Подорвавшийся на мине БТР начальник штаба полка уже мало занимал мысли старшины. Трагедия произошла где-то далеко, вне пределов видимости, там погибли совершенно незнакомые ему люди, поэтому боль и горечь утраты обошли его стороной. Теперь, по истечении почти трех недель, Василию уже не верилось, что он имеет прямое отношение к смерти Сергеева и троих бойцов. Мало ли сейчас погибает солдат? Хафиза берет его на арапа, голословно утверждая, что это «жучок» помог уничтожить БТР. За столь короткий срок невозможно организовать и провести успешную операцию.
Так думал Косихин потому, что ему было выгодно думать именно так, а не иначе.
Но если Косихин решил «навариться» на Хафизе и Акраме, пусть даже ценой предательства, то они, в свою очередь, тоже не намеревались ограничиться только заброской на заставу «жучка», у них имелись другие, далекоидущие планы.
Объектом № 1 была зенитная установка, необходимая боевикам для борьбы с бронетехникой и российскими вертолетами, доставшими их до печенок. Замысел был прост: через Косихина узнать маршрут и время выезда зенитки с заставы и из засады снайперами уничтожить водителя и расчет. Время неумолимо бежало, а зенитчики и не думали ни о каком выезде. Машина с установкой, словно привязанная, стояла на территории заставы.
Нужно было спешить. Предстоящая в скором будущем замена личного состава отряда поставит крест на Косихине, как на источнике информации, и сведет к нулю всю работу по его вербовке.
Глава 19«Подозревать своих – неблагодарное дело»
Некрытова донимала зубная боль. Он глотал обезболивающие таблетки, полоскал рот травяным настоем – не помогало. Вконец измучившись, он упал на свою шконку, уткнулся головой в подушку и натянул на голову одеяло, надеясь теплом унять разболевшийся зуб.
В соседнем купе завозился проснувшийся Ратников. Ему предстояло заступать на суточное дежурство, и он со своими бойцами отдыхал перед бессонной ночью и хлопотливым днем. Заслышав жалобные стоны Некрытова, Сергей зашел к нему.
– Что, зубы? – участливо спросил Ратников, глядя на лицо командира, искаженное страдальческой гримасой.
– Они, проклятые, – простонал Некрытов. – Ничего не помогает.
Ратников молча вышел из вагона и вскоре принес небольшой шматок соленого сала.
– Отрежь кусочек и приложи к десне, где болит зуб, – проинструктировал капитан больного подполковника.
– Думаешь, легче станет? – Некрытов недоверчиво посмотрел на взводного. – Бабушкино средство?
– Кому как, а мне помогает, – невозмутимо сказал капитан и ушел к себе в купе.
Действительно, через десять минут боль отступила, а затем затихла совсем. Некрытов повеселел.
– Седой, а бабушка твоя жива? – крикнул он через стенку купе.
– Здравствует покуда. Родителей похоронил, а она еще при здоровье и в памяти, – откликнулся Ратников.
– Спасибо передай бабуле. Выручила своим народным средством, – с душевной теплотой произнес Некрытов.
Сергей засмеялся:
– Старушке от твоего «спасибо» ни холодно ни жарко, Комбат. Ты лучше вместо благодарности чарку водки ей поднеси. Она не откажется, и еще чем-нибудь тебя попользует.
– Сколько же ей годочков будет, если она от рюмки не отказывается?
– Девятый десяток разменяла, и понятия не имеет, как очки на нос цепляются, – с гордостью сказал Ратников.
– Ну, сильна старушка… – протянул удивленный Некрытов.
В тамбуре раздались тяжелые шаги, входная дверь отворилась, и в вагон вошел сержант Столбовой, худой и длинный, как коломенская верста.
– Разрешите? – обратился он к Некрытову.
В руке Столбовой держал полиэтиленовый пакет, судя по форме, в нем находился прямоугольный предмет. Сержант скромно присел на край лежака и достал из пакета чайную коробку.
– Возьмите, – он протянул коробку командиру отряда.
– Что в ней? – спросил Некрытов.
Вместо ответа Столбовой стал рассказывать:
– Сегодня Костин отправил меня, значит, и Лошкарева истопить баню. Лошкарев стал наполнять бачки водой, а я решил навести порядок в предбаннике. Бардак там развели – ужас какой! Ну, и нашел это…
Из коробки Некрытов извлек установленный Косихиным радиошпион и от удивления даже присвистнул:
– Вот это да-а… Жучок подбросили, гады!
Постепенно у командирского купе собрались все бойцы первого взвода.
– Кто умеет обращаться с этой хреновиной?
– Давай, Комбат, я попробую, как-никак, опером восьмой год пашу, – отозвался Портос. – Транзистор есть?
В вагоне нашлось три радиоприемника.
Портос выбрал компактную «Вегу» комиссара, настроил ее на определенную волну и вышел на улицу, прихватив с собой подслушивающее устройство. Спустя минуту, из динамика донесся его голос:
– Эй, чеченский слухач, хрен моржовый, валяй в горы баранов пасти. Ты остался без работы.
– Работает, тварь, – со злостью произнес Некрытов, имея в виду «жучок». – Столбовой, составь подробный рапорт по обнаружению, направим в ГУОШ, пусть там разбираются и решают, что делать.
После ужина в штабе заставы собрались командиры отрядов – новосибирского и красноярского, их заместители и взводные. Некрытов, сообщив неприятное известие, продемонстрировал присутствующим «жучок».
Все молчали, переваривая неприятную новость. Тишину нарушил Некрытов:
– Какие будут соображения по поводу подстроенной нам гадости?
На вопрос откликнулся Ратников:
– Работал у нас начальником отдела подполковник Огуречников. При поступлении любого заявления о хищении с предприятия он любил повторять, что кражу совершили либо свои, либо чужие. Мол, тут все ясно и третьего не дано. Считаю, что «жучок» подброшен кем-то из своих.
– Для такого утверждения необходимы веские основания. Пояснишь?
Ратников откашлялся в кулак, пригладил ладонью стриженый ежик волос и принялся размышлять:
– Никому не нужно напоминать, что в расположении противника всегда выгодно иметь свои «уши». Это ясно и первокласснику. Сами чеченцы доступа в баню не имеют. Ночью вход в предбанник находится под постоянным контролем четвертого поста. Три ряда «колючки», унизанные пустыми консервными банками, не позволяют бесшумно подойти к бане даже кошке, не говоря о человеке. Следовательно, подслушивающее устройство мог поставить тот, кто вхож в это заведение. К таковым относятся: постоянные гости из Малиновской, прикомандированные расчеты гранатомета и зенитки, личный состав отряда и обе поварихи.
Военным нет резона ставить баню на прослушку. Для чего командиру полка знать, что делается на задрипанной милицейской заставе?
Обе Наташи, в принципе, могли бы, но маловероятно. Поводов ненавидеть чеченцев у них больше, чем у всех нас, вместе взятых. Хлебнули они горюшка при дудаевском режиме по самые ноздри и выше. Что-то подсказывает мне, что не их руками провернули боевики это мероприятие.
Остается свой брат-милиционер и прикомандированные солдаты. Кого и каким образом «нохчи» заставили пойти на предательство, я не знаю. Может, запугали, а может, купили.
Сергей замолчал.
– Подозревать своих – неблагодарное дело, – наконец, сказал Некрытов. – Нужны конкретные факты, а их у нас нет. Речь Ратникова построена на чувствах и домыслах, что совершенно неприемлемо в данный момент. Так мы можем зайти далеко.
– А отпечатки… – начал было задавать вопрос Костин, но Некрытов перебил его.
– «Пальчиков» ни на коробке, ни на самом «жучке» нет. Все чисто, работал не дилетант.
Проведенный в обоих отрядах шмон, более похожий на обыск с пристрастием, ничего не дал.
До конца командировки оставалось полторы недели.
Глава 20Шантаж
С зенитной установкой у Акрама получался полный облом.
Захватить ее не представлялось никакой возможности. Со дня поступления в распоряжение милиционеров она не покидала территорию заставы, лишь ночью по нескольку раз меняла позиции. Можно было попробовать уничтожить ее вместе с расчетом, однако днем, подставив себя под перекрестный огонь сразу двух постов, выполнить подобную акцию без больших потерь было невозможно. Ночью же проклятая зушка находилась под прикрытием огромной маскировочной сети. Нет гарантии, что стрелок поразит цель с первого выстрела, когда даже контуры интересующего объекта не просматриваются сквозь масксеть. Рисковать надо разумно.
Поздним вечером в знакомой комнате за зелеными занавесками беседовали Акрам и Хафиза.
– Что мы имеем в активе? – словно обращаясь к самому себе, спросил Акрам и сам же ответил на вопрос. – Сожгли один бронетранспортер, расстреляли подполковника и троих бойцов, да одного удалось взять в плен. Прямо скажем, негусто.
– Нельзя сбрасывать со счетов пять захваченных автоматов. Через Косихина, в принципе даром, добыли десяток гранат, почти полторы тысячи патронов, осветительные ракеты, – робко напомнила Хафиза.
– Э-э! – раздраженно бросил Акрам. – Стрелковое оружие для нас не проблема. Зенитку бы захватить… – мечтательно произнес он.
– Кусок не по нашим зубам, – возразила ему Хафиза. – Ее даже взорвать невозможно. Солдаты от машины ни на шаг не отходят. Водитель – в кабине, расчет – всегда начеку в кузове. Незаметно мину не поставить.
– Сам вижу, не слепой.
Акрам потер виски указательными пальцами и задумался.
Затем, как о чем-то уже решенном и не подлежащем обсуждению, сообщил:
– Нам остается один объект – «Малыш». Русские правильно говорят, что на безрыбье и рак – рыба. Твой Косихин справится?
Хафиза улыбнулась, показав ровную полоску ослепительно белых зубов.
– Деваться ему некуда. Он очень любит жизнь и деньги.
На Станцию накатывалось лето. Высохли лужи, обнажив причудливые гребни затвердевшей грязи, оставленные колесами машин. За одну ночь распустилась «зеленка». Молодые клейкие листочки источали дурманящий горьковатый запах и навевали мысли о далеком доме: как оно там, в Сибири?
Через три дня из Новосибирска, на смену им, отстоявшим сорокапятисуточную вахту, отправится новый отряд милиции. А спустя трое суток поезд увезет их в Сибирь, где войны нет и в помине, где по ночам не грохочут выстрелы. И только телевизионные экраны будут напоминать им о тревожных днях и ночах, проведенных на странной войне без четко очерченной линии фронта.