыми в битумное озеро.
– Снаружи миллион градусов. Ты собираешься пойти домой пешком?
Хороший вопрос.
– Могу поймать машину.
– Это будет стоить пятьдесят баксов или около того, не смеши меня. Я еду, это недалеко. Не уходи, хорошо?
Я вздохнула.
– Хорошо. Буду здесь.
Я сбросила вызов и вдруг почувствовала усталость. Вышла в покрытый буйной растительностью атриум, нашла рядом с водопадом скамейку и легла на нее. Детские голоса смешались со звуком падающей воды, и я глубоко вдохнула. Веки дрогнули раз, второй…
– Клэра?
Я резко проснулась. Шея болела, и я совершенно потерялась в пространстве.
Надо мной зависло лицо Гамлета.
– Привет.
Я медленно села, вытянув одеревенелые ноги.
– Привет.
Он сел рядом со мной и подтолкнул плечом.
– Хорошо поспала?
– Да, даю этому «Эйрбиэнби[19]» четыре звезды.
Он улыбнулся.
– Мне кажется, «Эйрбиэнби» не дают звезд.
– О господи, неважно.
Гамлет посерьезнел и посмотрел на меня.
– Что произошло? Твой папа не стал особо вдаваться в подробности.
– Это неважно.
– А мне кажется, что важно. И что это была настоящая драма. – Он встряхнул руками.
– Ну, ты же знаешь, что я вписала нас в соревнование среди фургонов с едой? – Он кивнул, и я продолжила: – Роуз рассказала об этом папе, потому что он расстроился из-за инвестора, кинувшего его с планами на ресторан. Она подумала, что он обрадуется, а он повел себя, как настоящий придурок.
– Как так?
Внутри меня закипела злость и ядовитым потоком вытекла наружу.
– Он разозлился, что я внесла в список наш фургон, и сказал, что не хочет этого делать!
С секунду Гамлет молчал.
– Он объяснил, почему?
– Просто сказал, что с этим такая возня. Я чертовски разочаровалась.
Мой голос задрожал, а в глазах застыли слезы. Он убрал прядь волос мне за ухо, и этот жест тут же меня успокоил.
– Понимаю.
Слезы потекли прежде, чем я успела их вытереть.
– Правда? Он заставил меня серьезно относиться к этому дурацкому фургону, к этой дурацкой работе, а потом подвел меня. Очень сильно.
– Не думаю, что он хотел тебя подвести. На это должны быть причины… – начал Гамлет, держа меня за руку.